Стоит напомнить злоключения Карауловой. Вполне интеллектуально развитая Варвара (школа с золотой медалью, философский факультет МГУ) влюбилась в какого-то бармалея, решила жить по законам ислама и отправилась в конце весны 2015 года к любимому в Сирию. На границе Турции и САР ее поймали вместе с еще 11 россиянами и четырьмя азербайджанцами, собиравшимися примкнуть к ИГ. Вернули домой и даже решили в тюрьму не сажать. Девушка сменила имя на Александру Иванову.
С боевиками в Интернете она не прекратила общаться, очевидно, под контролем наших органов. Но в какой-то момент слабоумие и отвага (интеллект тут не помеха) взяли верх — и что-то пошло не так. В результате Иванову-Караулову посадили в декабре 2016 года на 4,5 года общего режима.
Сейчас у Карауловой подошел срок, когда она может попросить об условно-досрочном освобождении. И такое прошение в марте было подано.
Как утверждает ее адвокат Сергей Бадамшин, его подзащитная — прямо образец. Учится в университете, на производстве соблюдает нормы выработки, с другими осужденными не конфликтует, отлично характеризуется психологами. Уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова еще в прошлом году согласилась поддержать ходатайство об УДО. Она заверила, что девушка раскаивается и теперь «иначе относится к своим родителям и семейным ценностям».
Но ФСИН решила подлить ложку дегтя в эту бочку меда. У девушки нашли два взыскания — один раз прилегла на кровать в неположенное время (сказала, что приболела), второй раз нарушила форму одежды — пуговицу кофты расстегнула на рабочем месте. А непогашенные взыскания — формальный повод отказать в УДО.
Откажут или нет — узнаем. Отец Карауловой рассказал журналистам, что возможность трудоустройства его дочери после освобождения гарантирована.
Займется она, как не сложно догадаться, правозащитой. Правозащитники в лице Хеды Саратовой, члена совета при главе Чечни по правам человека, призывают российские власти помочь женщинам, которые оказались Сирии, на территории, подконтрольной ИГ. Женам ликвидированных террористов. Еще в конце прошлого года она заявляла, что их там несколько тысяч. Некий проводник сказал ей, что «в Идлибе находятся 7 тысяч российских вдов. Среди них с Северного Кавказа — 3–3,5 тысячи женщин. И у каждой по 4–5 детей».
Насчет детей есть более-менее четкая позиция. МИД и уполномоченный по правам ребенка в РФ Анна Кузнецова решают вопросы по детям тех россиянок, что были осуждены в Ираке за сотрудничество с террористами. Там, кстати, не церемонятся — жену уничтоженного террориста могут и расстрелять. Эти дети — фактически сироты и явно не принимали решение участвовать в войне за всемирный халифат. Тут понятно.
Должна ли страна помогать россиянкам, уехавшим к мужьям на джихад, или не должна — вопрос сложный и спорный. Одна вот только собиралась — и села в тюрьму. А эти уже там были. Теоретически — обеспечивали быт, дом, семью тем самым исламистам, которых бомбили наши летчики.
В 2017 году, как сообщал глава Чечни Рамзан Кадыров, в Россию были возвращены более 90 женщин и детей. Причем по прилете в Грозный женщины писали явку с повинной. Хеда Саратова утверждает, что в Дагестане, например, этих женщин обвинили в участии в незаконном вооруженном формировании и дали от 5 до 8,5 года лишения свободы с отсрочкой наказания до достижения их детьми 14-летнего возраста.
Идея, поражающая гениальностью. До 14-летнего возраста мама как раз успеет объяснить дочке или сыну, что отец их был «убит на войне с неверными». А как им 14 лет исполнится, так у них на глазах «неверные» и маму в тюрьму заберут. После этого эти дети однозначно патриотами России станут, да?
С полгода назад директор ФСБ Александр Бортников заявил о росте «масштабов возвращения по гуманитарным каналам из зон вооруженных конфликтов жен и вдов боевиков, в том числе с малолетними детьми». И добавил: «не секрет, что эти женщины и даже дети используются главарями террористов в качестве вербовщиков, террористов-смертников либо исполнителей терактов, а также связников».
