Людмиле Владимировне Рязановой 88 лет. Ни детей, ни родственников у нее нет. Ходит она с двумя костылями — иначе говоря, это молодая, красивая, полная сил женщина. Людмила Владимировна много лет проработала на заводе начальником охраны. И в 1980 году завод выделил ей с мужем однокомнатную квартиру на Госпитальном Валу, дом 22/2, площадью 31 квадратный метр.
В 2009 году супруги Рязановы познакомились с участковым Виктором Щанькиным: он помог им выселить из их квартиры девушку, которую они по доверчивости ненадолго пустили пожить, пока она будет искать постоянное жилье.
Щанькин сразу смекнул, что Рязановы простодушные и доверчивые люди, которым по причине возраста и болезней требуется постоянный уход. Поэтому в один прекрасный день он предложил им в обмен на их квартиру ухаживать за ними, помогать по хозяйству, нанять сиделку и ежемесячно немного доплачивать к пенсии. Рязановы согласились, потому что они постоянно болели, очень нуждались в поддержке и доверяли человеку, который однажды им уже помог.
Рязановы хотели оформить договор дарения, наивно полагая, что, если помогать им не будут, то этот договор всегда можно будет отменить. Но Щанькин уговорил Рязановых заключить договор купли-продажи, объяснив старикам, что это простая формальность. Мол, жить вы по-прежнему будете в своей квартире, и какая разница, какой договор: вам же нужен уход, и мы будем за вами ухаживать. Квартиру он предложил оформить не на себя, а на свою жену, Светлану Юрьевну Щанькину, потому что он сотрудник полиции и это может вызвать кривотолки.
Договор купли-продажи заключили в январе 2010 года. В нем было указано, что квартира продается за 2 миллиона рублей. Этих денег Щанькины старикам, естественно, не заплатили, а как и было условлено, начали помогать по хозяйству и давали по 5–10 тысяч рублей в месяц.
Несколько лет Щанькины действительно помогали старикам.
А в 2013 году муж Рязановой умирает. Она просит Щанькиных помочь с похоронами и памятником. Однако супруги, считая, что квартира уже у них в кармане, поскольку прошел срок исковой давности для оспаривания договора, прекращают помогать Рязановой.
* * *
И тут на сцене появляется ее соседка, Татьяна Юрьевна Лозбенева, 1972 года рождения. Дело в том, что мать Лозбеневой и Рязанова много лет работали вместе на одном заводе. И Татьяна Юрьевна предлагает Рязановой восстановить справедливость и отсудить у бессовестных Щанькиных квартиру. А помощь старушке она возьмет на себя.
В 2016 году Рязанова обращается в Лефортовский суд Москвы с иском к Светлане Щанькиной о расторжении договора купли-продажи квартиры от 2010 года. В иске она написала, что в результате этой сделки ни обещанного ухода, ни денег за квартиру от Щанькиных она не получила. А она, будучи совершенно беспомощной, хочет вернуть квартиру и заключить договор ренты, чтобы за ней ухаживали.
В ноябре 2016 года суд допросил нескольких свидетелей. Одним из них была Татьяна Лозбенева. Она рассказала, что тяжело больные Рязановы чрезвычайно нуждались в помощи, а их обманули, денег за квартиру они не получили, и платили-то им всего по 5–10 тысяч рублей в месяц. На вопрос судьи о том, что Рязанова собирается делать с квартирой, если суд ее вернет, Лозбенева ответила: она хочет заключить договор ренты.
И 20 декабря 2016 года решением Лефортовского суда договор был расторгнут, а квартира возвращена Рязановой.
А 14 августа 2017 года, тотчас после того, как это решение вступило в законную силу и Росреестр зарегистрировал возврат квартиры Рязановой, наш достопочтенный свидетель Татьяна Лозбенева заключает с ней точно такой же договор купли-продажи злополучной квартиры, которую только что отбили у Щанькиных. Только сумма в договоре увеличилась до 5 миллионов 350 тысяч рублей.
Естественно, никаких денег Лозбенева на самом деле платить не собиралась, поскольку речь по-прежнему шла о пожизненном уходе и ежемесячной доплате к пенсии.
Только на этот раз, для того чтобы усыпить бдительность старушки, натерпевшейся от обманщиков, в договоре было указано: за Рязановой остается право пожизненного проживания и пользования квартирой.
Однако спустя две недели Лозбенева принесла Людмиле Владимировне дополнение к договору, из которого следовало, что пункт о пожизненном проживании из основного договора исключается. А еще она принесла акт приема-передачи квартиры, в котором говорилось, что квартира уже фактически передана Лозбеневой. Она попросила Рязанову подписать эти документы, объяснив это тем, что все это обыкновенная формальность, необходимая для Росреестра и налоговой инспекции. В обмен Лозбенева принесла бумаженцию под названием «Обязательство». Из него следовало, что она будет пожизненно содержать Рязанову, а та останется проживать в своей квартире.
Стоит ли говорить о том, что этот манускрипт не имеет никакой юридической силы и туда можно было включить все, что угодно, в том числе и пункт об обязательстве передать ей коронационное платье Екатерины Великой и шапку Мономаха.
И все повторилось. Рязанова осталась жить у себя дома, а сердобольная соседка исправно ухаживала за ней и переводила на ее счет по 10–15 тысяч рублей в месяц.
* * *
А через полгода отношения между Лозбеневой и Рязановой испортились, потому что Татьяна Юрьевна забывала вовремя переводить бабушке деньги, все реже стала приходить и помогать ей. Тогда Людмила Владимировна сказала Лозбеневой, что раз так, пусть она переписывает квартиру и садовый участок обратно. Лозбенева ответила, что не возражает, но, чтобы избежать налогов при оформлении обратной сделки, Людмила Владимировна должна написать ей расписку о получении
5 миллионов 350 тысяч рублей. Та написала.
После этого по просьбе Рязановой риелтор Сергей Литвин подготовил все необходимые документы. И долгое время Лозбенева говорила, что вот-вот их подпишет, но под разными предлогами переносила встречу. А потом оказалось, что она просто тянула время.
Но, по установившейся традиции, как только вышел срок давности для оспаривания сделки, чудеса, как в сказке про Золушку, закончились. Лозбенева перестала отвечать на звонки и платить деньги. И главное: потребовала у Рязановой выписаться из квартиры.
Людмила Владимировна, поняв, что ее снова обманули, вынуждена была обратиться в Лефортовскую прокуратуру с заявлением: «…мы заключили договор, что она (Лозбенева. — О.Б.) будет ухаживать за мной до конца жизни моей и выплачивать мне деньги. Поверив, я оформила документы на квартиру и сад. Но как только она получила их, перестала со мной общаться: не звонит, не приходит, не платит деньги. Стала требовать, чтобы я выписалась из квартиры. Принудительно заставила меня написать расписку о том, что я получила деньги».
Лефортовский прокурор поручил ОВД «Лефортово» провести проверку. Вызвали Лозбеневу. Она сказала, что это Рязанова ее обманула, деньги она отдала Рязановой полностью, о чем свидетельствует расписка. До 2018 года отношения у них были прекрасные, а потом они испортились. И сейчас Рязанова принуждает ее вернуть загородный участок (который в 2016 году Рязанова также переписала на Лозбеневу. — О.Б.). А в конце объяснения Лозбенева написала: «Рязанова Л.В. таким образом действует не первый раз. Она уже в 2010 году продавала свою квартиру, а в 2017 году ее отсудила, действуя таким же мошенническим образом».
Милая дамская забывчивость. Как же это Татьяна Юрьевна запамятовала, что недавно сама выступала в Лефортовском суде свидетелем со стороны бабушки. И пылко убеждала судью в том, что бедную старушку обманули, денег не заплатили, а вместо договора ренты, который был ей жизненно необходим, вынудили подписать договор купли-продажи ее единственной квартиры.
* * *
Теперь два слова о садовом участке Людмилы Владимировны Рязановой.
Садовый участок площадью 8 соток с маленьким домиком принадлежал Рязановым с незапамятных времен. Расположен он в СНТ «Коллективный сад №3» вблизи поселка Сельхозтехника в Подольском районе Московской области.
После смерти мужа Рязанова проводила на участке каждое лето: приезжала в мае, уезжала в сентябре. Для нее это было особое место: буквально через дорогу, на другой стороне Симферопольского шоссе, находится поселок Александровка, в котором она родилась.
Так вот, согласно документам в феврале 2016 года Рязанова переписывает свой участок с домом на Лозбеневу. Произошло это в то время, когда Щанькины перестали помогать Людмиле Владимировне и появилась сердобольная Лозбенева.
Со слов Рязановой: «В 2010 году меня обманули... мне стала помогать соседка — Лозбенева, стала ходить со мной в суд... стала уговаривать меня в обмен на помощь оформить на нее земельный участок с домом, а потом и квартиру».
Судя по всему, Лозбенева внушила бабушке, что на все заботы потребуются деньги и на это уйдет много сил и времени, поэтому участок и будет взносом за ее хлопоты.
Вот почему и был оформлен договор купли-продажи: дача Рязановой перешла к Лозбеневой за 1 миллион рублей. Никаких денег Людмила Владимировна, естественно, не получила, зато Лозбенева обзавелась четырьмя документами, подтверждающими их передачу: во-первых, это было указано в договоре купли-продажи, во-вторых, в передаточном акте, в-третьих, в расписке от 9 февраля 2016 года и, наконец, еще в одной расписке от 5 марта 2016 года. То есть Лозбенева вырыла себе землянку в четыре наката.
А что? Ведь она и правда не обязана была просто так ложиться костьми в защиту соседки. А у Людмилы Владимировны в жизни ничего не изменилось: она продолжала проводить лето на своей любимой даче и исправно платила взносы в СНТ.
Так прошли без малого три года.
Как мы помним, в 2018 году отношения между Рязановой и Лозбеневой испортились. Лозбенева уже стала хозяйкой не только садового участка, но и квартиры Рязановой. И когда Людмила Владимировна потребовала вернуть ей все имущество, Лозбенева на словах не возражала, но постоянно откладывала оформление документов. И продолжалось это до тех пор, пока не истекли сроки давности на оспаривание сделок.
Вот тогда она и потребовала от Рязановой, чтобы та выписалась из квартиры. Естественно, помощь и выплаты немедленно прекратились.
И Людмила Владимировна Рязанова, 88-летний инвалид, который самостоятельно может сделать всего несколько шагов, да и то на двух костылях, вынуждена была, как мы помним, обратиться за помощью в Лефортовскую прокуратуру.
* * *
Как думаете, что было дальше?
Правильно: постановлением лейтенанта полиции Е.С.Тертышного 20 февраля 2019 года в возбуждении уголовного дела по обращению Рязановой было отказано. Почему? Потому что договор был заключен в добровольном порядке и вся эта дребедень — гражданско-правовые отношения, а полиция этим не занимается. У нее есть дела поважнее.
Надо сказать, что второпях лейтенант Тертышный влепил в постановление об отказе в возбуждении уголовного дела строчку о том, что его можно обжаловать в порядке ГПК РФ (Гражданского процессуального кодекса). Где яйца, а где курица…
Но сделано это было не по злому умыслу, а потому что, по сути, никакой реальной проверки по заявлению не проводилось. Настоящая проверка — это не пустая формальность. А получилось, что участковый прочитал, что договор был заключен добровольно и согласно расписке деньги были переданы, и на этом основании пришел к выводу о том, что все в порядке. А до сути дела так и не дошло.
И тогда Людмила Владимировна обратилась в Лефортовский суд с иском к Лозбеневой о возврате квартиры. Дело слушала судья Е.В.Боронина. Надо сказать, что и первое дело по иску к Щанькиной в 2016 году тоже слушала этот судья.
Она, надо думать, узнала Татьяну Юрьевну Лозбеневу, которая, как лев, выступала в защиту обманутой бабушки и, как пламенный революционер, боролась за ее права. А теперь вышло, что лев, ударившись оземь, превратился в подколодную змею.
В суд были вызваны свидетели с обеих сторон. Свидетель Сергей Литвин пояснил, что является риелтором и оформлял сделку купли-продажи квартиры. Он сказал, что поскольку речь идет о пожизненной помощи, то он советовал Рязановой оформить договор ренты, чтобы в случае чего его можно было отменить. Однако Людмила Владимировна постоянно повторяла, что она полностью доверяет Лозбеневой, потому что та уже ей помогла с одним судом и преданно за ней ухаживает. Вот почему, пытаясь спасти положение, он включил в договор пункт о пожизненном проживании Рязановой в квартире. Как мы помним, эту «оплошность» Лозбенева успешно преодолела, впоследствии убедив Рязанову подписать изменения к договору.
А вот со стороны Лозбеневой выступил удивительный человек. Свидетель Котахов, проживающий на другом этаже, сообщил суду, что заходит к Лозбеневым несколько раз в год. А в конце августа 2016 года он пришел к ним, поскольку они с мужем Лозбеневой собирались на рыбалку. Зашел в квартиру и по дороге на кухню в открытую дверь комнаты увидел на столе пачки денег. Это были пятитысячные купюры, перетянутые банковскими резинками. Поскольку Котахов, очевидно, бывший снайпер, он быстро определил, что на столе было 4–5 миллионов рублей. А поскольку Котахов еще и шутник, он спросил у Лозбеневых: вы что, банк ограбили? А они ответили: да ну тебя, глупый, это мы квартиру у бабы Люси покупаем. Вот так он стал свидетелем передачи денег за бабы-Люсину квартиру.
Стороны заявили ходатайства о назначении экспертиз.
Адвокат Рязановой настаивал на проведении комплексной психолого-психиатрической экспертизы. Ведь похоже, что, подписывая вместо договора ренты договор купли-продажи своего единственного жилья, Людмила Владимировна была введена в заблуждение.
5 июля 2019 года судья Боронина вынесла определение о назначении психолого-психиатрической экспертизы. Но почему-то все вопросы, касающиеся психологии, она исключила. И получается, что в комиссии будет отсутствовать эксперт-психолог. Хотя только такой специалист в состоянии выявить особенности пожилого человека, снижающие способность правильно воспринимать события в момент сделки. Например, повышенную внушаемость, введение в заблуждение, зависимость от чужого мнения, нарушение способности прогнозировать последствия своих действий.
А Лозбенева заявила, что ее подпись на обязательстве об уходе за Рязановой подделана. И ничего подобного она не писала, а ухаживать за Рязановой она обязана не была. Странно, правда? Ведь Лозбенева сама принесла Рязановой эту романтическую бумагу.
Тем не менее адвокат Лозбеневой, в свою очередь, попросил провести почерковедческую экспертизу. И ходатайствовал о том, чтобы ее провели в одной конкретной организации — ООО «СТЭНО».
Адвокат Рязановой возражал. Почему? Потому что это никому не известная экспертная организация, а ее учредителем и генеральным директором является некто Геннадий Александрович Круль. 17 мая 2019 года он был исключен из Российского общества оценщиков, а до этого за различные нарушения у него много раз приостанавливались права оценочной деятельности, выносились предписания и предупреждения.
В таких случаях, когда одна сторона в споре возражает против назначения экспертизы в определенную организацию, на которой настаивает другая сторона, в интересах объективности естественно было бы назначить проведение исследования в другом месте.
Потому что первое, что приходит в голову — сторона, которая настаивает на определенной организации, уже проконсультировалась там и, возможно, заручилась гарантиями.
Поэтому адвокат Рязановой предложил назначить эту экспертизу в любое другое экспертное учреждение. Судья назвала три организации. Но в конце концов почему-то назначила экспертизу именно в ООО «СТЭНО».
Может показаться, что это юридическое крючкотворство. Какое заблуждение! Дело в том, что судьи не разбираются и не должны разбираться в вопросах, требующих специальных познаний. Для этого и назначается проведение экспертизы. Но мало кто из нас отдает себе отчет в том, что в таких случаях решение суда, по сути, всецело зависит от эксперта.
В настоящее время в связи с проведением экспертиз слушание дела в Лефортовском суде Москвы приостановлено. А в Подольском городском суде продолжается слушание дела о возврате садового участка.
* * *
Какая дурацкая история… Надо же: бабушка на двух костылях два раза продает свое единственное жилье и потом начинает из-за него судиться. И возникает естественный вопрос: может, старушка — мошенница? Таких историй хоть отбавляй.
На этот вопрос существует всего два ответа: или она и в самом деле аферистка, или не понимает, что делает.
Предположим, что она действительно шаромыжница и решила нажиться на добросовестных покупателях ее квартиры. Раскинула сеть, ввела в заблуждение сначала Щанкиных, а потом доброго друга Лозбеневу.
Но если бы это было так, хитрая старушенция, уж будьте уверены, уложилась бы в сроки давности. И уж точно не стала бы подписывать множество опасных для ее затей документов — взять хотя бы расписки о получении денег.
Однако в 2016 году Лефортовский суд уже выяснил, что она не собиралась продавать квартиру, а остро нуждалась в помощи и собиралась заключить договор ренты. Так что же помешало его подписать?
И тут мы переходим ко второй версии. Людмила Владимировна Рязанова — человек малограмотный, в незапамятные времена закончила среднюю школу и всю жизнь занималась распределением нарядов охраны на заводе. Муж у нее умер. Никаких родственников нет. И когда Лозбенева в суде не моргнув глазом заявила, что бабушка продала ей свою единственную квартиру, потому что собирается переехать к подмосковной племяннице, у которой три квартиры, — это была откровенная ложь.
Людмила Владимировна — тяжелобольной человек. К ней постоянно приезжает «скорая помощь», она остро нуждается в уходе и практически не может самостоятельно передвигаться. Бывают, конечно, безногие пираты. Но, похоже, что это совсем не тот случай.
И самое естественное объяснение всех этих несуразностей — старческая инфантильность и доверчивость, благодаря которой одинокие дедушки и бабушки то и дело покупают у мошенников лекарства от всех болезней, отдают проходимцам последние деньги и лишаются жилья. Именно это и случилось с Людмилой Владимировной Рязановой. И как ей теперь доказать, что обманул ее человек, которому она доверилась, — непонятно.
Много раз я разговаривала с разными специалистами о том, что можно сделать, чтобы прекратить это узаконенное истребление стариков. Например: запретить одиноким людям старше 70 лет любые сделки с единственным жильем.
И каждый раз в ответ слышала одно и то же: владелец частной собственности имеет право делать с ней все что хочет.
Разумеется. Но все ответственные лица прекрасно понимают, о чем идет речь. Одинокие пожилые люди — не просто владельцы частной собственности. В силу своей жизненной ситуации и возраста это очень доверчивые, нуждающиеся хоть в какой-то опоре люди. Они не в состоянии оценить даже самые ближайшие последствия своих действий. Кроме того, злоумышленники прекрасно отдают себе отчет в том, что оставшийся без крыши над головой старик не сможет сам защитить себя в суде. А раз так — можно делать с ними все, что заблагорассудится.
Но дело не в охране прав собственников, а в том, что мы просто не хотим решать эту проблему: одним она приносит выгоду, а другим безразлична. Разве нельзя организовать проверку подобных сделок? Как только одинокий старик или его доверенное лицо идет к нотариусу, должна вмешаться спасательная юридическая служба. Она должна быть наделена исключительными специальными полномочиями. Это не сложнее, чем запустить космический корабль, но корабли мы запускаем, а стариков все изводят и изводят.
Это государственная проблема, и решать ее должно государство, а не охотники за квартирами.
А сейчас все зависит от суда, который может одним росчерком пера подарить ей еще несколько лет жизни или отобрать их.
