— Я инвалид I группы, 40 лет передвигаюсь только на коляске, руки работают лишь на 50%. Не говоря уж о множестве проблем с внутренними органами, о которых даже не хочется рассказывать, — говорит Галина (имя изменено по просьбе женщины). — И все это — по вине только одного человека, которого я считала самым близким...
Поначалу ее история похожа на тысячи других. Замужество в двадцать лет, рождение ребенка на последнем курсе института, ожидание счастливой семейной жизни. Затем — грубость и насилие со стороны мужа с последующим раскаяньем и клятвами в любви. Прощение со стороны жены — не рушить же семью, ведь мы любим друг друга, да и ребенок маленький...
— Однажды он попытался меня задушить, у меня остались черные пятна на шее, — вспоминает Галина. — Я вырвалась и выскочила к соседям. Забрала нашего сына, которому тогда было четыре месяца, уехала к маме. Муж каждый месяц приезжал к нам, умолял вернуться и привез в конце концов нас обратно... Конечно, это было моей ошибкой. Это ошибка всех женщин, которые верят, когда мужья клянутся, что такого больше не повторится. Если бы я тогда не вернулась к нему, то сейчас не сидела бы в этой коляске...
Это случилось через несколько месяцев.
Как следует из приговора суда, 24 мая 1979 года ее супруг, «находясь в состоянии опьянения, затеял ссору с женой... пытался своему восьмимесячному ребенку влить в рот коньяк». Мать бросилась защищать сына, но от удара мужа отлетела в сторону. Мужчина все больше свирепел, он сорвал люстру с потолка и бросил ее на пол. Галина стала звать на помощь, высунувшись из окна на четвертом этаже. А когда муж снова бросился на нее, она вылезла на карниз и, держась за оконную раму, стала кричать: «Помогите!» И сорвалась вниз с четвертого этажа.
Озверевший супруг сбежал вниз, и, как зафиксировано в том же приговоре, «несколько раз ударил потерпевшую ногой». Подбежавшие на помощь прохожие оттаскивали его, стараясь не подпустить к жене. Тогда он набросился с кулаками на одного из мужчин и тоже избил его.
Врачи констатировали перелом поясничного позвонка с повреждением спинного мозга. Как впоследствии объяснили Галине врачи, если бы муж не трогал ее, когда она уже лежала на земле, то мышечный корсет удержал бы в прежнем положении осколки позвонка, спинной мозг не был бы поврежден и ее бы не парализовало. Ведь Галя была спортивной девушкой. Но от побоев и от того, что муж тащил ее по земле за руку после падения, сломанные кости сместились и порезали спинной мозг.
Доктора сразу сказали ей, что ходить она уже не сможет никогда. Год провела в больнице, сама не могла даже переворачиваться.
— В первые минуты, когда я пришла в себя в больнице, то почувствовала нестерпимую боль. И попросила доктора посильней обезболить меня. На что он ответил, что мне введена предельная доза обезболивающего и ничего, кроме операции, уже сделать нельзя...
После случившегося из Серпухова примчались ее родители. Мать на весь год оставалась с Галей в больнице, отец забрал малыша — ребенок фактически остался на попечении младшей Галиной сестры, которая тогда училась в 10-м классе. Девочка брала его с собой даже на выпускные экзамены, потому что его не с кем было оставить.
Если хочешь отомстить врагу, стань счастливым!
Как утверждает Галина, это был приговор ее здоровью, но не ее жизни: «Я всегда верила, что найду в себе силы и возможность преодолеть все трудности. Несмотря ни на что, я очень любила жизнь!»
В промежутках между тремя операциями на позвоночнике девушка смогла защитить дипломную работу по специальности «инженер-электрик».
— Друзья принесли мне в палату учебники, и я, лежа на животе на каталке, на журнальном столике в фойе больницы писала диплом. Ребята помогали мне с чертежами. Куратор моей группы Элеонора Ларина организовала защиту моей дипломной работы прямо в больнице... После получения диплома мне нашли работу на дому по специальности. Руки у меня тогда еще работали, это сейчас стало хуже, потому что болезнь спинного мозга развивается...
Видимо, ее энергия и жажда жизни привлекали к ней людей и даже заставляли влюбляться.
— Еще до этого злосчастного замужества за мной ухаживал одногруппник. Когда я разбилась, он стал ходить ко мне в больницу по два раза в день. Моя палата была заставлена цветами, которые он приносил охапками. Он предлагал мне выйти за него замуж, но я отказала, хотя мне он тоже нравился. Просто я слышала, как он сказал своей маме, что женится на мне, и та ответила: «Тогда я повешусь». И я поняла, что не имею права, пользуясь любовью человека, ломать ему жизнь.
Но от любви не отказалась — просто нашла друга по несчастью. Три года спустя в больнице познакомилась с Игорем, таким же колясочником, ставшим им после дорожного инцидента. Парень влюбился в девушку, она тоже не осталась равнодушна к огромному красавцу, осыпавшему ее страстными признаниями и стихами.
— И после выписки мы три месяца дружили, дошло дело до поцелуев, — вспоминает женщина. — У меня мышцы атрофировались, а у него вся мышечная фигура сохранилась.
Через месяц они поженились. И забрали к себе сына Галины.
Казалось, судьба смилостивилась над Галей.
— Я работала на дому по своей специальности инженера: чертила, переводила патенты. А Игорь после аварии нигде не работал, он получал деньги от сбившего его водителя. Но во всем помогал мне: с чертежами, с физическими упражнениями по специальной системе — я еще не теряла надежды на восстановление. Каждый год мы ездили в Саки вместе с сыном. Там был пляж для дикарей. Муж спал в палатке, а мы с сыном — в машине. Сыну было 7–8 лет, он нам помогал. На пляже все было приспособлено для передвижения на колясках. Пирс, который уходит в море. Ты подъезжаешь к краешку и прямо переваливаешься в море.
Галина умудрялась и в инвалидном кресле вести хозяйство. Игорь научил жену водить автомобиль. Они даже участвовали в ралли для машин с ручным управлением.
— Мы очень сильно любили друг друга, по-настоящему, — рассказывает со слезами Галина. — Невероятно, что люди, живущие в таком состоянии, не ругались, не раздражались друг на друга. Он шутил, что у нас год должен засчитываться за три.
Их семейное счастье оборвалось через 13 лет. После давней аварии у Игоря была отбита почка. И теперь понадобилась операция. К несчастью, операция прошла неудачно.
Галина сейчас и сама не понимает, как она смогла пережить потерю своей любви.
— Меня спасла работа, — признается она. — Мы, пятеро инвалидов, организовали фирму, которая до сих пор существует. Я была генеральным директором, исполнительным директором. Я полностью погрузилась в работу.
«Третий муж-англичанин был инвалид в тысячу раз тяжелее меня»
А потом, в 2003 году, Галина оказалась в Англии.
— Попала я туда очень странно. Однажды меня стал забрасывать электронными письмами и присылать букеты роз некий англичанин. Потом оказалось, что мою почту ему дали какие-то общие знакомые. Он был инвалид — в тысячу раз тяжелее меня.
Впервые она увидела заморского воздыхателя только когда он приехал к ней в Москву.
— Он приехал в первый раз в Россию в 2002 году на Рождество и пробыл у меня неделю. Приехал на коляске, со всякими мочеприемниками... Я не собиралась за него замуж, оформила визу только на 7 месяцев, хотела посмотреть, как он живет. Когда он меня привез к себе в Англию, я ему сказала: у нас в деревне живут богаче. Но столько слез было с его стороны, что я уступила и вышла за него замуж. Он меня, по сути, уговорил. Как я потом поняла, ему нужна была больше сиделка, чем жена.
До инвалидности (он разбился на мотоцикле) супруг работал дальнобойщиком, поэтому его оставили на той же работе, но уже диспетчером. Он удаленно связывался с водителями и координировал их движение. Галина тоже хотела работать.
— Я учила английский, курсы закончила: и компьютерные очные, и курсы преподавателя, и бухгалтера. Училась бесплатно, потому что была женой англичанина. Экзамены были адски трудными: их было пять, и каждый, как наши дипломные работы, только на английском. Я занималась все ночи напролет, — вспоминает женщина.
Впоследствии Галина успела поработать и в детском фонде, и в мэрии, и менеджером в юридической компании. В офисы приезжала на коляске. С супругом-англичанином они прожили 10 лет.
— Мы нормально жили, — делится Галина. — Мы с ним ездили в Шотландию, в Париж, в Португалию! Поэтому я ему благодарна. Путешествовали мы на колясках. Вы же знаете, что в Европе все приспособлено для инвалидов, тебя в аэропорту встретят и проводят специальные люди, а если ты едешь в Париж, то на любой автозаправочной станции есть инвалидные туалеты, там есть даже лежанки, на которые ты можешь лечь, чтобы вымыться. Она опустится, ты пересядешь... Но потом я элементарно устала. Приходилось постоянно его обслуживать, ухаживать — а у меня и самой, как вы понимаете, со здоровьем было неважно... Короче, мы развелись, и я вернулась в Россию.
Остаться в Англии она не захотела — у сына, который уже стал взрослым, были проблемы в семье, внук болел, нужно было помогать.
Судебные круги ада
Но на родине судьба опять отвернулась от нее. Найти работу не удавалось, здоровье ухудшилось, денег катастрофически не хватало.
Тут следует отметить, что искалечившему ее бывшему мужу судом было назначено не только пять лет лишения свободы, но и ежемесячно выплачивать потерпевшей компенсацию за потерянную зарплату и расходы на уход. Пожизненно. В период с 1983 по 1990 год это составляло порядка 40 рублей в месяц.
Ответчик платил с 1990 до 1996 года, не индексируя эти суммы, хотя тогда они составляли одну тысячную его ежемесячного долга. В 1996 году в службе судебных приставов-исполнителей пропали исполнительные листы.
— Я не могла знать об исчезновении исполнительных листов. Обратившись в суд в 1999 году за индексацией присужденных сумм и узнав о пропаже исполнительных листов, я получила их дубликаты, и исполнительное дело вновь было открыто. Однако у судебного пристава Пустовой А.А. они пролежали полгода, и за это время она не сделала ни одного отчисления!
Потом начались тяжбы об индексации. Понятно, что в наше время 40 рублей невозможно считать сколько-нибудь значимой выплатой, но ответчик стал оспаривать судебные решения об индексации. А судья своим определением оставила дело без рассмотрения, так как Галина не смогла явиться в суд на заседание, хотя она и оставляла заявление «Прошу рассмотреть в мое отсутствие, так как я инвалид на коляске, а в суде нет ни пандуса, ни лифта».
Галина Ивановна горестно добавляет, что в Перовском суде, где выносились приговор и решения по возмещению ей вреда, причиненного увечьем, пропали почти все документы по ее делам, хотя по закону они должны храниться 75 лет, а приговор — вообще пожизненно.
В сентябре 2019 года Перовский суд, куда Галина подала заявление об индексации присужденных ей сумм, вынес определение о выплате женщине 22 141 руб. 05 коп., что является размером индексации за декабрь 2018 года. «И это вместо присуждения мне на будущее индексированной суммы ежемесячно и выплаты индексации за предыдущий период!»
— Я подала апелляцию, но мне сказали, что без восстановления дела в Перовском суде ее нельзя подать в Московский городской суд, — продолжает она. — А 15 ноября 2019 года было заседание в Перовском суде с судьей Фроловым по восстановлению моего дела, на которое мой бывший супруг, искусственно затягивая разбирательство, снова подал апелляцию.
— Я не могу проиндексировать и восстановить платежи уже фактически 29 лет. Я — одна, на коляске, и у меня совсем нет денег. У сына небольшие доходы и больной ребенок... Я получаю 21 тыс. руб. пенсии со всеми дополнительными выплатами, — вздыхает Галина. — Мне приходится ездить в суд четыре раза в месяц. Никаких извещений суд ни разу не высылал. Я езжу на своей машине, которую нужно поддерживать в рабочем состоянии. Фактически я трачу на еду 5 тыс. руб. в месяц. Я даже два раза просила милостыню у церкви, сидела на своей коляске в мороз... По моим расчетам, бывший муж задолжал мне уже около 5 млн руб. Я очень надеюсь, что найдутся люди, которые помогут мне защитить мои права, в одиночку я не справлюсь…
* * *
— Я бы могла жить по-другому, если бы бывший муж не отобрал у меня здоровье. Смотрите, если я наклоняюсь за какой-то вещью, то могу упасть. — Галина Ивановна специально для меня демонстрирует это, сползая с коляски на пол. — И представляете, как мне тяжело потом подниматься без помощи? Ноги не ходят, спина не гнется, а руки — видите? — наполовину парализованы. Только недавно в подъезде соорудили пандус для колясок, а все это время, когда мне надо было выйти на улицу, я звонила дворникам, и они меня спускали по ступенькам по доскам. А если я поздно возвращалась домой, то сползала с коляски, садилась на ступеньки, пересаживалась на каждую следующую ступеньку и тащила за собой коляску.
Галина снова и снова повторяет как мантру, думая не только о себе, но и обо всех женщинах, жертвах мужей-тиранов:
— Не верьте, если муж клянется, что больше никогда вас не тронет! Нужно разводиться! Учитесь на моем страшном опыте. Я очень надеюсь, что готовящийся закон о наказании за домашнее насилие поможет защитить таких женщин, как я. Я считаю, что должны быть ужесточены наказания за увечья именно в рамках домашнего насилия. У преступника облегчен доступ к партнеру, а в то же время жертва может и не предвидеть грозящей ей опасности.
* * *
Комментарий адвоката Максима Пашкова:
— В силу положений гражданского законодательства России вред здоровью подлежит возмещению в полном объеме причинителем вреда. В описанном случае назначение ежемесячных выплат соответствует положениям закона.
Индексация указанных выплат производится в соответствии со ст. 318 ГК РФ, из которой следует, что суммы, выплачиваемые гражданину, в том числе в случае возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью, подлежат повышению пропорционально повышению установленного законом прожиточного минимума.
Действующий закон о прожиточном минимуме 1997 года носит декларативный характер, и конкретные механизмы индексации в нем отсутствуют.
В данном случае заявитель обратилась в суд за индексацией в рамках ст. 208 ГПК РФ «Индексация присужденных денежных сумм»:
«По заявлению взыскателя или должника суд, рассмотревший дело, может произвести индексацию взысканных судом денежных сумм на день исполнения решения суда в случаях и в размерах, которые предусмотрены федеральным законом или договором».
Однако суд не сделал этого.
