Напомним для начала официальную фабулу обвинения. В деле два эпизода. Первый — про расстрел 27 декабря 2017 года. В тот день примерно в 9 утра на фабрику приезжают судебные приставы и новые владельцы производственного комплекса в сопровождении десанта из 15 охранников. Цель — исполнить решение суда о взыскании с Аверьянова долга в 3,3 млн рублей. Взыскатель — Шамсутдин Раджабов. Аверьянов открывает огонь из карабина «Сайга» 410-го калибра, заряженного 11 патронами. Итог перестрелки — убитый 31-летний охранник Алексей Осипов, нанятый на подмогу приставам. Аверьянов подается в бега. Полицейские задерживают стрелка спустя сутки на другом конце Москвы. Действия Аверьянова следствие квалифицирует по статье 105, часть 2, пункт «б», УК РФ — «Убийство лица в связи с осуществлением этим лицом профессиональной деятельности».
Второй эпизод вообще не имеет к стрельбе никакого отношения. События относятся к 1 июня 2016 года. Правда, локация та же — фабрика «Меньшевик». Вечером того дня некий гражданин Замосковный шел с работы и решил закурить возле фабричного забора. Покурил, выкинул, не глядя, окурок. Тот угодил в тополиный пух. Полыхнуло. И тут подбегает разъяренный Аверьянов, бьет бедолагу курильщика лбом в нос. Итог для пострадавшего — переломы и тяжкий вред здоровью. Для бизнесмена — обвинение по части 1 статьи 111 УК РФ «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью». Потом эти эпизоды, связанные между собой разве что местом действия и личностью строптивого владельца конфетно-жвачного бизнеса, просто объединили в одно производство.
Сам Аверьянов вину не признавал. Заявлял, что отбивал фабрику, которую создал с нуля и которую считал своим детищем, от рейдеров. В суде матери погибшего Алексея Осипова сказал, что ее трагедию воспринимает как свою личную. Что до первого эпизода с избиением прохожего, то тут Аверьянов опять же занял позицию защитника фабрики. Дескать, обнаружил злодея-поджигателя и произвел гражданское задержание.
«Вы не выносите приговор. Вы выносите вердикт, — напомнил судья Андрей Суворов присяжным, перед тем как коллегия народных судей должна была удалиться в совещательную комнату. — Вопросы касаются исключительно фактических обстоятельств дела. Все доказательства вы видели и слышали самостоятельно. Именно вы как судьи факта должны решить, что в этом деле важно, а что нет. Вы свободны в оценке доказательств. Одни лишь вы должны решить, каким доказательствам верить, а каким нет».
И они решили. На главный вопрос — виновен ли подсудимый в совершении преступления — коллегия дала отрицательный ответ.
Какова логика присяжных? Каким именно доказательствам они поверили? Избитый гражданин Замосковный и вовсе сидел в зале суда. Карабин, патроны, стреляные гильзы, труп Осипова — в суде все эти вещдоки исследовались, но роли не сыграли. А что же тогда сыграло?
Похоже, что решающее значение сыграли именно обстоятельства, при которых произошел конфликт на фабрике. В суде то и дело звучало страшное для закредитованных россиян (а таких, по официальным данным, у нас больше половины населения) слово «коллекторы». Официально своего бизнеса Аверьянов лишился еще несколько лет назад. Возглавляемый им «Меньшевик» был должен всем. О долгах по зарплате красноречиво говорят многочисленные посты на сайтах отзывов о работодателе, об остальных финансовых бедах — база Арбитражного суда Москвы. Кроме обычных исков о взыскании задолженности «Меньшевик» несколько раз фигурировал в роли ответчика по делам о банкротстве.
На фоне хронической финансовой недостаточности Аверьянова на горизонте появился некий бизнесмен Раджабов и выкупил у него фабрику со всеми потрохами, то есть с долгами перед всем честным миром. Потерявшие по такой схеме свои компании бизнесмены приходу подобных покупателей не рады и называют это «недобросовестным поглощением». В общем, бизнес это хоть и законный, но с неприятным послевкусием. Но раз есть решения судов, с которыми ты не согласен, значит, их надо оспаривать. Вооружаясь адвокатами и жалобами, а не ружьем 410-го калибра?
Илья Аверьянов придерживался иного мнения. Он до последнего держался за остатки бизнеса, считал его своим и был готов к переходу с языка закона на разговор «по понятиям». Ну, или с законов Российской Федерации на законы Дикого Запада.
Выходит, что и народным заседателям законы Дикого Запада оказались ближе. Важнейший нюанс: присяжные не могут обсуждать вопросы квалификации, не могут ее менять. Предположим, они пришли к выводу, что умысла на убийство Алексея Осипова у подсудимого не было. А был, например, аффект или самооборона. В такой ситуации им все равно остается только одно — оправдать. Так что здесь уже вопрос к следствию: неужели не могли они предположить такое развитие событий и предъявить обвинение попроще, отказавшись от многоэтажной сложнейшей квалификации? В ней ведь надо кроме умысла на «просто убийство» доказать еще и умысел на убийство человека именно в связи с его работой. Не доказал что-то одно, и все — дело рассыпалось.
Тем не менее коллегия совещалась без малого десять часов. Это тоже важно: по закону у присяжных есть всего три часа, чтобы принять единогласное решение. Значит, единодушия среди народных судей не было. Были те, кто считает Аверьянова виновным. Но победило большинство. К суду присяжных отлично применима древнеримская поговорка: «Глас народа — глас бога». Что по поводу стрельбы на «Меньшевике» думает Всевышний, неизвестно. Но мнение простых людей, похоже, просматривается весьма прозрачно: их вконец достали коллекторы. Настолько, что, выбирая между стрелком-бизнесменом «а-ля лихие 90-е» и цессионерами с исполнительным листом, они отдали предпочтение первому. Из двух зол выбрали меньшее.
Читайте также: Первое интервью оправданного директора фабрики «Меньшевик»: «Хочу жить в свободной стране»
