О том, что офицер Александр Киричек изнасиловал одиннадцатилетнюю Леру Макарову (фамилия изменена), дочь близкой подруги его жены Алены, он узнал три с половиной года спустя.
В тот день, 3 января 2014 года, они все вместе находились на горнолыжной базе: Саша с женой и ее дочерью от первого брака, Викой, и Елена Макарова со своей Валерией. Вечером мамы ушли на дискотеку, которая проходила в цокольном этаже гостиницы, а девочки с Александром остались в номере. Вика на несколько минут отлучилась к маме. В это время якобы все и произошло.
Но когда женщины вернулись, они застали мирную картину. Саша уже дремал — рано утром ему предстояло ехать за сто километров на построение в часть, а девочки смотрели мультики в телефоне. На следующий день дети катались на снегоходах и веселились. Никто, включая мать ребенка Елену, не заметил, что с Лерой случилась беда. Она не плакала, не грустила, ни на что не жаловалась.
Мало того, Лера с мамой продолжали тесно общаться с семьей Киричек. Ходили друг другу в гости, оставались ночевать. То есть жертва спокойно встречалась с насильником. Не было ни страха, ни тревоги.
В мае на машине Александра отправились на Алтай, где жили в одной палатке! Как девочка смогла сомкнуть глаза и спокойно спать? Тем же летом они в прежнем составе побывали и на Обском море, и на Байкале. Туда Лера поехала без Елены. Потом она, правда, скажет, что мама ее заставила...
В марте 2015‑го у Алены с Сашей родился сын Дима. Крестной, естественно, стала ближайшая подруга Лена. Даже когда Киричеки, оформив военную ипотеку, переехали из села Сотниково, где Алена снимала жилье, а Макаровы жили в родительском доме Елены, в Новосибирск, дня не проходило, чтобы подруги не созванивались.
В 2017‑м у Киричеков родилась дочка Софья. А летом Алена с изумлением обнаружила, что подруга ее везде заблокировала: и в телефоне, и в соцсетях. Подумала сначала, что та на нее обиделась: и на день рождения Елены не выбралась, и денег в долг не дала. Но причина открылась 31 декабря 2017 года, когда Александр узнал от командира части, что стал фигурантом уголовного дела об изнасиловании.
Оказалось, в июле Елена нашла в мобильном телефоне дочери непристойную картинку с изображением полового акта и непечатными комментариями. Начался скандал. Девочка перевела стрелки: ее изнасиловали.
Здесь надо сказать, что Валерия воспитывается в строгой семье. Ее дедушка не терпит в доме присутствия посторонних мужчин и взрослую дочь Елену до сих пор держит в ежовых рукавицах. Бабушка, школьная учительница, тоже поборница морали и нравственности. Поэтому скабрезный рисунок спровоцировал взрыв. Бабушка спросила внучку: «Может, тебе есть что от нас скрывать?» Тут-то и прозвучало шокирующее признание: три с половиной года назад ее изнасиловал «дядя Саша».
Почему она указала именно на него? Скорей всего, потому что других взрослых мужчин в ее близком окружении больше не было. Еще до заключения под стражу Александр сказал мне, что долго не мог себе объяснить, почему Лера, которая не раз ночевала у них дома, сказала, что изнасилование произошло именно в гостиничном номере. Потом понял: это ведь был единственный раз, когда они остались наедине, без свидетелей.
Почему за версию ухватилась бабушка Леры? Вероятно, ей легче было принять тот факт, что внучку изнасиловали, чем поверить в ее отношения с мальчиками.
Но как Елена, мама девочки, могла поверить в то, что на честь ее дочери посягнул муж близкой подруги, которого она знала как добропорядочного человека?
Но, скорей всего, Лере действительно было что скрывать от родных: ее связывали очень нежные отношения с мальчиком из школы, да и на страничке в соцсетях у нее немало вольных фотографий, которые вряд ли понравились бы ее семье.
Осмотр у врача-гинеколога показал, что у Леры есть надрыв девственной плевы. Но когда именно это произошло, с кем и как, через три с половиной года определить невозможно. Кроме того, «механизм возникновения разрыва такого характера может быть весьма многообразным и возникнуть не только в результате полового акта», указывает в своем заключении Владимир Тищенко, судебно-медицинский эксперт высшей категории.
На надувном матрасе, где потерпевшую частично лишили девственности, экспертиза не обнаружила никаких биологических следов: ни спермы, ни крови, ни влагалищных клеток, ни волосинки — ничего. Так бывает.
Заявление в полицию было подано почему-то не сразу, а лишь спустя три месяца. Лера не планировала зайти так далеко и не ожидала, что фраза про «дядю Сашу» будет иметь столь тяжелые и неприятные последствия: следствие, суд…
Как теперь дать задний ход и признаться, что на базе отдыха ничего такого не было?
Судебно-психиатрическая экспертиза не нашла у Валерии признаков, реакций, характерных для лиц, подвергшихся изнасилованию. В заключении специалистов говорится, что «отсутствуют сведения о наличии в поведении и высказываниях Макаровой В.В. каких-либо болезненных психопатологических переживаний. Не отмечалось нарушений социальной, школьной адаптации, сохранился привычный ритм жизнедеятельности».
Тем не менее суд направил Александра Киричека на судебную психолого-психиатрическую экспертизу, которая проводилась в стационаре. В течение месяца специалисты наблюдали офицера и пришли к выводу, что он не склонен к педофилии, у него нет зависимости от алкоголя и наркотиков, а также он не испытывает «груза ответственности за преступление». Эксперты отметили, что Александр «спокойный, сдержанный в проявлении своих эмоций, имеет высокую способность к соблюдению моральных норм, что у него развитое чувство долга и ответственности, в поведении он ориентирован на социальное одобрение…» Согласитесь, что все это ну никак не вписывается в портрет насильника-педофила.
Обвинение выглядело настолько неубедительно, а показания потерпевшей были такими путаными и противоречивыми, что Александра, подозреваемого в совершении тяжкого преступления, даже не стали заключать под стражу. Все это время он продолжал служить в своей части. И надо отметить, что никто, включая командование, не бросил в офицера камень, не оскорбил его ни словом, ни взглядом. Не верили, даже мысли не допускали. Ведь в армии каждый человек как на ладони.
Прокурор требовал назначить наказание в виде 13 лет лишения свободы, но Новосибирский военный суд вынес Александру Киричеку оправдательный приговор «ввиду неустранимых сомнений в виновности подсудимого». Презумпция невиновности восторжествовала. Старшего лейтенанта эта страшная история не запятнала.
Он вышел из зала суда свободным человеком. И это было, конечно, чудом. В нашей стране на оправдательные приговоры приходится менее одного процента, а по таким делам — еще меньше.
Сторона обвинения и потерпевшие подали на апелляцию. Дело вернули на новое рассмотрение. Начался второй круг ада.
Только теперь все приняло жесткий обвинительный уклон. Нет, на суде не вскрылись новые железобетонные доказательства вины Александра. Лера не вспомнила ни одного эмоционально яркого факта или подробностей преступления на горнолыжной базе.
Ей задают вопросы: «Почему, получив свободу передвижения, вы не убежали к маме, а вернулись в комнату? Можете сказать?» — «Не могу», — роняет девушка. «Почему вы не закричали?» — «Ну не знаю», — отвечает Лера. «Почему не стали звать никого на помощь?» — «Я даже не знаю».
«Не помню», «не знаю» — контент-анализ, сделанный психологом Ириной Морозовой на основании детального изучения материалов дела, показал, что на 75 процентов вопросов девочка дала именно такие ответы.
Проанализировав аудиозапись показаний потерпевшей в суде, специалист обращает внимание на то, что Валерия очень спокойно, без эмоций, страха и тревожности отвечает на вопросы, возвращающие ее к событиям, которые ее, как жертву, должны травмировать. Ее голос даже не дрожит...
«Как дядя Саша снимал одежду с вас и с себя, если правой рукой держал ваши руки?» — спрашивает ее на суде обвиняемый и слышит в ответ: «Наверное, второй рукой, у вас две руки!» По мнению психолога, Валерия не вспоминает, а прямо в зале суда размышляет, как могло бы происходить изнасилование. На просьбу судьи уточнить, какой именно рукой раздевал ее Киричек, девушка отвечает: «Ну как мне кажется, другой частью тела нельзя снять». И далее в том же игривом духе. Она не испытывает ни малейшего смущения, рассказывая о менструации, прокладках, половом члене и т.д., что, мягко говоря, нетипично для жертв изнасилования.
Они испытывают к насильнику всю гамму отрицательных эмоций, в том числе страх и неприязнь. Однако Валерия на протяжении всего процесса называет своего мучителя «дядей Сашей». Не по фамилии, не по имени-отчеству, не нейтральным местоимением «он», а вполне себе доверительно, по-свойски. И правда, «дядю Сашу» можно было не опасаться. По признанию Леры, он ее не бил, даже не угрожал. Лишь сказал: «Никому не говори!». Да и потом относился к ней по-прежнему, повышенного внимания не проявлял. В общем, изнасиловал при удобном случае и тут же об этом забыл.
Так было или не было?
В «Заключении судебно-психиатрического эксперта (комиссии экспертов) № 601/18 от 09.10.2018 года черным по белому написано, что Валерии Макаровой свойственны «демонстративность в поведении, легкая вживаемость в разные социальные роли (для достижения желаемого)». Бывает, что люди настолько глубоко входят в образ, что сами начинают верить в самые невероятные сюжеты. Возможно, именно так и произошло с Лерой.
Однако суд признал, что действия подсудимого не принесли вреда здоровью жертвы, и нашел объяснение такой невероятной устойчивости натуры девушки: «То обстоятельство, что у Макаровой В.В. на момент проведения экспертиз, а также бесед не было выявлено признаков посттравматического синдрома, связанного с изнасилованием 03 января 2014 года, также не свидетельствует об отсутствии этого события. Сексуальное насилие не всегда влечет за собой наступление у жертвы последствий в виде психологической травмы и зависит от индивидуальных особенностей человека. По словам эксперта Ермаковой, отсутствие такой травмы у Макаровой В.В. на момент освидетельствования обусловлено присущей ее психике особенностью вытеснять воспоминания о негативных событиях из памяти, то есть способностью самостоятельно справляться с психологическими проблемами».
Все аргументы защиты разбивались в суде, как фарфоровые тарелки об стену. А все нестыковки в показаниях Валерии, которые она давала на досудебной стадии и в процессе, суд списал на давность событий, возраст и эмоциональное состояние потерпевшей.
В приговоре прямо сказано: «Приведенные доказательства, полученные в установленном уголовно-процессуальным законом порядке и согласующиеся между собой, а также с другими материалами дела, суд кладет в основу приговора, а противоречащие им показания подсудимого отвергает, учитывая при этом, что в судебном заседании не было установлено каких-либо объективных причин для оговора последнего потерпевшей или указанными свидетелями».
Презумпция невиновности, ау!
Но ведь причины вполне имели место быть. К примеру, утверждение Киричека в том, что Макарова оговаривает его, так как хочет скрыть от других свою половую связь с мальчиком Г., суд отверг как несоответствующее действительности, потому как сама потерпевшая и герой ее романа отрицали данное обстоятельство.
Вот и свидетель Валерия Р., к слову, дальняя родственница потерпевшей, сделала важное заявление. Она сообщила о том, что в конце июля 2017 года лично слышала, как мальчик Г. рассказывал своим друзьям о вступлении в половой акт с Лерой Макаровой. Однако суд расценил эти показания как ложные только на том основании, что сам Ромео и его приятели это отрицали. Но вся школа видела, как влюбленные обнимались и целовались. А мама мальчика сказала на суде, что была против этих отношений, так как они плохо отражались на сыне: мальчик запирался в комнате, не пил, не ел, плакал, сильно похудел. В общем, страдал, как юный Вертер.
Суд не стал принимать во внимание скриншоты страниц Леры в социальных сетях с довольно-таки фривольными фотографиями, свидетельствующими о нежных отношениях с мальчиками, как не имеющие отношения к делу.
Тщетно пытался Александр доказать, что ни один здравомыслящий человек в таких условиях не стал бы совершать изнасилование: в гостинице «картонные» стены, на этаже сидит дежурный, а в номер в любой момент могли вернуться мамы девочек. На это ему возразили, что он якобы закрыл дверь на замок, а девочка не понимала, что с ней творят. Ведь, по ее признанию, полового члена насильника она даже не видела — лежала с закрытыми глазами. Была якобы боль внизу живота, а трусы и бриджи запачкались кровью. Эти пятна видела бабушка Леры, но почему-то не придала выделениям на одежде особого значения. Вероятно, знала: это физиология. Просто девочка стала девушкой.
…Даже смягчающие наказание обстоятельства в приговоре звучат казуистически. Они как бы есть, но в то же время их нет. Во всяком случае, суд их не учитывает. Судите сами.
Отмечая, что у Александра Киричека имеются двое малолетних детей, а на иждивении находится несовершеннолетняя дочь жены, и долгий срок лишения свободы способен оказать влияние на условия жизни семьи, суд указывает, что «жена трудоустроена, а ее родственники могут оказывать ей помощь в воспитании детей».
Это еще не все вишенки на торте. Такая же картина с престарелыми родителями Александра, которые в силу возраста и состояния здоровья нуждаются в помощи сына. Цитата из приговора: «Кроме того, суд принимает во внимание положительные характеристики Киричека в быту и по службе, а также состояние здоровья его престарелых родителей, однако учитывает, что сестра подсудимого не лишена возможности помогать им»…
Дело Александра Киричека возникло на волне педофильских скандалов, которые в последние годы буквально накрыли Россию. Понятно, что к тем, кто реально посягнул на ребенка, снисхождения быть не должно. Им нет прощения.
Но вот беда: под раздачу порой попадают люди, которые не совершали ни изнасилования, ни развратных действий. Увы, в таких делах доказательства и улики не требуются. Достаточно заявления.
Музыканта Анатолия Рябова, обвиненного в педофилии, удалось полностью оправдать. А известного пластического хирурга Владимира Тапия Фернандеса, которому вменяли развратные действия в отношении падчерицы и сына, выпустили лишь после двух лет пребывания в СИЗО. Больной и раздавленный человек поспешил вернуться к себе на родину. Многие помнят и случай бывшего чиновника Минтранса Владимира Макарова, «осчастливленного» Мосгорсудом пятью годами лишения свободы вместо первоначального срока 13 лет за якобы изнасилование собственной малолетней дочери.
…Александр Киричек находится сейчас в камере СИЗО. Его родные, друзья и сослуживцы верят в его невиновность. Его жена Алена обращается во все инстанции, умоляя разобраться по существу. В социальных сетях распространяется петиция в защиту Александра — под ней уже подписались несколько сотен человек.
Старшая дочь Алены на год младше Валерии. Ей сейчас 16. Неужели мать стала бы биться за мужа-педофила, если бы не была уверена в его невиновности на сто процентов?
Их младшей дочери Софье всего два года. Она пока не понимает, куда пропал ее папа. Сыну Диме — четыре. Не проходит и дня, чтобы ребенок не спросил: «А где наш папа? Он к нам вернется?».
Алена говорит, что папа в командировке. А что еще она может сказать?
Прошу рассматривать эту публикацию как обращение к Генеральному прокурору РФ Юрию Чайке.
