Петровы в этом году победили в московском конкурсе «Семья года-2019» в номинации «Хранители традиций». В их творческой мастерской в центре Москвы на стенах полотна сразу всех членов семьи: русские пейзажи, дети, цветы, деревушки, храмы... Все их дети творчески настроенные личности, а Андрей и Данила занимаются живописью всерьез: один учится в лицее при Академии художеств РФ, второй — на подготовительных курсах при художественном лицее. Старший сын Тимофей пока выбирает, чему себя посвятить: математике или рисованию, а Маша еще слишком мала…
У истоков художественно-семейного союза
Чем живет творческая семья? Петровы преподают: Дмитрий — во ВГИКе, Эля — в воскресной школе при храме, а еще дает частные уроки. Если у них и покупают картины, то крайне редко, как они сами говорят, — на это не проживешь.
«Заказы сейчас делают, но этим из художников могут похвастаться единицы», — поясняет Эльмира. В июле Петровы участвовали в выставке «Семья — душа России» в Царицыне, а сейчас готовятся к своей персональной выставке в Московском доме национальностей: они выиграли Гран-при конкурса-пленэра «Старая Москва», и за это им полагается персональный вернисаж.
Я застала их в мастерской в тот момент, когда они красили рамы для своих новых работ к этому мероприятию.
Любопытна история их знакомства:
— Мы познакомились в Суриковском художественном институте, — рассказывает Эльмира. — Дмитрий уже учился, а я пыталась два раза поступить, но никак не получалось. Когда приехала поступать во второй раз, уже год сама преподавала в художественной школе. Думаю, может, больше не стоит пытаться? Поехала к своему учителю, он говорит — не сдавайся. А у меня в тот день украли паспорт. Я вообще несмелая по жизни, а тут что-то нашло на меня, взяла профсоюзный билет, вскочила на подножку поезда и поехала в Москву — поступать в третий раз. Мне негде было переночевать, и друзья повели меня в общежитие. И судьба распорядилась так, что свободное место оказалась в комнате у Димы и его товарища. Мне там пришлось переночевать одну ночь. Дима взял надо мной шефство, я поступила… Мы оба учились в мастерской профессора Валентина Сидорова. А через полтора года поженились. У нас все совпало — взгляды, вкусы, все было в одном русле...
Семья Петровых — верующая, православная. У Дмитрия много работ на эту тему. Супруги поделились со мной, что после воцерковления им стал помогать Бог. Трудные жизненные ситуации, будь то с жильем или работой, разрешались с божьей помощью:
— Дима чудом попал в творческие мастерские при Академии художеств — туда только москвичей брали, а следом за ним попала и я, — хотя женщин принципиально в творческие мастерские не принимали. Что это, если не чудо? — делится Эльмира. — Когда родился второй сын Андрей и у нас были проблемы с жильем, на аукционе купили два наших больших жанровых холста, и мы смогли сразу купить на эти деньги вторую комнату в коммуналке. Потом, когда родился третий сын Данила, продали эти две комнаты, поднапряглись и купили двухкомнатную квартиру. Она, конечно, тесновата для нас шестерых, но своя...
— Вы всегда знали, что у вас будет много детей?
— То, что не один, знала, — улыбается Эльмира. — Диме повезло, у него есть сестра, а я одна в семье, и когда я была маленькая, то говорила маме: «Вот я одна у вас, а у меня будет четверо»! Так и сбылось. Правда, я мечтала о двух мальчиках и двух девочках, даже имена им придумала.
Тимофей: математик или мультипликатор?
Пока не было школы, семейство Петровых почти круглый год жило на творческой академической даче в Тверской области. Интересно, что до них там жили только мужчины-художники, женщин и детей с собой не брали. А с Петровыми ситуация изменилась. К 50-летию Великой Победы супруги написали работы на военную тему и вошли в число лучших авторов. После этого Союз художников разрешил Дмитрию жить и творить на даче вместе с женой.
Сначала они жили на даче с Тимофеем, а через три года появился и второй сын Андрей. Свежий воздух, сосны, бесплатное трехразовое питание — никаких тебе бытовых забот, только твори.
— Тимоша все время находился у груди, прикармливать его никак не получалось, а день и ночь держать у груди было сложно, тут не до творчества, — улыбаясь, вспоминает Эльмира, — но дача нам помогла: в столовой он увидел, что все едят, и резко бросил грудь, без всяких плавных переходов, было ему в это время уже 1 год и 3 месяца. И тогда уже позволил маме работать. Как только уснет в колясочке, бегу писать картины... С того времени у меня осталась работа — автопортрет «Письмо», на котором я изобразила себя в образе женщины, читающей письмо с фронта и кормящей в этот момент грудью своего ребенка.
Первое лето Тимофей находился на даче один, а на второе приехали друзья-художники тоже с детьми. И вот, вспоминает Эльмира, безмятежная картина того времени: лето, стоят на травке четыре корытца в ряд, а в них детишки плещутся. Старые художники вначале роптали, что появилась детвора и нарушила многолетний покой дачи. Но этого уже было не остановить, академдача зажила новой жизнью, на ней подрастали новые поколения будущих художников.
Когда мальчик подрос, стал позировать маме, папе и всем их коллегам, проживающим на даче. «Это доля всех детей художников», — смеется мама.
Сам Тимофей тоже рисует, ведь пример родителей с пеленок перед глазами. В детстве изображал все больше динозавров, рыцарей, машинки, поезда. Особенно удавались киты и пейзажи…
— Мы видели, что способности у него есть, по композиции, по цвету, и отдали его на подготовительный курс художественного лицея, — рассказывает мама. — Но он только год проучился и заявил нам, что художником быть не хочет, не готов рисовать в таком усиленном режиме. И поступил в математический лицей. Однако рисовать не бросил, хочет теперь стать мультипликатором. Два года ходил на курсы 3D-анимации, но потом пришлось их бросить — лицей требовал много времени. Но тяга к рисованию не пропала: ночи напролет он сейчас изрисовывает блокноты. Рисует, правда, не совсем то, что нам хотелось бы, не классику, а более современное, фантазийное — придумывает образы супергероев. Объясняем ему, что это не самое высокое искусство… Хотя он и сам это знает, ходит с нами на выставки. Пока сын на распутье, но мы надеемся, что после окончания 11-го класса он определится.
Наелся красок...
Второй по старшинству сын — Андрей, ему сейчас 13 лет, в 5-м классе поступил в художественный лицей при Академии художеств РФ. После лицея Андрей будет поступать в Суриковский художественный институт или ВГИК. В десять лет Андрей рисовал на военно-полководческие темы: воинов, сражения…
В худлицее учиться непросто — приходится много рисовать, каждую неделю дают задания сделать дома тридцать набросков. А еще множество заданий по живописи, рисунку, композиции… Учеба длится с 9.30 до 16 часов. Лето — пора отдыха, но только не для Андрея: за лето надо выполнить кучу заданий по живописи. Родители, конечно, переживают за сына, не хотят, чтобы тяжкий труд отбил у него желание творить. Но Андрею пока что все нравится.
— Передается ли все-таки талант по наследству? — интересуюсь у Эльмиры.
— У меня, например, не было в роду профессиональных художников, хотя дедушка рисовал на любительском уровне, на дощечки клубничку ставил и рисовал натюрморты... Любовь к искусству у него точно была, — отвечает она.
— Скорее всего, увлечение живописью закладывается на подсознательном уровне в детстве, — присоединяется Дмитрий. — К нам в гости приходили известные художники — Валентин Сидоров, Сергей и Алексей Ткачевы, Юрий и Михаил Кугачи... А дети все время находились рядом с нами и все это впитывали: как идет работа над картиной, какие материалы используются, все наши разговоры об искусстве...
Впрочем, было время, когда их дети еще не осознавали всей серьезности профессии родителей и попортили немало их произведений. Сама Эльмира без смеха не может об этом вспоминать:
— Однажды мы с мужем работали над большими холстами на даче, вдоль стен расставили этюды, — мы брали с них какие-то фрагменты, детали, цветовые решения, а Данила, третий наш сын, бегал в ходунках по периметру мастерской. И вот он стал опрокидывать этюды один за другим, привлекая так внимание к себе. Мы говорим: «Нельзя!», а он хитро улыбается. Еще мы старались убрать от него подальше палитры, потому что он все время норовил до них дотянуться. Причем ладно еще перемазаться — у него был какой-то гастрономический интерес к краскам. Они же выдавлены — яркие, смачные, жирненькие. Один раз он все-таки дорвался до них, загреб их побольше рукой — и в рот, этакую мороженку нашел... Как мы потом это все чистили! Скипидаром же ему рот не будешь очищать. Сначала все вытащили, потом тряпочкой, мылом… Все наши дети пробовали краски на вкус, а вот конкретно наелся только Данила. Но ничего, обошлось, живот не заболел. Ну и портили они нам, конечно, картины не раз, залезут рукой в краски и давай по готовым работам возить, обобщать! Смешивали, оживляли, так сказать, сюжеты. Мы к этому относились философски!
Зато, когда Тимофей и Данила подросли — примерно в три года, то их уже посетило чувство прекрасного: видя красивый закат, они заявляли с недетской серьезностью (и один и другой в свое время): «Красиво как! Писать надо!»
На «академичке» Тимофей научился самостоятельно есть, а Андрюша — ходить, мама по этому поводу тоже написала картину «Первые шаги», изобразив на ней сына.
Интересная жизнь у художественной семьи — все важные вехи они запечатлевают в своих полотнах! Летопись семьи в картинах…
«На детей не наседаем»
Сейчас их третьему сыну Даниле 10 лет, и он пока больше интересуется спортом, хотя и рисует тоже, не зря же краски в детстве ел! Родители отдали его на подготовительные курсы при художественном лицее.
Мальчик очень любит животных. Настолько сильно, что… не хочет быть художником. Мама объясняет с улыбкой:
— Спрашиваю его: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Художником хочешь?». «Нет, — отвечает. — Художником не буду. Вы вот с папой так много разъезжаете, что никого из животных не можете завести! Кем я буду, я подумаю. Буду ученым». «Почему?» — интересуюсь. «Ученый сидит и думает, ему никуда ездить не надо», — ответил он.
Что касается их дочки Маши, младшенькой, то она много чего любит делать: и рисовать, и танцевать, и гимнастикой заниматься, и музыкой. Но когда дети уезжают с дедушкой в Ульяновскую область и он там рисует, все ребятишки, включая Машу, тоже садятся за мольберты.
— Мы не наседаем на своих детей, не заставляем их рисовать из-под палки, — делится Дмитрий. — Сейчас отдали Данилу на подготовительные курсы, посмотрим, что из этого выйдет. Все дети разные, кто-то уже в 5–6 лет знает, чем хочет заниматься, а кто-то в 14. Эльмира в 12 лет начала рисовать. Папа мой в 20 поступил в художественное училище. Для академического рисования мозг должен созреть, должно развиться пространственное мышление. Форсировать ничего нельзя.
Дедушка Валерий Семенович рад, что третье поколение Петровых неравнодушно к живописи, пусть даже и не все пойдут по стопам родителей:
— Когда человек соприкасается с искусством — не важно, музыка, театр, изобразительное искусство, — он делается чище. Пусть дети рисуют, им это на пользу, а станут ли они профессиональными художниками, не так уж и важно. Они будут по-другому воспринимать окружающий мир, видеть в обыкновенном необыкновенное.
— Дети всегда просятся с нами на пленэры (работа над картинами на открытом воздухе. — Авт.), но их туда брать нельзя, поэтому, когда мы в этом году на 10 дней вырвались всем составом на «академичку», они были счастливы! — добавляет Эльмира.
— Вы придерживаетесь каких-то принципов воспитания?
— Стараемся быть строгими, — смеется мама. — Раньше мы были строже: смотрели, чтобы они делали все по правилам, качественно — как мы сами привыкли делать. Но в последнее время мы поменялись: даем больше свободы, не настаиваем особо ни на чем.
— В какой-то момент мы слишком сильно давили на них, — признается Дмитрий, — требовали, чтобы они были первыми в спорте, шахматных соревнованиях, школьных олимпиадах. Сейчас, если что-то не идет, мы дальше не давим. Момент давления отбивает всякую охоту заниматься тем или иным, появляется желание противодействовать. Пример: старший и средний сыновья увлекались шахматами, Андрей даже вышел в финал первенства Москвы, но потом они подостыли к ним, и мы не стали настаивать. А потом у Андрея вновь проснулся интерес к шахматам, и он уже стал осознанно ими заниматься. Я на примере своих учеников, которые получают с нуля дополнительное художественное образование, вижу: если придет осознание, что человеку это надо, то процесс пойдет быстрее.
— Главный вопрос: как вам удается и хозяйством заниматься, и детьми, и творить? — обращаюсь к Эльмире.
— Мы все делаем вместе, — объясняет она. — Самое счастливое время было, конечно, на академдаче, когда можно было максимально посвятить себя живописи и дети рядом были. Сейчас на творчество меньше времени остается. Нам пошли навстречу, и Московский союз художников выделил нам еще одну крошечную мастерскую — рядом со школой. Отведешь детей в школу и бегом в мастерскую писать. После школы начинаются секции, всех снова развозим. Но вообще женщинам в искусстве очень трудно. Не зря среди известных художников, особенно в прежние времена, были в основном мужчины. Женщина должна забыть о себе, о семье и полностью посвятить себя искусству, оно, как известно, требует много жертв.
— Конечно, вы правы, — подключается Дмитрий, — непросто и творить, и четырех детей воспитывать. У наших друзей-художников родилась двойня, так они стали разрываться между детьми и живописью и говорят: двое — это предел, больше детей нам не нужно! Нам мамы помогают с детьми, Элина и моя. На академдаче мы, конечно, работали более эффективно, на большой холст уходило 3–4 месяца, а сейчас год проходит, второй... Процесс замедлился.
* * *
— Конечно, хочется, чтобы дети выросли порядочными людьми, чтобы профессия была хорошая, чтобы жизнь у них интересная была, — говорит Эльмира.
— Знаете, в начале семейной жизни у нас с Элей ничего не было: ни прописки, ни жилья, ни денег, а сейчас у нас четверо детей, квартира — хоть нам и тесно в ней, но она своя, — добавляет Дмитрий. — Некоторые выпускники Суриковского института, наши знакомые, погнались за заработком, стали заниматься оформлением особняков, в итоге у них нет ни больших денег, о которых они мечтали, ни работ интересных. От успешных в финансовом плане друзей порой слышим — скучно жить! Ну взял он себе новую машину, ну и что? У нас все-таки есть любимое дело, творчество, мастерские... Нам бы хотелось, чтобы наши дети тоже занимались чем-то интересным в жизни, познавали мир, приносили пользу людям, искусству, чтобы не замыкались на заработке.
