Село Золотуха ничем не отличается от любой другой провинциальной дыры. Из скудных «достопримечательностей»: дом культуры, почта, заправочная станция, поселковая школа, универсам «Одежда» с бедным ассортиментом, продуктовые будки с бессменными консервными пирамидами. Есть свой фельдшерский пункт. Но серьезно болеть в деревне опасно. Пока до больницы доберешься, скорее помрешь.
Развлекаться селянам тоже негде, да и не на что. От скуки выть хочется. Поэтому народ пьет. Под градусом жизнь кажется веселее. Но тихо бухнуть в Золотухе не получается. Это в городе соседи не в курсе, что происходит за запертыми дверями. В деревне вся жизнь как на ладони.
Вот так местный алкоголик Коля думал без лишней огласки раз и навсегда решить свои проблемы — распрощаться с мужским достоинством. В итоге о «подвиге» селянина узнали не только соседи, но и вся страна.
Но Коля в нашей истории лишь эпизодический персонаж. Ключевая роль досталась фельдшеру Елене Докучаевой, которая, на свою беду, взялась спасти бедолагу.
«Взял ножичек и рубанул»
Елене Докучаевой чуть за 40. Всю жизнь она посвятила медицине. Последнее место работы — фельдшер «скорой помощи».
Фельдшерский пункт в Золотухе — покосившийся барак из давно прогнивших досок. В начале прошлого века в этом доме жил священнослужитель. С приходом советской власти батюшку изгнали из села, дом отобрали в пользу государства. Чуть позже здесь открыли медпункт. Аутентичность дизайна сохранили по сей день.
Елена работала сутки через трое.
— В тот день я находилась в отпуске, — начала разговор Докучаева. — Меня попросили заменить коллегу на один день. Я согласилась. Заявление у начальства оформлять не стала. Кто же знал, что в такую передрягу попаду?
Звонок в сельскую «скорую» поступил от врача-терапевта: «Помоги пацана в больницу отвезти. Он на дворе сидит. Все село сбежалось».
Фельдшер Докучаева — ноги в руки и рванула в соседнюю Пироговку, где произошло ЧП.
— Прибегаю, смотрю: Коля наш в приступе белой горячки отрезал себе причинное место. Рубанул под корень. Ножичком. Как сам потом объяснял, половой орган казался ему лишней антенной, — продолжает Елена. — Я предложила вызвать участкового. В ответ врач махнул рукой: «Ничего страшного, сама довезешь».
Родственники пострадавшего — мать и сестра — отказались сопровождать травмированного.
— Забрались мы в машину, а ехать до больницы не меньше часа. Решила капельницу Коле поставить. Не дался. Что вы хотите от человека в приступе белой горячки? Отъехали мы от села, как вдруг Коля начал прыгать по каталке, на меня кидался. На ходу попытался выпрыгнуть из автомобиля. Что я одна могла с ним сделать? Водитель остановил машину. Пациент дал деру. Кругом поле. Больной пополз куда глаза глядят.
Полз Коля недолго. Вскоре силы покинули парня.
- Вот ползет он по полю, как солдат на фронте, я за ним иду. Машины на трассе притормаживали, всем любопытно узнать, что это окровавленный человек на поле делает, — вспоминает собеседница. — Мне самой дурно стало.
Кричу ему: «Коля, назад поворачивай». А поле усыпано банками, камнями. Так он поднимал булыжник — и в меня. И дальше полз. Вдруг остановился. Сел.
В этот момент я подумала: вдруг он сейчас умрет от потери крови, так меня в его гибели обвинят. Доказывай потом, что пациент сам из машины выпрыгнул. Решила на всякий случай заснять происходящее на камеру.
На свою беду, Докучаева во время съемки случайно зацепила надпись на автомобиле «Ахтубинская ЦКБ скорая помощь». Этот кадр сыграл роковую роль в ее истории.
— Каким-то чудом мне удалось уговорить Колю вернуться в машину. Пока я его успокаивала, подъехал участковый. Мы связали парня и тихонечко доставили до больницы, — добавляет Елена.
Только в Ахтубинске Докучаева выдохнула. Там жизнь больного оказалась вне опасности.
«Уволили за разглашение тайны»
Появление пациента с отрезанным органом вызвало нездоровый ажиотаж в стенах больницы — не каждый день на стол к хирургу попадают пациенты с интимными травмами. На следующий день алкоголик из Золотухи проснулся звездой. По словам собеседницы, Колю до операции и после снимали и медсестры, и полицейский, и врачи.
— Насколько я знаю, его даже хирург на операционном столе сфоткал. Знаете, врачи часто делают картинки «до» и «после»? — добавляет Докучаева.
— Пострадавшему все пришили на место? — интересуемся.
— Пришить было нереально. Просто зашили рану, вставили трубку.
Спокойствие фельдшера поражает. Будто подобные истории не из ряда вон, а обычное дело.
— Люди после подобных операций нормально живут, куда им деваться. В туалет человек может ходить, что еще надо? — говорит Елена.
Коля в больнице не задержался. Вернулся домой, где собутыльники его оповестили, что он стал звездой Интернета. И показали мужчине видео, где он ползал в чистом поле.
— Коля не то чтобы рассердился, напротив, загордился этим фактом. Выходил на улицу, спускал штаны и всему селу демонстрировал чудеса ахтубинской хирургии, — вздыхает Елена. — Никаких жалоб по поводу слитого в Интернет видео от него не поступало.
Медицинское образование не нужно, чтобы понять — мужчине место в психиатрической клинике. Но местные доктора сочли поступок Коли обычным недоразумением по пьяной лавочке, на обследование к специалистам его не отправили.
После инцидента в жизни пострадавшего ничего не изменилось. Зато Докучаевой вышло боком спасение мужчины.
Видео ползающего в поле Коли взорвало Интернет. На то, что дело происходило в Ахтубинском районе, указывала надпись на машине «скорой помощи». Всех причастных к истории вызвали на ковер к главврачу районной больницы. Устроили разбор полетов. Начальство вынесло вердикт: «Шокирующий фильм пошел в народ, надо кого-то наказать». Крайней сделали Докучаеву.
— Я виновата лишь в том, что скинула видео нашему шоферу. Он обещал жене показать и удалить, — вспоминает Елена. — Еще отправила съемку участковому — ему якобы для отчета нужно было. Поди теперь разберись, кто из них выложил в Сеть. Короче, уволить меня решили по статье «Нарушение прав человека».
Смотрим приказ об увольнении работника Докучаевой Е.А. Основание: «Разглашение охраняемой законом тайны».
Елена свою вину не признала. Обратилась с жалобой в прокуратуру Ахтубинска. Те спустили письмо в министерство здравоохранения Астраханской области. Чиновники не стали разбираться в проблемах сельского фельдшера. Информировали, что решение об увольнении в их компетенцию не входит. Посоветовали обратиться в суд.
— Самое интересное, что никто из родственников пострадавшего не жаловался на меня. Хотя руководство просило близких Коли жалобу на меня накатать или в суд подать. Они отказались, — рассказывает Елена.
Вот уже полгода село Золотуха живет без фельдшера Докучаевой.
Местные жители строчат жалобы в прокуратуру Ахтубинска с просьбой вернуть Елену: «С уходом Докучаевой сотни людей Золотухи и окрестных сел лишились надежды на здоровье и помощь. Почему на чашу весов поставили умного, грамотного специалиста и пропойцу-алкоголика, не нужного ни семье, ни самому себе?»
— Мое место фельдшера до сих пор вакантно, — вздыхает Докучаева. — Но главврач отказывается меня принимать обратно. Не знаю, есть ли смысл бороться дальше?
«Кто выживет, тот выживет»
Мы еще долго разговаривали с Еленой. В какой-то момент появилось подозрение, что фельдшера уволили по надуманному поводу. Основанием могла послужить совсем иная причина. Слишком активно боролась женщина за права земского доктора.
— У нас на селе фельдшеры «скорой помощи» постоянно в контрах с руководством, — разоткровенничалась Елена. — Судите сами, бывший врач, который обязан принимать посетителей, зачастую заканчивал рабочий день до обеда. Здесь село, кто отследит? Мне самой приходилось объезжать бабушек, обследовать их, лечить и госпитализировать.
Чем дольше говорили, тем сильнее чувствовалась обида женщины.
- У нас на селе «скорая» разваливается. Сколько лет мы ездили на «уазике», где печка не выключалась. Представляете, летом на улице 50-градусная жара, а у нас в салоне раскаленная печка гудит.
Помню, всем коллективом просили купить нам кислородный аппарат. Однажды у меня на руках больной умирал с отеком легких, а кислорода не было. Родственники его рядом стояли и молили спасти мужчину. Я принялась его откачивать, два часа возилась, сама чуть не откинулась. Тяжело, нервы. Но ничего, справилась, вытащила больного с того света. Как огурчик потом бегал. Я ведь на себе многих больных тащила. Лекарственные препараты с боем выбивала. Вот и встала поперек горла руководству.
Дом Докучаевой — в двух шагах от медпункта. Все больные чуть что, сразу к ней бегут.
— Однажды у местного мальчика случился приступ эпилепсии. Машина «скорой помощи» уехала. На медпункте повесили замок. Это был мой выходной. Живу в трех метрах от работы. Так родители парня ко мне постучались. Мальчика я откачала. А через четыре дня у ребенка диагностировали менингит, наши врачи упустили заболевание. Теперь он инвалид.
Елена уже больше полугода не работает. Но местные жители по привычке в случае недомогания стучатся к ней в дом.
— Звонят, умоляют помочь. Поначалу я помогала, но сейчас сказала: «Все, хватит. Я уволена. Не приходите больше. Помощь никому оказывать не стану, не обижайтесь». А у самой сердце болит за селян. Страшно. И как откажешь им в помощи, если люди молить начнут?
Ранее в обязанности Докучаевой входило обслуживание четырех деревень, где проживали в общей сложности порядка 3600 человек.
- «Скорая» у нас на селе круглосуточная, поступил вызов — сразу выезжаем. Но госпитализируем людей за 70 км. Пока туда-обратно доедем да оформим пациента — часа три пройдет. За это время на селе что угодно может произойти. Вот такое у нас место — гиблое, брошенное на произвол судьбы. Кто выживет, тот выживет.
Раньше в медпункте работали круглосуточные санитарки. Всех сократили. Теперь они только днем на дежурстве. Но с них мало толку. Случалось, примут больного, положат на кушетку и ко мне за помощью бегут, не знают, что с ним делать. Страшно становится за людей.
По словам собеседницы, помощь людям требуется чуть ли не ежедневно. Пенсионеров на селе — больше половины.
- Помню, когда только устроилась сюда на «скорую», посмотрела аптечку, которую нам выдают. Открыла — а там пусто, жизненно важных лекарств нет, обезболивающего нет. Ничего нет. Как же оказывать помощь?
Как-то женщину с инфарктом до больницы везла. У нее начался отек легких. А в моем чемоданчике — ни одного препарата. Я давай у начальника лекарства выбивать, скандалила. Немного просила, хотя бы по ампуле в сутки выдавали.
Таких, кто не молчит, не любят. Тяжело. Врачи на селе даже ЭКГ не умели читать. Я проводила курсы для медиков. Боялась, если что со мной случится, никто и не поможет, квалифицированную помощь не окажет. Поэтому научила коллег основным минимальным навыкам — откачивать сердечников. Хоть чему-то.
А ведь люди с медицинским образованием приходят. У нас фельдшером работала 65-летняя женщина. Так она, если видела, что случай тяжелый, сразу за мной водителя отправляла. Не справлялась она. В 2 часа ночи могла позвонить. Ну а мне что? Вскакивала с кровати, ехала откачивать пациента.
Оплачивался труд Докучаевой скромно. Оклад составлял 10 500 рублей. Надбавка шла за 20-летний стаж, иногда выплачивали «стимулирующие». За радость, если набегало около 20 тысяч рублей.
Интересуюсь судьбой того самого Коли, из-за которого разгорелся сыр-бор.
- Он после больницы за старое взялся, продолжил выпивать, — говорит Елена. — Но месяц назад вышел голый на речку. Примерз ко льду. После этого его отвезли в психушку в Астрахань. Хотя до этого наши медики признавали его полностью адекватным. Даже после членовредительства его не поставили на учет.
Родственники Коли, кажется, только рады такому положению вещей. А вот мне не до ликования. Ставка свободная на «скорой» есть. Желающих на эту должность — нет. Но меня вряд ли возьмут. Правдолюбы никому не нужны. Я думала судиться по поводу незаконного увольнения. Но родители меня отговорили. Правы они — здесь болото, ничего не докажешь. Может, закончить с медициной?..
