«Завертелся Алеха в работе, как щепка в весенней реке.
Днем все бегал, по ночам часто дома не ночевал.
Собрания, заседания, туда мотнешься, сюда — глядишь, и день весь.
А вечером надо на городскую площадь, где происходят уличные митинги.
Горяч был Алеха в спорах — беда. Охрип, кричавши, но всегда, бывало, под утро последним уходит с площади; ежели увидит двух-трех оставшихся солдат, то и их проагитирует…»
Занимался не одной агитацией. «Писать его тянуло и в семнадцатом году. Кружась по городу с разными поручениями, он останавливался на ночлег там, где застигла ночь, — вспоминала дававшая Николаю кров землячка. — Оставшись один, он сейчас же брался за перо, и было слышно, как всю ночь он ходил по комнате, разговаривая с самим собою вслух».
Медные трубы заиграли в честь писателя Артема Веселого спустя десять лет после революции, когда вышел роман «Россия, кровью умытая». Лидер партии кадетов и министр иностранных дел Временного правительства, историк Павел Милюков роман классового врага признал: «Он сам часть событий, которые описывает… Рисунок Артема Веселого убеждает и покоряет, как первоисточник».
Об Артеме Веселом в нашей газете рассказал «МК» двадцать лет назад журналист Лев Гурвич, служивший в «Юношеской правде» в 1921 году. Другое подобное свидетельство оставил писатель Марк Колосов:
«Оформляли (газету) студенты ВХУТЕМАСа Пророков и Кукрыниксы. В литературном отделе публиковали свои первые произведения Безыменский, Жаров, Шолохов, Веселый, Рахилло, Лагин, Шубин».
В редакцию Николай Кочкуров вошел признанным писателем. Стихотворений, как Жаров и Безыменский, не сочинял, его драму и рассказ опубликовала «Красная Новь» — единственный в Советской России литературно-художественный и общественно-публицистический «толстый» журнал. Первое заседание его редакции состоялось в Кремле, в квартире Ленина. Там его ждали Надежда Крупская, Максим Горький и главный редактор Александр Воронский, сын священника, за веру в дело партии испытанный Петропавловской крепостью, тюрьмой и ссылкой.
Ленин придавал большое значение задуманной затее и пришел в перерыве между заседаниями правительства. Литературный отдел взял на себя Максим Горький. В первом номере «Красной Нови» в июне 1921 года появилась знаменитая статья Ленина «О продналоге», обосновавшая новую экономическую политику. А в третьем и четвертом номерах журнал поместил сочинение сотрудника нашей газеты под псевдонимом Артем Веселый.
После переезда советского правительства из Петрограда в Москву ближайшая к Кремлю Воздвиженка стала улицей власти. Гостиницу «Петергоф» занял ВЦИК, в доме Казенной палаты обосновался ЦК партии (там сейчас Музей архитектуры.) С поэтами «Юношеской правды» Жаровым и Безыменским познакомился Артем в ЦК комсомола, располагавшемся на Воздвиженке, в закрытом Военном универмаге. Там же находилось общежитие комсомольцев (в этом доме в наши дни — «Детский мир») .
— Спасибо, приютили они меня в своем общежитии. Ночую на полу, — рассказал Артем другу. — В семь часов у Жарова соберется молодежь. Я буду читать свой рассказ.
Как вспоминал свидетель той читки:
«Все были в сборе. Артем сел за стол между Безыменским и Жаровым, остальные — Вася Кудашов, Серафим Огурцов, Иван Рахилло (все авторы нашей газеты. — Л.К.) и я — примостились на подоконниках.
— Артем, тебе слово, вот твоя повесть, — Безыменский достал из ящика стола потрепанную пачку исписанной бумаги, — читай.
— Повесть, вернее, рассказ, называется «Реки огненные», — сказал Артем. — Послушайте и посоветуйте, что с ним делать.
Артем знал текст «Рек огненных» почти наизусть, он переворачивал страницы, но лишь изредка в них заглядывал. Артем перевернул последний лист.
— Здорово, черт подери! — воскликнул Жаров».
«В Артеме Веселом, — писал он, — мы увидели писателя талантливого и необыкновенно оригинального. Он нас ослепил яркостью слова, неуемным темпераментом…»
Во время службы в «Юношеской правде» над Артемом ярко светила звезда любви к девушке по имени Фрина. Она приехала по делам в Москву. Жили вдвоем в общежитии при одном из многочисленных появившихся в столице советских учреждений.
«Позади служебных помещений у меня — отдельная комната, — вспоминала Фрина. — На стене Николай написал:
«Моя дорога — все дороги!
Мой путь — все пути!
Мое жилище — весь мир!»
Из общежития она уезжает в Тулу, где жил брат, на службу в губернском обкоме партии. Они пишут друг другу, но форма письма не дает Николаю выразить обуревающие влюбленного чувства, и он дополняет их «Фрининой газетой» — на больших листах бумаги с газетными рубриками.
Передовая первого номера — «Тула—Москва» — объясняла единственной читательнице: «Поехать сейчас в Тулу работать значило бы отказаться от борьбы на литературном фронте и покатиться по линии наименьшего сопротивления».
Была еще одна причина не уезжать: Артем мечтает стать великим писателем. «Сегодня я ничто. Сегодня я косноязычен, не выдавлю из души ничего, кроме банальных слов «милая» — «дорогая»… Но, может быть, завтра я создам сказку, которой будут восхищаться многие будущие поколения. Может быть, я пропою тебе песнь, которая тысячезвучным эхом покатится по ребрам веков. Может быть, я скажу слово, которое будет переходить из уст в уста всех народов»…
Под рубрикой «Газетная смесь» пишет о себе:
«Член РКСМ. Ношу брюки галифе. Пробор всегда аккуратно расчесан. Через день на углу чищу ботинки. Обедаю один раз в два или три дня. Завтраков и ужинов не признаю принципиально».
В разделе «Извещения» обрадовал:
«Купил примус. Не хватает гитары и граммофона. Ух, и заживем мы с тобой!»
Но, пожив в Туле вдвоем, вернулся в Москву один. Произошло то, о чем Маяковский писал: «Любовная лодка разбилась о быт».
Не прекращая сочинять, Артем Веселый учится в созданном Валерием Брюсовым Высшем литературно-художественном институте на Поварской улице, в «Доме Ростовых», описанном в «Войне и мире». При поступлении на вопрос анкеты отвечал: «Образование низшее и самообразование». «Реки огненные» сдал в редакцию без знаков препинания, считая их ненужными.
Экзамен по русскому языку кое-как одолел. Математику завалил. Узнав об этом, Валерий Брюсов решил: «Ничего, Артем Веселый и без математики будет хорошо писать…»
Учась в Москве, мыслями устремлялся в края, где воевал, был ранен, чудом избежал расстрела. Артем задумал роман о трагическом исходе разгромленной 1-й Конной армии. В каникулы повторял ее скорбный путь на лошадях и верблюдах с удостоверением института, обращавшимся к местной власти: «Просим оказывать тов. Артему Веселому полное содействие в сборе литературно-исторических материалов».
Проехав по пути трагического отступления красноармейцев, Артем встретил ветеранов, влачивших жалкое существование. Врожденное чувство справедливости побудило сочинить «Босую правду» в форме письма бойцов бывшему командиру:
«Дорогой товарищ, Михаил Васильевич!
Проведав, что ты, наш старый командир, живешь в Москве и занимаешь хорошую должность, мы, красные партизаны вверенного тебе полка, шлем сердечный привет, который да не будет пропущен тобою мимо ушей. Горе заставило нас писать…»
Партизаны привели диалог между голым и босым бывшим пулеметчиком и биржей труда:
«Какая твоя, гражданин, специальность?
— Пулеметчик, — тихо ответил герой, и сердце его заныло от обиды.
— Член профсоюза?
— Нет.
— Ну, тогда и разговор с тобой короток. Во-первых, таковая специальность нам не требуется, во-вторых, у нас много членов безработных, а ты не член».
Заключается грустный диалог в «Босой правде» криком отчаяния:
«Эх, Михаил Васильевич, взять бы их на густые решета…»
Эти слова из «Босой правды» Шолохов привел в письме другу — члену партии с 1903 года, описывая страдания земляков, добровольцев Красной Армии, потерявших все имущество во время коллективизации на Дону: «Верно говорит Артем: взять бы их на густые решета… Я тоже подписываюсь: надо на густые решета взять всех, вплоть до Калинина…»
Сталин прочитал «Босую правду», после чего его секретарь написал записку Кагановичу: «Лазарь Моисеевич! Сталин просит прочесть рассказ Артема Веселого «Босая правда» — завтра он хочет переговорить о нем».
На другой день после разговора Сталина и Кагановича ЦК партии признал «Босую правду» «однобоким, тенденциозным и в основном карикатурным изображением советской действительности, объективно выгодным лишь нашим классовым врагам». Далее последовали «оргвыводы» в отношении редакторов рассказа и травля в прессе.
Испытав удар родной партии и власти, за которую кровь проливал, Артем вскоре пережил тяжкое разочарование и в человеке, пред которым с юности преклонялся.
В ноябре 1930 года за подписью «А.Пешков» в Кремль пришло письмо на имя Сталина. Суть письма А.Пешкова, которого мир знал под псевдонимом Максим Горький, состояла в просьбе: «Вот что, дорогой Иосиф Виссарионович, если писатели Артем Веселый и Шолохов будут ходатайствовать о поездке за границу — разрешите Вы им это; оба они (…) привлечены к работе по «Истории гражданской войны»…»
В Италии Артем Веселый побывал, обсудил с Горьким не только задуманное им начинание, но и сам предложил идею документального романа «День» — о жизни мира в течение одного дня.
«Голубчик, это же замечательная мысль. Свидетельствую — подобной книги не было в истории человечества», — напомнил в письме Горькому Артем его слова и продолжил:
«В день отъезда вы меня предупредили:
— Артем Иванович, с писательской братией поосторожнее, а то живо украдут, есть такие сукины сыны, их я на своем веку видал… Вот как было дело».
«Каково же было мое изумление, — писал Артем Веселый Горькому, — когда, возвратясь на днях в Москву, из разговора с одним писателем я узнал, что вы предлагали группе московских и ленинградских писателей приступить к созданию книги на эту тему.
Меня, как-никак автора сей идеи, вы не сочли нужным даже поставить в известность. Поражен и потрясен».
В тот же день Артем Веселый в поисках правды отправил письмо по другому адресу:
«В ЦК ВКП /б/ тов. Сталину.
Мною задуман исключительный по размаху роман. Идея его проста: мир берется в горизонтальном разрезе, в разрезе, примерно, 12 мая 1933 г. или даже в какой-нибудь определенный час этого дня…
По свидетельству М.Горького, которому я первому сообщил идею этой книги в Сорренто в январе с.г., подобной книги — ни по форме, ни по содержанию — не было в истории человечества».
Назвав в письме Сталину тридцать придуманных тем, Артем Веселый заключил:
«Если идея заслуживает внимания, то мною будет представлен более детальный план работы. К составлению черновой схемы книги совершенно необходимо привлечь многих — многоумных и достохвальных. Посильно ли выполнение сего замысла мне — судить не берусь. Работа огромна. Желание отдаться ей целиком — у меня есть».
Ни на это письмо Сталину, ни на подобное — в ЦК партии ответа не последовало.
(Книга «День мира» под редакцией Максима Горького и Михаила Кольцова была опубликована в 1937 году. Подобное издание появилось и четверть века спустя стараниями Алексея Аджубея, главного редактора «Известий» и зятя Хрущева.)
Триумф Артем Веселый испытал, когда вышел его главный роман «Россия, кровью умытая». За пять лет книгу издали четыре раза. Критики хвалили романиста до тех пор, пока не арестовали как троцкиста Александра Воронского.
Редактор «Красной Нови» ввел в литературу Артема Веселого — и он же ускорил его гибель. В письме Сталину с прошением дать санкцию на арест нарком НКВД Ежов доложил: «По показаниям арестованного троцкиста Воронского Артем Веселый в 1934 г. в беседе с ним проявил свою ненависть к руководству ВКП(б) и террористические настроения, заявив: «Я бы поставил пушку на Красной площади и стрелял бы в упор по Кремлю». На прошении появилась резолюция: «За. Ст. Ар.», что значит: «За арест. Сталин. Архив».
Прадед Артема Веселого, Фома, прожил 100 лет. Его правнук Николай погиб в 38.
