В 1986 году Николай Тимофеевич служил начальником штаба ВВС Киевского военного округа. Он в первый же день после катастрофы оказался на Чернобыльской АЭС и возглавил оперативную авиагруппу из военных вертолетов.
Первый облет разрушенного 4-го реактора вертолетчики на Ми-8 выполнили уже утром 27-го апреля, на другой день после катастрофы. «Совершая облет, мы увидели внизу малиновое свечение, - вспоминает Николай Антошкин. - Активная зона была раскалена. На крыше машинного зала лежали куски графитовых блоков и элементы тепловыводящих сборок. Радиация была такой, что бортовой рентгенометр с максимальной отметкой на шкале в 500 рентген в час зашкаливал. Кто-то предположил, что «светит» до 1000 рентген в час, но находящийся на борту академик Валерий Легасов рассчитал, что радиационное облучение там на самом деле в 3–3,5 раза больше».
Правительственная комиссия приняла решение создать многослойную защиту над реактором, то есть прикрыть реактор толстым слоем песка, смесью из борсодержащих веществ, свинца и доломитовой глины. По словам генерала, вертолетчики проходили над реактором на высоте 200 метров. Ниже опускаться было нельзя, поскольку жар из реактора снижал подъемную силу винтов.
«Мешки с песком сбрасывали из грузовой кабины, - рассказал Николай Антошкин. - Это делал борттехник. Для страховки он был привязан тросом. Вся механизация — человеческие руки и плечи. Из открытой боковой двери шел жар… Когда груз падал вниз, радиоактивность повышалась до 1500–1800 рентген в час».
По его словам, поверхность вертолетов и кабины покрывались слоем радиационной пыли. При этом экипажи совершали по 33 вылета в день при норме 15–20.
По словам Николая Антошкина, местное население было плохо проинформировано об опасности радиации. Так, на третий день после аварии люди продолжали гулять с детьми по Припяти. «Меня это страшно удивило, это же был город атомщиков, они-то должны были знать, чем опасна радиация, - вспоминает генерал. - Пришлось внушать: «Здесь все заражено, нельзя глотать эту пыль. Бегите отсюда немедленно. Потом меня еще не раз благодарить будете». Они ушли, правда, обложив меня напоследок матом».
По словам генерала, как-то вертолетчики поймали мародера, который собирал вещи из брошенных эвакуированными жителями квартир. «Их возмущению не было предела, - рассказал Николай Антошкин. - Люди в зоне жертвовали собой, своим здоровьем, а эта сволота лазил по оставленным домам. Потом мог ведь продать украденное, а тот, кто купил, облучился бы... Летчики хотели сбросить мародера в реактор. Доложили мне, я, конечно, воспрепятствовал расправе. Мы его сдали властям».
В авиагруппе были вертолеты Ми-26, Ми-24, Ми-8МТ. Они прибыли из Закавказья, Прикарпатья, Белоруссии и базировались на аэродромах в Чернигове, Гончаровском, Овруче.
Вначале на реактор сбрасывали смесь песка и химических добавок. Затем только свинец. Генерал Антошкин назвал художественным вымыслом сцену из фильма, где один вертолетов падает в реактор. «Я был в Чернобыле первые десять дней после аварии. Мы не потеряли ни одной машины. Трагедия случилась через полгода, 2 октября 1986-го. Вертолет Ми-8, где командиром экипажа был капитан Владимир Воробьев, поливал объект дезактивирующем клейким раствором, чтобы связать радиоактивную пыль и не дать ей подняться. Пролетая под стрелой 160-метрового крана, машина зацепилась лопастями за трос и рухнула на землю».
Он также сказал, что показанное в американском сериале пьянство среди ликвидаторов — еще один вымысел. Спиртным особо никто не увлекался. «Я не видел, чтобы кто-то развозил «фронтовые сто грамм». Люди где-то сами доставали, использовали по назначению. В этом нет ничего зазорного. Тогда уже знали, что спиртное в умеренных дозах ослабляет воздействие радиации. Но людям некогда было этим заниматься. Все вкалывали как проклятые, от восхода солнца до заката», - рассказал генерал.
По его словам, людей старались беречь от облучения. «Им выдавали йодистые таблетки, пасту против жесткого облучения. Для защиты от радиации летчики выстилали чашу сидения в вертолете тонкими свинцовыми пластинами, вырезали из них нагрудные жилеты, а толстые пластины клали на дно грузовой кабины», - рассказал Николай Антошкин.
