Алексей Дуленков несколько раз в году работает на соцопросах. Он депутат Совета депутатов Наро-Фоминского городского округа Московской области, но 90% депутатской работы не оплачивается, и многодетному отцу приходится подрабатывать. Работа интервьюера предоставляет такую возможность.
«Обычное задание — опрос 20–50 человек, постоянно прописанных в каком-то районе или избирательном округе, — рассказал «МК» Алексей. — Есть ограничения по полу и возрасту. Например, 8 женщин от 60 до 90 лет, 5 женщин от 45 до 59 лет, 4 мужчины от 25 до 44 лет.
Мне выдают планшет, в него введен бланк анкеты. С этим планшетом я отправляюсь в заданный район.
В выборе конкретного места опроса интервьюер не ограничен. Самое лучшее место — районный супермаркет. Утром неплохо отвечают во дворах пенсионеры и мамочки с детьми».
Слова, с которыми интервьюер обращается к потенциальным респондентам, прописаны в задании. Алексей обычно обращается так: «Здравствуйте, проводим соцопрос. Можно вам задать несколько вопросов?»
Отказываются отвечать очень многие — это признают все интервьюеры. Особенно сложно приходится тем из них, кто опрашивает по телефону.
«Меня посылали открытым текстом, либо завуалированно. Либо на середине опроса бросали трубку, — рассказала «МК» Юлия Захарова, безуспешно пробовавшая себя в качестве интервьюера. — Устроиться довольно просто, от таких контор постоянно есть объявления на сайтах работы. Там текучка жуткая. Мало кто готов быть посланным пятьдесят раз за день».
Юлия участвовала в опросах, которые заказывали коммерческие фирмы, торгующие лекарствами, продуктами, электрооборудованием.
При опросах, касающихся политики, идеологии, люди ведут себя более сдержанно.
Алексей Дуленков работает именно на таких проектах. Выясняет отношение людей к представителям власти и к политике. По его мнению, процент отказов зависит от удаленности от Садового кольца. «В дальнем Подмосковье (Коломна, Наро-Фоминск, Лотошино) процентов отказов около 30–50%. В спальных районах Москвы отказывают чаще — от 60 до 90%. Отказы в грубой форме бывают, но довольно редко. Обычно когда люди торопятся, особенно в Москве».
Если человек соглашается отвечать, интервьюер его сразу спрашивает о месте проживания, возрасте и поле. Если эти характеристики удовлетворяют заданию, дальше следует вопросы анкеты: закрытые (выбор из предлагаемых вариантов) и открытые (отвечающий может назвать свой ответ).
Интервьюер вносит ответы в бланк анкеты на планшете. Одновременно интервью записывается на диктофон. В конце дня аудиозаписи передаются вместе с результатами опроса заказчику. Интервьюер сразу предупреждает отвечающего, что интервью будет записано на диктофон.
На планшете, который выдали интервьюеру, включена функция геопозиции. Работодатель благодаря этому знает маршрут интервьюера и координаты на местности каждого интервью, которое он брал.
«Фамилия респондента никогда не спрашивается, опрос анонимный. Иногда нужно просить номер телефона респондента, но респондент может отказаться, что тоже допускается, — рассказал Алексей. — Видимо, координаты GPS, диктофонная запись, время работы и репутация интервьюера дают возможность проконтролировать работу».
Подделанные анкеты у социологов называются «рисованными». Сам факт того, что в профессиональной среде для них родился специальный термин, говорит о том, что это не редкое явление.
Алексей с ним однако напрямую не сталкивался: «Я слышал, что кто-то пытался обманывать, но это быстро вычислялось контролем социологических служб».
Сколько может заработать интервьюер на опросах за один день?
Оплата сдельная на 100%. Обычно платят 200 руб. за одну анкету из 30 вопросов, это нормальная цена. Сколько принесешь заполненных анкет — столько и заработаешь. «Все зависит от опыта, коммуникабельности и активности интервьюера. Средний результат — 3–4 тысячи рублей в день. Есть уникальные специалисты, которые зарабатывают 8–10 тысяч. Но в то же время есть и те, у кого потолок 1–2 тыс. в день, выше они не поднимаются».
«Это работа не для всех. Скромных застенчивых интервьюеров не бывает. Надо уметь много общаться, быстро понравиться незнакомому человеку, грамотно и быстро говорить. Что-то среднее между менеджером по продажам и школьным учителем (кстати, провинциальные учителя на соцопросах тоже работают). Обычно половина интервьюеров-новичков на второй опрос уже не выходят. Работа на любителя».
Центры исследования общественного мнения федерального масштаба — такие, как ВЦИОМ и ФОМ (фонд «Общественное мнение»), — сами напрямую не набирают интервьюеров. Они работают с подрядчиками, компаниями-партнерами. Интервьюеров нанимают именно эти партнеры: дают объявления на сайтах. Предпочтение отдается опытным интервьюерам и тем, кто приходит по их рекомендации.
Интервьюеры должны быть при опросе бесстрастными. Не показывать респондентам ни своего одобрения, ни осуждения. Человеку, который сам погружен в политику, это может быть нелегко. Но Алексей Дуленков утверждает, что это не составляет труда. «Вопросы носят нейтральный характер, даже когда являются предвыборными. Алгоритм опроса не позволяет проявлять свое мнение».
Всегда ли люди отвечают правдиво? Бывает ли интервьюеру заметно, что они боятся высказываться искренне по острым вопросам, опасаясь, что их вычислят и накажут?
«Есть высокий процент граждан, которые вообще отказываются отвечать на вопросы. В том числе из боязни каких-то последствий. Но если человек решился ответить, то мне кажется, что ответы вполне искренние. Даже если противоречивы и парадоксальны, — такое мнение высказал «МК» Алексей Дуленков. — Другое дело, что оппозиционно настроенные граждане реже отвечают на вопросы интервьюеров, чем сторонники действующей власти. Поэтому на выборах оппозиция зачастую получает более высокий процент голосов, чем дают предварительные соцопросы».
* * *
«МК», в свою очередь, тоже решил провести опрос, но не самого населения, а тех организаций, которые опрашивают население.
Мы составили анкету и попросили ответить на нее трех «китов» — Росстат, ВЦИОМ и «Левада-центр».
Росстат — это Федеральная служба государственной статистики, орган исполнительной власти, она собирает исключительно фактические данные о «материальной» жизни страны. У кого какие доходы, расходы, сколько коров, сколько долгов, какие болезни и т.д.
ВЦИОМ и «Левада-центр» интересует не только материальная, но и духовная жизнь — настроения и мнения.
ВЦИОМ на 100% государственная компания, а «Левада-центр» — наоборот, на 100% независимая исследовательская организация, которой пару лет назад даже был присвоен статус «иностранного агента» из-за зарубежных грантов.
Несмотря на различную форму собственности и организационную структуру, Росстат, ВЦИОМ, «Левада-центр» и другие компании используют одинаковые инструменты для сбора данных.
Их инструменты — это интервьюеры, которые опрашивают людей по телефону или очно. Вопросы нашей анкеты касались того, как их нанимают, как проверяют и сколько им платят. Ведь именно от этого зависит достоверность соцопросов: истинные в них цифры или придуманные?
* * *
В «Левада-центре» с рисованными анкетами борются по двум направлениям. Руководитель отдела организации опросов Вероника Бизюкова рассказала «МК», как это происходит.
«Первое направление — исследование маршрутов интервьюера, когда он имеет точку старта или опросный участок. Важно соблюдение всех нюансов случайности отбора респондента. Отследить это нам помогает геолокация планшета, в которую сейчас загружают анкету для опроса. Второе — прослушивание (контроль) интервью на предмет соответствия методике проведения опроса и достоверности самого интервью.
Помимо этого проводится проверка с помощью специальных программ. Рисованные анкеты имеют два проявления: либо фантазия интервьюера заканчивается на каком-то из вымышленных персонажей, и тогда можно отловить «похожие» анкеты. Либо второй вариант — когда интервьюер бездумно заполняет анкету, не вчитываясь в сами вопросы. Тогда программы проверки улавливают несогласованность данных: в одном месте анкеты респондент отмечает, что он женского пола и, скажем, молодого возраста, а в конце анкеты пишет, что служил в Советской армии».
У ВЦИОМ схожие подходы к выявлению халтурщиков.
При проверке уличных и квартирных интервью учитывается, во-первых, фактор времени. Интервью должны проводиться с 8 утра до 23 вечера. Заполненные в неурочное время анкеты отбраковываются.
Если респондент в последние 3 месяца уже участвовал в опросах ВЦИОМ, его анкета изымается, потому что, скорее всего, это какой-то знакомый интервьюера. Маловероятно, чтобы один и тот же человек так часто оказывался «случайным прохожим».
Для планшетных опросов подсчитывается количество присланных аудиозаписей. Если на анкету нет аудио, она исключается из массива.
Проверяется маршрут опроса.
Прослушивается 20% случайно выбранных аудиозаписей анкет. Если в какой-то записи звучат логические неувязки или есть отступления от методики опроса, из массива выбираются все анкеты данного интервьюера и внимательно проверяются.
Если анкета заполняется на бумаге и респонденты оставляют свои номера телефонов, 20% этих номеров прозванивается, чтоб проверить факт — да, интервью проводилось.
Поскольку опросы проводятся в основном анонимно, практически все способы проверки анкет — косвенные. Но, как уверяют исследователи, они работают.
Ни ВЦИОМ, ни «Левада-центр» не стали называть нам свои расценки. В «Левада-центре» лишь сказали, что сейчас нет анкет дешевле 100 руб., а ВЦИОМ объяснил, что оплата зависит от проекта, в целом она варьируется от 15 до 40 тыс. руб., но сколько и каких анкет надо при этом заполнить — не пояснили.
Могут ли подрабатывать интервьюерами все, кто захочет? Теоретически да. Но на практике так не получается.
«Подработка в качестве интервьюера — очень тяжелый вариант, — считает Вероника Бизюкова, представляющая «Левада-центр». — Совмещать с работой интервьюера еще другую работу сложно. Мы долгое время не сотрудничали со студентами, их социальная ответственность и этика не соответствовала нашим требованиям. Сейчас иногда приглашаем работать студентов, которые проходят у нас практику или стажировку, но часто их работа ограничивается только уличными опросами или опросами молодежи, где контакт проще установить именно этой возрастной группе. Пенсионеры работают интервьюерами, но с каждым годом их становится все меньше, так как уровень требований к качеству и компьютерной грамотности растет».
Пресс-служба ВЦИОМ, правда, высказала противоположное мнение:
— Работа интервьюером в области количественных исследований идеально подходит для студентов. Люди пенсионного возраста особенно востребованы в качестве интервьюеров при проведении поквартирных опросов. Они вызывают у респондентов доверие, хорошо умеют выстраивать личные коммуникации, а также обладают большим жизненным опытом в личном общении.
Молодежь и люди среднего возраста, например, лучше проявляют себя в телефонных опросах, где важны скорость речи, экспрессия и дикция.
* * *
У Росстата немного иные подходы, поскольку это полностью бюджетная структура. Кроме того, в отличие от социологов, Росстат, как правило, проводит не анонимные обследования.
Сразу надо сказать, что помимо интервьюеров у Росстата есть еще переписчики — граждане, участвующие в переписи населения. Интервьюеры, наоборот, участвуют во всех обследованиях, кроме переписи. Это может быть выборное обследование рабочей силы, обследование домохозяйств по определению уровня жизни населения, регулярное обследованиях сферы торговли и услуг для формирования индекса цен.
«Типичные интервьюеры — это женщины, которые имеют опыт участия в проектах Росстата, — рассказала «МК» Людмила Хорева, ВРИО начальника Управления сводных статистических работ и общественных связей. — В сельских населенных пунктах, как правило, интеллигенция: библиотекарь, учителя, воспитатели. Бывают интервьюерами и мужчинами. Для кавказских республик важно, чтоб интервьюер был из числа уважаемых людей».
С кандидатами проводится собеседование. Если они подходят, с ними проводят практические занятия по интервьюированию, дают домашние задания, рассматривают возможные конфликтные ситуации, которые могут возникнуть. В первые полевые выходы новички идут вместе с инструкторами, потом все вместе анализируют: что делали правильно, а что неправильно.
На переписи каждому переписчику определяется участок наблюдения, на котором он в идеале должен опросить всех, кто там живет. Кстати, в 2020 году будет проводиться очередная Всероссийская перепись населения, оплата переписчика уже определена — 16 200 руб. в месяц. Так что если кому интересна такая подработка, имейте в виду.
Интервьюеру при обследованиях домохозяйств тоже определяется участок — например, сельское поселение. Выдаются бланки анкеты с вопросами, и он должен опросить по этой анкете 20–30 домохозяйств в этом поселении.
Населенный пункт выбирается случайно, и, если там живет опытный интервьюер, это удача: он всех знает, и его все знают, так что задание будет выполнено быстро и качественно.
В 2019 году на обследованиях домохозяйств интервьюеры получают 14 100 руб. в месяц.
Опросы по обследованию рабочей силы — другой тип исследований, они оплачиваются сдельно, интервьюер получает от 117 до 176 руб. за анкету в зависимости от нагрузки.
«За каждым интервьюером закрепляется инструктор, — объяснила Людмила Хорева. — Он курирует и контролирует всю работу. Для проверки качества работы интервьюера проводятся контрольные мероприятия. При непосредственном выезде на участки наблюдения проводится сверка фактически посещенных домохозяйств и попавших в выборку, наблюдение за ходом опроса, проведение контрольных опросов».
Кроме того, инструкторы выборочно обзванивают посещенные интервьюерами домохозяйства. Спрашивают, был ли у вас интервьюер? «Охват домохозяйств контрольными мероприятиями составляет не менее 10%. Если работа интервьюера признается неудовлетворительной, она переделывается либо не оплачивается».
* * *
Объективно организация работы интервьюеров не дает оснований предполагать, что сведения, собранные путем опросов населения, могут быть лживыми. Наверное, там могут быть небольшие ошибки, но в целом контроль серьезный, и понятно, что пачками рисовать анкеты никому не позволят.
Противоречивость результатов опросов, по мнению специалистов, объясняется скорее всего не тем, что интервьюеры халтурят, а тем, что респонденты не всегда понимают, о чем их спрашивают.
Если их спрашивают: «Кому из политиков вы доверяете?», они зачастую называют те фамилии, что помнят по телепередачам и ток-шоу. Про Путина, например, многие даже не думают, что он политик. Он президент, это другое совсем. Поэтому, когда им прямо говорят: «Вы доверяете Путину?», около 70% отвечают: «Да». Хотя на вопрос: «Кому вы доверяете из политиков?» неделю назад называли кого угодно, только не Путина.
Такие же странные результаты показывают опросы в Москве и области. Запрос на перемены по ним очень большой — и у сторонников нынешних руководителей регионов, и у их противников. Но и авторитет у них тоже очень высокий. Получается, люди ими довольны и недовольны одновременно.
Объяснить такой феномен можно массовым раздвоением сознания у населения и его причудливыми представлениями о мироустройстве. Или же неудачной формулировкой вопросов, что предпочтительнее.
Ну а мораль из всего вышесказанного такова, что если к вам на улице обращается интервьюер и просит потратить десять минут на опрос — не надо его посылать. Хоть и хочется.
Да, времени нет. Сейчас все торопятся. Но у интервьюера очень нелегкий хлеб, и надо его поддержать. Тем более, он делает то, что нужно нам всем.
Если мы не станем ему отвечать, мы просто-напросто никогда не узнаем, как реально живется в нашей стране. Что у нас плохо и что хорошо. Чего нам хватает, а чего недостаточно.
P.S. «МК» благодарит за помощь в подготовке статьи пресс-службы ВЦИОМ, АНО «Левада-центр» и Федеральной службы государственной статистики.
