— Начали колоть морфин. Сегодня не может говорить. И не пьёт. Врачи сказали, что, может быть, несколько дней, а, может и несколько часов...
Спустя несколько часов черной птицей прилетела горестная весть — Ольги Богуславской больше нет. Нашей Ольги, Олечки… Большого, мощного журналиста, мастера слова, человека поступка и непостижимого характера. Так, больше всего меня поражало в ней несоответствие того, что она делала в профессии, и её внутренней сути. Когда она оставалась за скобками дела всей своей жизни. Правда, случалось это не часто — работала Оля много, писала свои потрясающие статьи, спасшие не одну жизнь, повлиявшие не на одну судьбу. Так вот, когда Ольга оставалась «за скобками», это был... восторженный ребенок. Да-да, именно восторженный, который заходился от чужого таланта, от красоты, с которой сталкивался в театре.
— Ты видела, ты видела какие костюмы! А какая музыка! Нет, это можно сойти с ума, что вытворяют они на сцене. Можно я здесь останусь?
Восторженный поток не остановить, в этой театральной стихии она как дома. И в этот момент я думаю: «Почему Ольга не стала артисткой или, скажем, не шьёт шляпки для спектаклей, не делает реквизит?»
А ещё, наверное, она бы стала прекрасным детским писателем - потому что видела не по-взрослому этот мир, хотя он был известен ей, как никому, с другой, самой неприглядной стороны. Впрочем, почему "стала бы"? Оля и стала им - успела выпустить сборник детских сказок собственного сочинения...
Другая сторона — чёрная, грязная, бесстыжая и неблагодарная природа человека. Жадность, ревность, зависть, мздоимство, хамство. Оля не боялась этой грязи. Не впускала ее в себя, а умело, с холодной головой разбиралась, распутывая сложнейшие многоходовки человеческой низости, чиновничьей подлости, полицейского произвола. У сироты отняли квартиру — это к Ольге Богуславской. Первоклассного врача выгнали с работы — к Богуславской. Бабушка одна воспитывает внука, а у неё хотят отобрать последнее — это тоже к ней.
Шли к Богуславской, несли документы в толстых папках, а то и сложенные просто в авоськах, и она с этой «макулатурой» сидела ночами, изучала, чтобы потом написать не просто доказательную и убийственную в фактах статью, а пронзительный, можно сказать, литературный текст, который не мог не повлиять на читателя или лиц, которые принимали решение.
Куда же теперь пойдут эти многочисленные ходоки, несущие в себе боль, печаль, горе? Кто им поможет? Не отмахнётся? Не знаю…
Только знаю совершенно точно, что 27 ноября ровно в 4 утра умерли справедливость и сострадание. Потому что журналист Ольга Богуславская, справедливость и сострадание — это синонимы. Оля родилась с этими качествами, как с жизненно важными органами. Они вели её по жизни, выстраивали её жизнь, осложняли её, порой делали невыносимой. Но, похоже, Ольга об этом не сильно задумывалась, потому что невыносимость чужого бытия была для неё важнее. Как так? Такое бывает? Бывает. А теперь - нет.
Говорят, что добрые дела возвращаются человеку. И так получилось с Ольгой, когда она в конце 2014-го она узнала о своём страшном диагнозе. Мы собрали деньги для нее, но поскольку не хватало, дали в газете маленькую заметку - Ольга нуждается в помощи, собираем деньги ей на лечение в Германии. И какое же огромное количество людей откликнулось! Перечисляли, привозили свои кровные, кто сколько мог…А врач в Берлине, которая знала, что лечение уже не помогает и конец — это дело только времени, забрала Ольгу из клиники к себе в квартиру.
Последний год её жизни — самый тяжёлый, год адских испытаний, борьбы с недугом. И снова рядом оказались люди, которым когда-то она помогла - своими статьями, восстанавливая справедливость. Отправляли на лечение, оплачивали, устраивали в больницы, в Центр паллиативной помощи и были с ней до конца.
Конечно, жизнь будет продолжаться. Конечно, газета наша, которая через несколько дней отметит 100-летие, будет выходить. Но не будет в ней той краски, того особенного голоса и интонации, которым обладала Ольга Богуславская. Не потому что она незаменима, а потому, что неповторима.
Все статьи Оли — по этой ссылке.
