— С Николаем Ивановичем Ховриным я был знаком лично, — рассказывает ветеран органов госбезопасности, полковник в отставке Дмитрий Ковалев. — Это уникальный по своим профессиональным качествам человек. С одной стороны — «морской волк» до мозга костей, но при том — прекрасный дипломат, способный в весьма своеобразной манере решать самые непростые проблемы на международном уровне, возникавшие порой в связи с заходом советских кораблей под его командованием в порты иностранных государств.
Об одном из таких эпизодов хочу рассказать. Время действия — лето 1968 года, место действия — далекий тропический остров Цейлон, где в то время жили и работали мои отец и мать (а я у них гостил на каникулах). Именно от родителей мне известны многие подробности этой военно-морской эпопеи, свидетелем которой я волею случая стал.
Но сначала — небольшое предисловие.
В описываемое время Николай Ховрин занимал должность командира 10-й оперативной эскадры Краснознаменного Тихоокеанского флота. Он был первопроходцем в освоении зон боевой службы кораблями ВМФ СССР в Тихом и Индийском океанах.
После известных событий 1967 года на Ближнем Востоке стало ясно, что теперь повышенное внимание американских спецслужб, в частности ЦРУ, обращено к зоне Индийского океана, в частности к острову Цейлон. В августе 1968-го военный корабль США «Хоуп» вошел (с «миссией доброй воли», как было официально объявлено) в центральный район Индийского океана и направился к Цейлону, намереваясь отшвартоваться в порту столицы этого островного государства Коломбо. Формально — чтобы пополнить запасы пресной воды. Однако советская военная разведка сообщала и о других задачах, поставленных «американцу». Об истинных целях этого визита наши знали заранее, а потому еще за месяц до описываемых событий тогда еще контр-адмиралу Ховрину было поручено срочно сформировать во Владивостоке Отдельную специальную оперативную эскадру и выдвинуться с ней к Цейлону.
В августе 1968-го эскадра в составе миноносца, большого противолодочного корабля и нескольких кораблей сопровождения подошли к Коломбо. Согласно установившимся флотским церемониалам при заходе боевых судов в порт положено производить салют нации. Николай Иванович Ховрин отдал соответствующее распоряжение, и на эсминце прозвучала команда: «Орудийный расчет! К салютационному залпу — товсь!.. Огонь!»
Над Коломбо пронесся грохот одного выстрела, другого, третьего... Однако в городе многие их восприняли отнюдь не как знак уважения со стороны советской эскадры.
Дело в том, что буквально двумя днями раньше войска стран Варшавского договора во главе с СССР вошли в Чехословакию, чтобы утихомирить разгоревшиеся там массовые антисоветские выступления. Международная обстановка в результате сразу накалилась, на Западе не исключали разрастания конфликта. И тут вдруг — артиллерийская канонада в Коломбо!
Стрельба с советских военных кораблей переполошила прежде всего цейлонский МИД. Тамошние руководители стали названивать в советское диппредставительство, но толку от таких звонков было мало. Посол СССР в республике Цейлон (нынешняя Шри-Ланка) в этот момент находился на инструктаже в Москве. Его замещал советник по экономическим вопросам, которому почему-то не сообщили заранее в полном объеме о дружественном визите на Цейлон эскадры Ховрина. Поэтому приветственные залпы из орудий эсминца явились для советского дипломата полной неожиданностью. Он просто не знал, что отвечать на обрушившиеся на его голову звонки из местного МИДа.
Значит, нужно ехать на корабль, чтобы выяснить обстановку, — и.о. посла не стал терять ни минуты: помчался в порт, сел на катер...
Ховрину доложили о визите высокопоставленного советского дипломата. Его следовало встретить со всеми военно-морскими почестями, а значит…
«В честь прибытия на борт представителя посольства Союза Советских Социалистических Республик! Орудийному расчету!.. Огонь!»
«Временный» посол по окончании официальных приветствий мягко поинтересовался: «Товарищ контр-адмирал! А можно стрелять не так часто? А то на бухту, где вы пришвартовались, выходят окна всех государственных учреждений… В том числе кабинет премьер-министра Цейлона Дадли Сенанаяке...»
Ховрин ответил по-военному четко: «Салютационные залпы производятся точно в соответствии с корабельным уставом ВМФ СССР, который пока никто не отменял».
«Понятно, понятно, — засмущался дипломат. — Но, может, все-таки не так громко?.. А то ведь даже стекла у цейлонцев дрожат!»
«Вопрос не ко мне. Сила заряда заложена в снарядах, которые мне загрузили во Владивостоке», — отрезал Ховрин.
На этом тема «артобстрела» Коломбо была закрыта. Дипломаты и военные начали обсуждать план пребывания эскадры на острове.
На следующий день, согласно достигнутой договоренности, состоялся визит на наш миноносец командира американского корабля «Хоуп». Ховрин внимательно выслушал рекомендации посольства относительно правил дипломатического протокола. Обещал принять к сведению, однако от предложения выделить ему сотрудника советского диппредставительства для «сопровождения» переговоров мягко, но уверенно отказался: «Плавали! Знаем!»
Адмиральские «знания» были использованы по полной программе. После официальной части визита командира «Хоупа» и последовавшего вслед за этим «легкого» дружеского застолья дежурная вахта советского корабля бережно погрузила изрядно захмелевшего иностранного гостя на катер и отправила восвояси.
Наступил третий день пребывания нашей эскадры на острове.
Ховрин распорядился выставить почетный караул у памятника погибшему матросу в Коломбо. А потом отдал команду советским морякам пройти торжественным маршем по центральной улице города. Такого островитяне не видели с начала ХХ века. Причем тогда здесь тоже маршировали русские воины.
Каким-то образом Николаю Ивановичу удалось узнать о давно позабытом эпизоде. В 1916 году эскадра российского флота, доставлявшая по приказу императора Николая II четыре бригады российских солдат для участия в обороне Парижа, сделала остановку на острове Цейлон для пополнения запасов провианта и пресной воды. Во время стоянки командующий эскадрой отдал приказ переодеть солдат в парадную форму, взять оружие у охранной роты сопровождения и пройти торжественным маршем по одной из центральных улиц Коломбо.
Спустя более полувека советский контр-адмирал Ховрин повторил этот марш...
На четвертый день «цейлонской эпопеи» предстоял ответный визит вежливости — посещение теперь уже Ховриным американского корабля «Хоуп». Николай Иванович вернулся от американцев достаточно быстро и какой-то раздраженный… «Да пошли они… со своими виски и сэндвичами! Кок! Борща и водки!»
А еще один день решили отметить на международном уровне спортивным состязанием. Был организован товарищеский футбольный матч между нашими моряками и их коллегами — военнослужащими морского флота Цейлона.
Жарко, душно — тропики все же, поэтому играли два тайма по 30 минут. Адмирал Ховрин сидел на трибуне и яростно болел за своих. Кажется, даже свистел и требовал «судью на мыло». Вот остается 5 минут до окончания матча. Счет «дипломатический» — ничья 2:2. И в этот момент судья назначает штрафной в сторону наших соперников. Кто будет бить — естественно, решать адмиралу. И тут к нему обращается один из наших — сотрудник контрразведки, здоровенный парень: «Разрешите мне!»
Николай Иванович взглянул на офицера оценивающе: «Ну, давай, особист!»
Тот поставил мяч, разбежался… Удар... Прямое попадание! В голову игрока цейлонской команды, который стоял крайним в «стенке», а от него — рикошетом в ворота. 3:2! Победа! Но оказалось, что офицер-контрразведчик своим метким пушечным ударом сразил наповал близкого родственника командующего ВМФ острова. Это же чревато международным скандалом!
Но Ховрин есть Ховрин. Николай Иванович вышел из пикантной ситуации достойно. Встал, посмотрел на все еще лежавшего футболиста, на табло с победным счетом и произнес: «Незачем было на поле выходить, если играть не умеешь!» Накрытый за трибунами стол и подарки «от советского адмирала» сняли возникшее напряжение. А сотрудник Особого отдела получил личную ховринскую благодарность.
Накануне отплытия с острова свободной от вахты команде разрешили выход на берег. Ховрин тоже решил посмотреть цейлонскую столицу. Прогуливается по центру и вдруг замечает такую картину: два моряка-американца нанимают за деньги двух местных парней с рикшами, чтобы устроить гонки по улицам Коломбо. Ховрин тут же оценил пикантность ситуации. Поинтересовался у этих местных ребят, какое вознаграждение им пообещали. Оказалось, мелочь — около пяти рупий. Тогда адмирал достал две «серьезные» купюры, отдал их рикшам… И обратился к изумленным янки, которых уже окружили наши моряки: «А вы! Ну-ка теперь — кыш отсюда! Чтобы я вас не видел!» Эмоциональная адмиральская речь сопровождалась не менее выразительным жестом, так что моряки-«хоуповцы» поняли все даже без перевода.
Они бежали, не оглядываясь. Даже свои фирменные головные уборы растеряли. Эту сцену засняли местные корреспонденты. Наутро цейлонские газеты вышли с фотографиями с места событий и соответствующими нелицеприятными для американской стороны комментариями.
А вечером корабль США «Хоуп» снялся с якорей и покинул остров — не солоно хлебавши. Власти Цейлона были так впечатлены устроенной советскими моряками демонстрацией «мягкой силы», что отказались затевать с американцами какие-либо дела, опасные осложнением отношений с Россией.
После этого можно было и нашим возвращаться в родной порт. Вот так закончился рейд в Индийский океан Отдельной специальной оперативной эскадры контр-адмирала Ховрина.
— К слову сказать, — закончил свой рассказ Дмитрий Ковалев, — я специально запрашивал архивы Минобороны и ВМФ о цейлонском рейде советской эскадры. В ответ — никаких данных. Но у меня лично на память о тех событиях в Коломбо в 1968-м сохранился форменный берет морской пехоты, который мне тогда подарил контр-адмирал Ховрин со словами: «Сынок! Быть тебе морпехом!» И я им стал.
