Трагедия произошла в Можге. Город в Удмуртии с населением 50 тысяч человек не забытая богом дыра. Больницы, школы, спортивные секции, три музея, библиотеки, торговые центры, военкомат, храмы — с такой богатой инфраструктурой жить можно. Да и до Ижевска рукой подать, какие-то 80 километров.
Людмила Соколова (фамилия изменена) когда-то жила сравнительно неплохо: дом, любимая работа, подруги. Только любви не было. А когда случилась любовь, то хватило ее ненадолго.
Подруга Марина: «Ей уже под 40 стукнуло, когда она встретила того мужчину. Ну как встретила? Закрутился вроде роман, потом секс, беременность, родила мальчишку. Больше я ничего не знаю об отце ребенка. В свидетельстве о рождении сына в графе «отец» — прочерк».
При рождении врачи поставили диагноз мальчику — ДЦП. С того момента жизнь Людмилы изменилась. Работу пришлось оставить. О подругах забыть. Женщина замкнулась на сыне.
О том, как жила семья Соколовых, в городе не знал никто. Людмила никому не жаловалась, страничку в соцсети давно забросила, о сыне предпочитала лишний раз не распространяться.
Мы поговорили с людьми, которые в разные периоды времени общались с покойной. Из скупых воспоминаний сложился пазл про одинокого человека в небольшом городе.
Соседка Наталья: «Я живу в том доме, где случилась беда. Это была обыкновенная семья. Соколовы занимали «двушку» на первом этаже. Жили втроем — бабушка, Людмила и ее сын. Когда я была маленькая, Люда работала в детском саду. Помню, учила нас петь, танцевать. Что могу сказать про нее? Скромная, малообщительная, тихая женщина. Больше добавить нечего».
Заведующая детским садом №27: «Люда у нас работала давно воспитателем, но я ее не застала. Мои коллеги ее худо-бедно вспомнили. Она в Можге родилась, здесь окончила педучилище. Говорят, добрая женщина была, сдержанная, воспитанная, активная. Но никто с ней тесно не общался. Детей в то время у нее еще не было. После увольнения она устроилась в паспортный стол. Когда родила сына, оформила пенсию по уходу за ребенком, сидела дома. С тех пор ее больше никто и не видел. Она оборвала контакты. Но на похороны наши сотрудники все пошли. Я не ходила».
Соседка покойной по садовому участку: «У них огород был рядом с участком моей бабушки. Долгое время мы не знали, что у Люды есть сын. Как-то летом я заметила мальчика в этом огороде. Он сидел в коляске. На вид ему лет 6–7 было. Удивилась, откуда мальчик взялся? Так и стало известно, что у Людмилы есть сын».
Соседка Наталья: «Семья жила тихо, незаметно, в помощи вроде не нуждалась. В прошлом году не стало мамы Людмилы. Бабушка ушла так же тихо и незаметно, как и вся семья. Где похоронили старушку — не знаем. Люда не говорила. Да и вообще она редко общалась с соседями. И с сыном мы ее нечасто видели. На улице они практически не появлялась. С другими детьми ее сын не общался».
Соседка Ирина: «Я не знаю, кто первый забил тревогу. Помню, мы вернулись домой, а около подъезда толпится народ — понаехали из разных служб. Думала, пожар или с газом что-то. Подошла к машине 04, спросила, не горим ли, можно домой вернуться. Мне спокойно ответили: все в порядке, проходите. На следующий день мы прочитали в СМИ о трагедии. Некоторые соседи тогда только и узнали, что у Люды, оказывается, был сын. Мне кажется, женщина стеснялась больного ребенка. Что о ней еще сказать? Вежливая была, здоровалась при встрече».
Дом, где произошла трагедия, — серая пятиэтажка в пять подъездов. Людмила жила в третьем. Сейчас дверь ее квартиры опечатана.
Соседка: «Я живу в пятом подъезде, поэтому не могла слышать, кричал ли мальчик, звал кого на помощь. Из их окон звуков не доносилось. Людмилу видела редко. Обычная скромная женщина. Сказать про нее нечего. Про родственников ее никто в доме ничего не знает, хотя всю жизнь бок о бок прожили. В гости к ним никто не приезжал. Кто занимался похоронами, не в курсе. Следователи опрашивали соседей из ее подъезда, но тем тоже добавить про покойную нечего. Умер человек — о чем тут спрашивать?».
Соседка Ольга: «Вроде говорят, кричал мальчик. Так он и раньше шумел. Инвалид ведь, мы не обращали внимания. Тем более днем все на работе, а вечером не до чужих семей, со своими бы проблемами разобраться. В последние несколько дней в их квартире тишина стояла. Говорят, вода из крана у них долго бежала, залило там все — тоже никто не заметил. Мы потом начали выяснять, с кем из соседей Людмила общалась. Не нашлось таких. Ничего плохого про семью сказать не могу. И хорошего тоже. Вообще ничего не могу. Разве что такой нюанс: мужчин в семье никто никогда не видел. Пригодится вам такая информация?».
«Винить некого»
В следственном комитете никаких комментариев по инциденту не дают. А вот сотрудники местной прокуратуры оказались более разговорчивые.
Работник прокуратуры города Можги: «Известно, что забили тревогу социальные работники, которые приходили к мальчику давать уроки. Не сразу они оповестили правоохранительные органы. В пятницу учителя пришли к ним домой. Позвонили в дверь. Никто не открыл. Вскрыли квартиру только спустя четыре дня. Возможно, если бы раньше открыли дверь, ребенка удалось бы спасти. Теперь предстоит уточнить, почему так долго тянули. На мой взгляд, винить тут некого — стечение обстоятельств».
Социальный работник: «У нас все быстро не делается. Учителя пришли домой к Соколовым в пятницу. Дверь им не открыли, они и ушли. Подумали, может, женщина с сыном уехала из города, а предупредить учителей забыла. Потом наступили выходные. Мы не работали. В понедельник уже снова пришли к ним. Потом начались поиски. Пока обзвонили больницы, написали заявление в полицию, надо же было все проверить. Во вторник взломали дверь».
Сотрудник: «Виновных все ищут. А виновных по большому счету нет. Кого винить в одиночестве женщины? Судите сами. У Людмилы была машина, она возила ребенка на процедуры в Ижевск. В тот день, когда педагогам не открыли дверь, машины женщины во дворе не заметили. Учителя решили, что семья уехала в больницу. С понедельника начали обзванивать больницы. Выяснили, что путевку на процедуры они не получали. Написали заявление в полицию. Пока оформили все бумаги, прошло время. Во вторник оперативники открыли дверь.
Как жила женщина? Да нормально жила. Как все. На учете семья как неблагополучная не состояла, в квартире хороший ремонт — все чистенько. Мать постоянно сыном занималась. Оформила договор с нашим реабилитационным центром. Из коррекционной школы к мальчику ходили учителя».
Педагог: «Посещали мы семью по определенному расписанию, раз, а то и два в неделю. То, что случилось, — стечение обстоятельств. А теперь нас еще и обвинят в смерти семьи».
Сотрудник прокуратуры: «Погибший ребенок оказался сложный. У него помимо ДЦП еще и психические отклонения были. Мальчик не говорил, не понимал, да еще и агрессивный был. По всей видимости, после смерти матери он кричал. Наверное, кто-то слышал его, да не отреагировал, потому что раньше ребенок часто шумел, бил по стенам. Поймите, с таким диагнозом подобные вещи естественные. Когда силы у подростка закончились, он открыл кран на кухне, чтобы попить. Упал с коляски. Подняться не смог. Затопило кухню не так сильно, но этого хватило, чтобы мальчик умер от переохлаждения. Обычный ребенок бы не скончался. А у того парнишки было нарушено кровообращение. Он постоянно мерз. Потому и на улице редко его видели, мать его в тепле все время держала. Летом иногда выносила посидеть на скамеечке. Вот и все прогулки. Сейчас говорят, что детей с малолетства надо учить в случае ЧП звонить в службу спасения. Но это здорового можно научить, инвалида с таким серьезными проблемами — нереально».
Соседка Ольга: «Я слышала, что мальчик и правда раньше кричал много, стучал в стену, эпилепсия у него была. Возможно, бился в судорогах. Поэтому мать с него глаз и не спускала. И на этот раз, когда услышали стук, подумали: очередной припадок наступил. И прошли мимо».
До места трагедии доехали журналисты из Ижевска: «На похороны приезжали, посмотрели. С местными пообщались. Людям нечего сказать про погибшую. От чего умерла? По слухам, от цирроза печени. Но болезнь никак не связана с алкоголизмом. Из родственников у погибшей осталась только тетка. Но и она ничего не знала о жизни племянницы. Рассказывала, что покойная настолько замкнулась в своей беде с сыном, пресекала любые разговоры о личной жизни. По всей видимости, тетка перестала ей звонить, чтобы лишний раз не тревожить. После трагедии в регионе создали спецштаб по расследованию, хотя и расследовать особо нечего. Проблема одиночества вечна, и ничего с этим не поделаешь».
В Можге есть сообщество родителей детей-инвалидов. Семьи делятся своими проблемами. В соцсети создана группа, в которой состоит 448 участников. Людмилы среди них не оказалось. «При создании организации мы обзванивали многих родителей, не всегда мамы в силу определенных причин идут на контакт. Кто-то просит не звонить, не беспокоить. Людмила была как раз из таких. Женщина сознательно замкнулась в себе, — объясняет один из родителей. — Часто мамы испытывают комплекс вины перед ребенком, проявляют гиперопеку. В итоге их дети вырастают беспомощными. И винить тут кого-то глупо. Такова жизнь».
После ЧП глава Удмуртии Александр Бречалов дал распоряжение проверить все семьи, где живут дети-инвалиды. 9 декабря в Ижевске удалось предотвратить еще одну трагедию. Об этом Бречалов рассказал на своей странице в соцсети: «По моему поручению по всей республике прошли проверки квартир, где, по данным соцслужб и правоохранителей, могут произойти ситуации, схожие с трагедией в Можге. В ходе одной из таких проверок представители соцслужбы не смогли попасть в квартиру в Ленинском районе Ижевска, где проживала одинокая мама с ребенком. Взломали дверь. Успели спасти жизнь двухлетнему малышу, чья мама умерла от пневмонии пять дней назад». Спасенного мальчика поместили в реанимацию больницы с недовесом. Врачи оценивают состояние ребенка как средней степени тяжести. Он не ел несколько дней. Вес его составляет 9–10 кг.
На официальной странице администрации Ижевска в соцсети появились телефоны «горячей линии». Горожан призывают сообщать, если за стенкой соседской квартиры слышен долгий плач ребенка или одинокая мама перестала появляться на детской площадке.
Звоним на «горячую линию».
— Специалист Игнатьева слушает.
— Такая служба только после ЧП в регионе появилась?
— Всегда была.
— Сейчас шквал звонков после случившегося?
— Нет шквала звонков. Да и раньше никто не звонил.
На похоронах семьи Соколовых собрались совершенно посторонние люди: сотрудники местной администрации, соцработники, бывшие коллеги, которые толком и не помнят погибшую. Всех их обязали проститься с покойными. На холмиках — два венка из искусственных цветов, десяток гвоздик. Фотографий покойных ни у кого не нашлось.
Фото предоставлены udm-info.ru
