"Валера упал с пятнадцатиметровой высоты"

История семьи, которая воспитывает 14 детей и строит дом из отходов

Веда за рулем. Я в Москве, она в Нижнем Новгороде. Поэтому связь иногда прерывается.

Мы давно заочно знакомы. Как и другие подписчики в социальных сетях, я слежу за жизнью этой многодетной семьи. Последние три года Веда в своем блоге ведет хронику строительства загородного дома, который ее муж Валера строит в одиночку. Замахнулись на махину в три этажа. Иначе всем не уместиться. В семье сейчас 14 детей, из них десять приемных.

Три с половиной недели назад Валера полетел с пятнадцатиметровой высоты, когда монтировал крышу дома. Сейчас он в больнице.

История семьи, которая воспитывает 14 детей и строит дом из отходов
Почти вся семья в сборе. А фотограф — Валера!

Любовь

В тот день, когда случилось несчастье, Веда не написала ни строчки. Она молчала все три с половиной недели, пока не появилась уверенность, что все будет хорошо. Пост был наотмашь: «От нас давно не было новостей. Валера сорвался с купола. С верхней точки…»

— Веда, как вы узнали, что произошла беда?

— Когда муж пришел в себя, он смог встать, добраться до телефона и позвонить. Сказал, что сорвался с крыши. Я только спросила, сможет ли он продержаться до моего приезда. Нужно понимать, что наша стройка находится не в городе, а в области. Недавно соседи на очень тяжелый случай вызывали реанимацию, ждать им пришлось около 40 минут. Я понимала, что в нашем случае врачи могут не успеть. Мы работаем с бетоном и арматурой. Все это под домом, во рву. Если лететь с пятнадцатиметровой высоты и падать на камни и железо, шансы остаться в живых крайне малы.

С этой крыши Валера сорвался.

— И вы сели за руль…

— Всадила газ и очень быстро оказалась там. Через 20 минут была уже на месте. Всю дорогу думала, застану ли Валерку в живых. Когда мы приехали в больницу, давление у него было 60 на 70. Муж упал лицом вниз, удар пришелся на грудь и на живот. У него сильные ушибы. Но если бы он летел спиной, все было бы намного хуже, позвоночник бы разлетелся. Сейчас главная проблема — сложный осколочный перелом правой руки.

…Стоп-кадр двадцатилетней давности. На площадке пустого ночного клуба танцует парень. Его движения невероятно пластичны и выразительны. Он думает, что его никто не видит. Но это не так. За танцем следит девушка. У нее возникает странное предчувствие: этот человек — ее судьба. С ним она хотела бы прожить всю жизнь. Так романтично начиналась их история.

— Меня позвали работать администратором в ночной клуб, а Валера Смирнов делал там интерьер. Мы могли бы встретиться раньше — оба учились в Нижегородском театральном училище. Валера занимался пантомимой. А в тот день у него образовались свободные 15 минут, и он решил потанцевать…

— Любовь с первого взгляда. В то время вы были уже мамой двоих маленьких детей.

— Да, мой первый ребенок родился, когда мне было 17 лет. Я не раздумывала, рожать или не рожать. Новость о том, что у них будет внук, мои родители восприняли прекрасно. Они всегда и во всем меня поддерживали, морализаторством в нашей семье никто не занимался. Я рано вышла замуж по большой любви, но так вышло, что через год мы расстались, но смогли сохранить хорошие отношения. Мы дружим, ходим друг к другу в гости. Через три года у меня родилась дочка, и я уже была почти замужем, когда встретила Валеру. У нас двое общих детей. Вместе мы уже двадцать лет.

Надо сшить платье? Нет проблем!

— Веда, сколько у вас всего детей?

— Четверо «собственного приготовления». Артуру 23 года, нет, уже 24! (Смеется.) Алисе 20 лет, Тимофею — 16. Дане — 14. Дальше идут приемные. Ксении — 18, Виктории — 16, Олегу и Раде по 14, Марте и Насте — 12, Максиму — 11, Изабелле и Нонне по 7, Кирюше 2 годика. Сколько у нас вышло? Должно получиться 14 человек.

— Вы единственная дочь, а сами сознательно стали многодетной мамой. Откуда это у вас?

— Подобная ситуация вряд ли образовалась бы на ровном месте. Мои предки, которых я не застала, были священниками. Одного сожгли заживо, другого осудила «тройка». Кто выжил, переквалифицировался в педагоги. Бабушка работала в детском доме — к ней убегали дети из других интернатов. Мама посвятила жизнь работе с трудными подростками. Поэтому у нас дома всегда были дети, кто-то оставался на пару дней, а кто-то — на месяцы. Папа занимался ранним развитием детей, и они с мамой неплохо дополняли друг друга. Бабушка Валерина тоже педагог.

— А кто выбрал необычное имя Веда?

— Папа интересовался восточными практиками, увлекался историей, учил санскрит. Веда образовано от старославянского «ведать». Мне ближе значение «ведущая», так как я по натуре лидер!

Веда с сыном Тимофеем.

Дети

— Какими путями попадают к вам дети?

— Начинающие приемные родители хотят голубоглазую блондинку, чтобы мама — балерина, а папа — профессор, и без тяжелого анамнеза. У нас никогда не было, чтобы мы сами искали себе ребенка. Или мама тяжело больна, или ситуация дошла до предела. Когда совсем крайний край, прихожу я. Недавно стоял вопрос, что нужно определить двоих детей в семью, а потом спросили: не примем ли еще двоих? А мы подумали-подумали и решились. После Нового года появился Максим, только немножко акклиматизировались — взяли Настю с Кирюшей. Стопроцентно здоровых детей у нас нет. Проблемы есть у всех. Просто бывают совсем плохие ситуации и немного попроще.

— Совсем плохие ситуации — это что?

— Некоторые заболевания смертельные, которые не лечатся. Давайте называть вещи своими именами: диагнозы «ВИЧ» и «гепатит» не пугали нас никогда. И еще. Если нам предлагают детей, это значит, что от них уже были отказы. У меня есть сын Олег — это моя правая рука. Он умеет в свои четырнадцать приготовить полноценный обед и ужин на семью, может разгрузить мне вечер и выгнать меня в кино или на маникюр. Дома он идеален, а в школе от него спасу нет никакого, потому что управлять этим подростком никто не может. Даже на индивидуальном обучении педагоги стонут. С Максимом такая же история. Он к нам пришел из другой приемной семьи, которая с ним не совладала. Сказали, что нужны родители покрепче, с большим ресурсом.

— А что с этими мальчиками не так? Почему с ними не справляются?

— Трудности с нервной системой, букет заболеваний. Поэтому мы строим большой дом, понимая, что наши дети — 50 на 50. Кто-то встанет на обе ноги и уйдет во взрослую жизнь, а кого-то выпускать нельзя. Надо рядышком оставить, хоть одним глазом, но присматривать. Думаю, что Олег будет жить с нами. Парню комфортно на кухне. Он чувствует свою реализацию через готовку. Умеет такое, что даже мне не под силу. Кексики делает, помадки варит, торты печет. Когда у кого-то из младших день рождения и в детский сад надо принести большой торт, просим Олега.

— У вас есть приемные дети с инвалидностью?

— Стараемся избежать инвалидности всеми силами, потому что это создаст помехи в будущем. Хочется, чтобы у ребенка было больше вариантов устроиться на работу, социализироваться. И потом, это не угнетает психику ребенка, у него нет ощущения: я инвалид, не такой, как все. Но мы хотели бы в доме сделать лифт, уже купили подъемные механизмы, чтобы иметь возможность принимать детей с ДЦП.

— Веда, у вас, наверное, собрались дети разных национальностей?

— Интернационал полный. Только афроамериканцев нет. Есть евреи, корейцы, казахи, калмыки, мордва, украинцы, дагестанец. И две цыганочки из разных семей с кучей сиблингов (братьев и сестер).

— Слышала немало драматичных историй о том, как тяжело проходит адаптация у подростков, особенно у тех, кого возвращали из приемной семьи в детдом…

— Скажу так: вливание в коллектив сложно, когда начинают взаимодействовать с взрослыми, а со сверстниками все проходит намного легче. Если ты приемный родитель одного ребенка, у которого как раз пошла адаптация, жди беды — будет кошмар. Но в большом коллективе детей, которые уже прижились, тяжелой поведенческой адаптации нет. Они всегда могут рассказать новенькому, как у них все было. Но и от взрослых многое зависит. У нас это честные многочасовые разговоры, которые помогают понять друг друга. Я ко всему привыкла. Моя позиция такая: есть ситуация — давайте будем с ней работать.

— Понятно, что ни у кого из ваших приемных детей счастливого детства не было. Все недолюбленные, настрадавшиеся, мудрые не по возрасту. Чья история самая отчаянная?

— Одна наша дочь, когда ей было 12 лет, пережила насилие. В семилетнем возрасте она горела в машине. У нее тяжелый диагноз, который я не буду называть. Достаточно сказать, что от врачей она услышала, что ей осталось жить не больше года. Это объявили одиннадцатилетнему ребенку. И заболевание было заразное. Когда я за ней пришла, она мне сказала следующее: «Ты точно понимаешь, что делаешь? Зачем я тебе? Возьми лучше кого-нибудь еще, более перспективного. Я — биологическое оружие, и жить мне осталось немного. Ты знаешь, что будет? Я полюблю тебя, а ты меня. А времени у нас не останется». Конечно, я ее забрала!

— Неужели даже сомнений не было?

— Сначала жутковато было, что скрывать, а потом я засела за медицинскую литературу и поняла: достаточно соблюдать некоторые правила поведения, чтобы со всем этим справиться. Многое пришлось пережить. Сейчас это только страшные воспоминания.

— Сколько у вас настоящих сирот, у которых вообще никого нет?  

— У нас двое сирот. У всех остальных есть кто-то из родных. Это всегда разные истории. Кого-то лишили родительских прав, кто-то сам отказался от своего ребенка. Всякое бывало. Даже угрозы зарезать мне поступали. Но мы пришли к миру. Дружим с некоторыми родителями наших приемных детей. Когда одна из матерей, которая сама воспитывалась в детдоме, была беременна пятым ребенком, она позвонила мне и сказала: «Я хочу, чтобы этот ребенок с рождения воспитывался в вашей семье!» Я прочнее стою на ногах, а у нее все сложно. Мы вместе ходили в женскую консультацию, вместе сдавали анализы, это были партнерские роды. До сих пор находимся в теплых отношениях, обмениваемся фотографиями и поддерживаем друг друга.

— А дети знают, что они приемные?

— Я не сторонница политики утаивания. В какой-то момент приходится сказать правду. Кому-то в пять лет, кому-то — в 10. Все, кроме малышей, знают, что они приемные. У некоторых есть бабушки, дедушки. Сложно принять чужих людей в семью, особенно асоциальных — есть и такие. Но с дедушкой Максима мы созваниваемся, ходим к нему в гости. У него, кроме нас, никого нет. Внука он сильно любит, растил его, пока мог. Вот и получилось: не только брошенный ребенок, но и брошенный дед. Если его вдруг парализует, кто будет за ним ухаживать? Как я сыну объясню, что его дед нам не нужен?

— А как дела у вашего сына «собственного приготовления» Тимофея? Он полностью восстановился после того, как его сбила на «зебре» бизнес-леди?  

— На несколько лет это выбило сына из колеи. Он пережил большой шок, причем психологическое потрясение оказалось тяжелее травм. В тот же день, когда Тимофей попал в ДТП, ушла из жизни моя мама. Она болела, но этот удар ее, конечно, добил. Мне тогда не хватило ни времени, ни широты души поговорить с той женщиной. Тимоша был в реанимации, Валера лежал с ним, дома два младенца и дети детсадовского возраста. Потом мы поняли, что будем общаться с виновницей наезда через адвоката. Самое главное, что Тимофей ее простил. Он хотел увидеться с ней, посмотреть ей в глаза и сказать: «Не держи это в себе!» У него мир в душе. Сейчас у сына все хорошо. Он учится в Нижегородском театральном училище, пошел по нашим стопам.

Как построить дом в одиночку?

Дом

— Лет десять назад нам пришло в голову, что надо купить землю. Тогда у нас было 6 детей, в двухкомнатной квартире стало тесно. Накопили денег, Валера выкопал котлован, залил фундамент. Тут кончились финансы. Но уже третий год подряд бодро строимся. Уже 700 квадратных метров готово.

— Валера очень талантливый человек! Он и дизайнер, и ювелир, и строитель…

— Он умеет работать с любыми материалами. Прекрасно шьет, вышивает, умеет вязать. Готовит здорово! Свадебное платье мне сшил сам. Когда старшей дочке Алисе потребовалось срочно сшить костюмы для последнего экзамена — постановки танца и знакомые портные отказались, потому что мало времени, а модели сложные, взялся, конечно, Валерка!  

— Как же он на стройке руки бережет?

— Никак не бережет. Он ведь строит вручную. Периодически торчат сухожилия, мясо. Цемент — очень агрессивная среда, он содержит щелочи. Какие перчатки ни надевай, они не выдерживают. Работа на стройке — это постоянно разбитые суставы, травмы. Наш материал — полистирол с цементом. Мы строим из отходов, которые покупаем в Нижнем Новгороде и под Питером. Во-первых, это бюджетный вариант, во-вторых, материал во много раз легче, чем чистый бетон. Бетонная крыша ведь очень тяжелая, для нее нужны опоры. И наконец, это энергосберегающая конструкция.

— Кто придумал крышу в виде купола?

— Валера, конечно. Это полностью его проект. Треугольная крыша нам не подходит, потому что мы теряем большое количество площади. Но варить на высоте 15 метров — это интересная акробатика. Перетаскать в руках для перекрытия верхнего этажа нужно семь с половиной тонн. Это несколько тысяч ведер. За день Валера отливал 10 тонн плит-перекрытий. Летом помогали старшие сыновья, но на крышу Валера никого не пускал.

— Он ведь работал без выходных?

— Каждый день с девяти до девяти. Первого января и в день рождения Валеру приходилось упрашивать остаться дома. Отступить, не выполнить — это не про Валерку. За это лето он собственноручно замесил и отлил... 52 тонны. Именно столько весят стены этажа и перекрытие. Он работал и зимой, в чистом поле, с бетоном, при минусовых температурах, по 12 часов в сутки. Оказывается, это возможно. Стройка не останавливалась даже когда лил дождь. Летом курток не хватало — они не успевали высохнуть.

— Помню этот ваш пост с фотографиями. Вы еще спрашивали, нет ли у кого ненужных курток. Вообще люди часто приходят на помощь?

— Так происходит в самые трудные моменты. То кто-то поможет с бетоном, то с арматурой. Когда надо было срочно решать вопрос с газификацией, люди за одну ночь собрали огромную для нас сумму — 50 тысяч рублей! Мы безмерно всем благодарны, но таким образом поступать с друзьями и подписчиками нельзя. Это была чрезвычайная ситуация.

— Вы уже вышли на финишную прямую со строительством дома, и тут несчастье с Валерой.

— До финиша пока далеко. Еще предстоит сделать остекление, отопление, канализацию, внутреннюю отделку. А Валерка… пока приходится удерживать его в больнице. Но боюсь, что уже через неделю он окажется на стройке. Сам снимет гипс. Врачи, конечно, будут ругаться. А есть еще какие-то варианты?

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №28115 от 31 октября 2019

Заголовок в газете: Этот папа может всё

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру