— Сергей Сергеевич, почти все главные врачи больниц, в которых сейчас наблюдаются пациенты с подтвержденным COVID-19, сегодня стараются выкладывать посты о текущей ситуации в социальных сетях. Вы — в их числе. Это собственная инициатива врачей или инициатива сверху?
— Нет, эта инициатива пошла от главного врача больницы в Коммунарке Дениса Проценко, мы тоже подхватили этот флаг. Мы должны честно информировать людей. Но мы не всегда успеваем этим заниматься. Я вот уже два дня не выкладывал — никак до компьютера не доберусь.
— Тогда расскажите, какова ситуация с госпитализированными на сегодня?
— У нас в процессе выписки часть пациентов, около 25 человек, у которых не подтвердился коронавирус, 53 человека — «подозрительные». То есть с высокой долей вероятности первая проба дала положительный результат, но нужно еще получить второе подтверждение.
— Госпитализированы только тяжелые?
— Изначально мы брали всех. И большинство — не тяжелые. Теперь, конечно, берем только с тяжело протекающей болезнью. Свободных коек под нетяжелых у нас нет. Но это не обязательно пациенты с подтвержденным COVID, но и с другими внебольничными пневмониями.
— Кстати, была информация о росте количества внебольничных пневмоний в Москве на 37% в январе этого года по сравнению с аналогичным периодом 2019 года. Вы заметили этот рост?
— Не могу ничего сказать. Мы не являемся медицинским учреждением, которое бы специализировалось на внебольничных пневмониях. И по нашему учреждению мы роста не заметили. Но это не значит, что в Москве его не было.
— Пневмония при COVID проходит по какому-то особому сценарию?
— Она отличается клинической картиной. Поражает большие, чем обычно, объемы легких, течет быстрее и тяжелее — у пациентов, у которых заболевание проходит в тяжелой форме и осложнилось пневмонией в принципе. Но есть пациенты, у которых пневмонии при COVID протекают легко. И, по мировой статистике, у большинства зараженных до пневмонии вообще не доходит.
— Информагентства сообщали, что в Москве велика доля пациентов с COVID на ИВЛ, которым еще нет 40 лет. В вашем стационаре так?
— У нас сейчас на ИВЛ 4 пациента, из них COVID+ — 2 человека. Их средний возраст — 60 лет.
— По мировой статистике, чаще болеют мужчины. Каковые гендерные характеристики пациентов с коронавирусной инфекцией вашего центра?
— У нас примерно равное количество женщин и мужчин. Но наша выборка нерепрезентативна. Надо смотреть всю выборку по Москве, чтобы делать какие-то выводы.
— А возрастной разброс?
— Самому молодому пациенту у нас нет 30 лет, самому возрастному — больше 70. Летальных исходов у пациентов с подтвержденным диагнозом коронавирусной пневмонии у нас нет.
— Многие врачи боятся коронавируса. Они никогда не видели такого страшного заболевания?
— С этим заболеванием врачи, безусловно, еще не сталкивались. Но у большинства пациентов оно протекает не страшно. Однако есть группа пациентов с отягощенным анамнезом, то есть у них есть одно и больше хронических заболеваний. У большинства из них заболевание переходит в тяжелую форму.
— Есть ли у вас возможность изолировать COVID+-пациентов?
— Да, у нас есть такая возможность, и мы это делаем. Мы стараемся всех пациентов, к нам поступающих, распределять так, чтобы COVID-отрицательные не находились рядом с положительными. В палатах находится от одного до двух-трех пациентов среди подтвержденных. Да и среди остальных тоже. Мы сортируем потоки пациентов так, чтобы они не смешивались.
— Мельцеровские боксы у вас есть?
— Да, есть два, в приемном отделении. Они тоже выделены под такой прием — туда мы временно помещаем пациентов, если заподозрили у них коронавирусную инфекцию.
— Врачи Америки, Италии сегодня жалуются на эмоциональное не просто выгорание, а истощение. Как вы боретесь с этой издержкой вашей профессии?
— У нас своеобразный коллектив, который привык работать в условиях чрезвычайных ситуаций, у нас много реаниматологов, много коек. С проблемой выгорания мы боремся в течение всей жизни, выгореть все еще успеем, сейчас работать надо.
— В Европе обсуждают возможность заражения молодых врачей, чтобы они приобрели антитела к коронавирусу и активно работали с зараженными пациентами. Как вы относитесь к такой идее?
— Мы эту идею даже не рассматриваем.
— Вы пробовали схему «азитромицин+плаквенил», которую в Европе называют обнадеживающей схемой лечения больных с тяжелым течением коронавирусной инфекции?
— Пробовали. Про эффективность пока рано говорить. Хотите анекдот? Приводят к доктору больного с редкой патологией. Лечить нечем. Он дает ему колбасу — тот выздоравливает. Приходит второй такой же пациент. Колбаса не работает — он умирает. Доктор пишет статью: колбаса помогает 50% пациентов с этим редким заболеванием. Апробирование новой схемы на нескольких пациентах ни о чем не говорит. Поэтому выводы будем делать потом.
