О том, что делом всей его жизни станет дорожное строительство, Дмитрий Герштенцвейг даже не предполагал. Потомок древнего польско-немецкого дворянского рода Герштенцвейг-Енчминских, он родился в Болгарии. Туда в годы Гражданской войны вместе с первой волной белоэмиграции попал его отец — в ту пору 19-летний кадет Орловского кадетского корпуса. В чужой стране, ставшей его новым домом, юный кадет познакомился со своей будущей женой, которая вместе со своей матерью перебралась в Болгарию в 1924 году. Дмитрий Сергеевич вспоминает, что именно бабушка — исключительно одаренная и волевая женщина — сыграла значительную роль в становлении личности самого Дмитрия и его брата с сестрой.
Дети ходили в болгарскую школу, играли с болгарскими ребятами, но дома, по словам Дмитрия Сергеевича, бабушка наказывала все болгарское оставлять за порогом.
— Ничего, кроме русского, бабушка не признавала. И нас воспитывала в русском духе. Придем домой — бабушка с ремнем ждет: «Чтоб я дома болгарской речи не слышала!» Благодаря ей мы хорошо знали русский, — делится воспоминаниями Дмитрий Сергеевич.
В 1946 году настоящим событием для русских в Болгарии стал указ президиума Верховного Совета о восстановлении в правах на родине бывших граждан Российской империи и лиц, потерявших гражданство во время войны.
— Мы воспряли духом, — рассказывает Дмитрий Сергеевич, — сразу же обратились за получением гражданства и получили его в 1947 году. То есть с 1947-го был я гражданином СССР, потому и в болгарской армии не служил как иностранец…
После указа в Болгарии был создан Союз советских граждан — с уставом, утвержденным министерством внутренних дел, по всей стране стали создаваться клубы. Дмитрий Герштенцвейг, который в это время жил в Софии, активно включился в общественную работу. Он работал корреспондентом газеты «За Советскую Родину!», а параллельно был председателем молодежной организации и завотделом по работе с молодежью, участвовал в самодеятельности. В Софии он встретил свою судьбу — ту самую единственную женщину, с которой потом прожил душа в душу 57 лет…
Но все же приехать в СССР «болгарские русские» смогли только в 1955-м, после смерти Сталина, под эгидой целинников. В том году, вспоминает Дмитрий Герштенцвейг, каждый день в СССР отправлялись эшелоны с репатриантами: по 20–25 пассажирских вагонов и столько же багажных. В одном из эшелонов отправилась на историческую родину семья Дмитрия Сергеевича, а сам он, поскольку был в комитете по отправке, уехал последним эшелоном уже в августе 1955-го.
Так дюжина семей переселенцев оказалась по ту сторону Волги, почти на границе с Казахстаном.
— Наши вагоны ночью отцепили на станции. Утром пришел председатель — и первым делом спросил, за что нас сюда прислали, — рассказывает Дмитрий Герштенцвейг.
Оказалось, что председатель спутал репатриантов со спецпереселенцами, ведь только их он и встречал раньше… Вскоре все разъяснилось, и репатрианты стали потихоньку обживаться на новом месте. Проработав в совхозе около месяца, Дмитрий Сергеевич сумел выбраться в Ростовскую область, куда раньше прибыла его семья, а оттуда вместе с женой, которая ждала первенца, поехал в Туапсе, где, как он знал, жила родственница бабушки.
— Нам на родине обещали жилье и работу, но на деле все оказалось не так гладко, — делится воспоминаниями ветеран.
В Туапсе он попробовал найти работу по специальности — пришел в местную газету «Ленинский путь», но там штат оказался полным. Квартиру тоже пришлось искать съемную. Работы по местным клубам самодеятельности тоже не было.
И Дмитрий Сергеевич стал помощником машиниста в созданном в Туапсе за год до этого ДРСУ-4. Помог ему документ об окончании курсов машинистов-трактористов, полученный еще в Болгарии. Без него репатриант мог устроиться разве что учеником машиниста — с окладом 300 рублей вместо 600, положенных помощнику. Разница была ощутимой…
— Предстояло мне работать на колесном экскаваторе, — рассказывает Дмитрий Сергеевич, — сел в кабину и ужаснулся… Но привык. Через пять месяцев сдал экзамен на машиниста, а потом получил высший квалификационный 7-й разряд.
Добрый десяток лет отработал Дмитрий Герштенцвейг на строительстве автотрассы Новороссийск—Батуми, которую сами дорожники ласково называли «Черноморкой».
— Работа у нас тогда была веселая, — рассказывает ветеран. — В шесть утра нас забирала вахта (строили тогда участки дороги на Лазаревское и от Туапсе до Джубги). 50 км ехали на место, а потом, отработав 12 часов, возвращались назад. Рабочий день начинался в 8.00 и продолжался до часу ночи. На следующий день отсыпался — и снова на работу…
Пять лет отработал глава семьи машинистом экскаватора, а потом, не бросая профессии, пошел на подготовительные курсы и поступил в институт.
— В выходной день жена уходила с детьми гулять, чтобы не мешать мне, а я сидел над контрольными, — вспоминает Дмитрий Сергеевич.
Дотошного и ответственного работника, к тому же теперь и с дипломом, заметило начальство, и Герштенцвейгу предложили занять должность главного механика самого крупного в Туапсинском районе предприятия. Теперь у Дмитрия Сергеевича в подчинении оказались 600 рабочих (в том числе — семь линейных механиков), 40 бульдозеров и 17 экскаваторов.
В 1970 году Герштенцвейгу предложили перебраться в Краснодар и возглавить отдел в Азово-Черноморском управлении автомобильных дорог общегосударственного значения. Два года поработал он главным механиком всего управления, а потом еще двадцать лет — до выхода на пенсию в 1992 году — был заместителем начальника управления по содержанию автодорог.
Впрочем, отдохнуть на пенсии Дмитрий Сергеевич смог чуть меньше недели. Через пять дней он вернулся к работе в краснодарском отделении Российской транспортной инспекции Минтранса РФ. 28 лет трудится в должности инспектора автодорожного надзора. К слову, на Кубани протяженность дорог регионального значения гораздо больше — около 9 тысяч километров, однако именно на федеральные автотрассы приходится 50 процентов грузооборота и 60 процентов пассажирооборота на территории Кубани. Потому великую ответственность, которая ложится на плечи инспектора автодорожного надзора, сложно переоценить.
С кубанскими дорогами связаны 64 из 68 лет трудового стажа Дмитрия Герштенцвейга.
— Жизнь прожита долгая, — говорит Дмитрий Сергеевич, — вот мне уже 88 исполнилось…
Но годы не ощущаются совсем, если в твой день рождения тебе с поздравлениями звонят сто человек, считает он. А на вопрос о том, что еще хотел бы сделать, что успеть, отвечает так: наверное, найти силы поработать еще, чтобы приносить пользу людям подольше. А еще — хотелось бы посмотреть другие места, те, в которые не попал, путешествуя вместе с супругой во время отпусков. И, конечно, восстановить родословную своего рода, чтобы передать сведения о знаменитых предках новым поколениям Герштенцвейгов.
