Хамство и в Союзе, и в России всегда было отчасти и образом мышления, и реакцией, рожденной либо полнотой власти, либо, наоборот, отчаянием и страхом. И уже давно оно стало естественным и даже органичным — таким, что и отвечать не стоит. Мы привыкли, когда подвыпивший господин грубит в общественном транспорте. Или когда работница паспортного стола, точно Харон на берегу Стикса, перечисляет бесконечный перечень справок, которые собрать нужно. Хамство как среда обитания в России…
Но сейчас мы наблюдаем не только ее расширение, но и эволюцию. Речь тут не только о том, что хамить вдруг можно стало там, где раньше молча внимали, и тем, кого в былые времена за подобное бы выпороли, — ну, например, в школах, где ученики отвечают педагогам так, что уши в роллы сворачиваются. И толком ведь не накажешь: дети ходят в учебные заведения, предоставляющие услуги образования. Сервис, однако-с.
Есть и новые грядущие хамы, которые как бы возвышаются над людьми лишь по праву одного своего существования и взглядов. Грубят, потому что априори лучше. Хамят тем, кто, по их мнению, подобен овечкам, заблудшим на клубничных полях иллюзий. Тут я говорю о представителях новомодных движений, а точнее — об их радикальных апологетах. Вроде чайлдфри, веганов, антипрививочников, zero waste, феминисток, «воинов мужских государств» и тому подобных персонажей.
Взгляды разные нужны, взгляды разные важны — может, и так. И в самих движениях, безусловно, изначально нет ничего порочного и опасного. Что плохого в пересмотре питания, особенно с такими продуктами? Разве не важна борьба за права женщин, которые долгое время (да и сейчас тоже) угнетались? Нельзя смириться и с домашним насилием, дискриминацией, невыплатой алиментов…
Однако то ли благие идеи хрестоматийно заводят в ад, то ли о них изначально не думают, подменяя суррогатом диких воззрений и действий, направленных исключительно на самоудовлетворение и самоутверждение, — так или иначе, но результат печален. Общение с радикальными представителями новомодных движений напоминает диалог с теми, кто стучится в двери, вопрошая «верите ли вы в бога?» — их бога, — а после хватает за рукав и предлагает «грешнику» переписать квартиру.
Условному агрессивному вегану мало жить так, как он хочет. И, заметьте, не стоит даже заикаться, объясняя ему, что он может ошибаться. Бесполезно в принципе приводить аргументы — ему, как женщине, ненавидящей мужчину, будет отвратителен звук голоса. При этом он сам в «неправедную» жизнь ближнего обязательно влезет и воинственно вдолбит, что тот живет гадко. Выкладываешь пост с классическим английским завтраком (там, где бекон и яйца) или подрумянившийся шашлычок — и очень не повезет, если подобное фото засекут радары агрессивного вегана. Он кликнет товарищей — те набегут стаей, чтобы критиковать, пинать, устраивать травлю. Возражать им? Взывать к разуму и милосердию? Бесполезно. Это я о реальных случаях, если что.
Или прекрасные феминистки. Тут я должен добавить — радикальные. Однако правильнее сказать — бестолковые. Ведь удивительно общение со многими из тех, кто называет себя феминистками: оно сводится к чему угодно, но только не к существенным вещам. Трагикомичные персонажи готовы размышлять о бритье подмышек, феминитивах в речи, готовы требовать косметику бесплатно, а когда им ее не дадут, заявлять об ущемлении прав, но — серьезная беседа о серьезных проблемах? Нет уж, простите. И разговор о насилии, об изнасилованиях в 95 случаях из 100 закончится тем, что вы, по словам оппонентши, оправдываете преступника.
Вот прекрасный образчик такой логики: «Найти ночью, зимой, на улице девушку без сознания и изнасиловать, а потом выбросить обратно на верную смерть — как это возможно? Кем нужно быть, чтобы совершить такое? Ответ, увы, очевиден: для этого нужно быть мужчиной». Так пишет редактор крупного женского журнала. Выходит, что я, мужчина, насилую женщин зимой и выбрасываю их на верную смерть? Но как быть, если я этого никогда не делал? Не оправдал надежд?..
И стоит только начать говорить о том, что подобная агрессивная логика странна и тупикова, тут же услышишь: «О да, вы нас еще поучите». Забавно, ведь эти же личности отнюдь не стесняются — наоборот, считают своим правом и долгом поучать всех вокруг. В том числе и дам, их не поддерживающих: «Дура, ты не понимаешь — мы тебе хотим сделать лучше, за твои права боремся!»
Да, жестокость, насилие по отношению к женщинам — это совершеннейшая дрянь, подлежащая выкорчевыванию. Однако проблема не может быть устранена подобными методами — наоборот, они лишь разожгут ее. Борьба с насильниками уже во многом превратилась в «охоту на ведьм», в мстительную инквизицию наоборот, где любой гетеросексуальный мужчина изначально и бездоказательно воспринимается как насильник, как сексуальный хищник, а жертве не обязательно быть жертвой — достаточно лишь спроецировать данный образ на себя, традиционные же гендерные отношения необходимо извести как опасные и убийственные.
С другого фланга вещают «альфа-самцовые» идиоты, полагающие, что они божества, коим все обязаны лишь потому, что природа наделила их пенисом. Эти персонажи считают, что их должны обслуживать и всячески удовлетворять лишь по признаку пола. Их подход к женщинам не просто шовинистичен — он бесчеловечен.
Меж тем все эти ораторы с разных сторон твердят о толерантности. Но насколько толерантны они сами? Насколько контролируема их агрессия? В заявлениях и действиях подобных персонажей нет толерантности — одна нетерпимость, подчас переходящая в ненависть. В обществе, выстраиваемом ими, мужчина изначально преступник, женщина — рабыня, а приготовление стейка — адское преступление. Предубеждение, напор, агрессия — и только.
Тут речь идет уже не просто о хамстве — бытовом или идеологическом, а своего рода о новой разновидности фашизма. Не мирного — воинственного, пусть пока и не переходящего в кровавое столкновение, но оттого, правда, не становящегося менее опасным. Альбер Камю полагал, что фашизм — это прежде всего презрение. А Карл Шмитт, самый умный из нацистов, писал: дабы разрушить все правила, необходимо полностью сфокусироваться на идее исключительности. И это есть первейшие условия фашизма как утверждения над остальными.
Именно так сегодня поступают радикальные представители новомодных течений, уверенные в собственной исключительности и презирающие оппонентов. Для них они изначально враги, чужие, априори неправильные, а потому подлежащие переубеждению любыми методами — переубеждению или исключению. Фанатичная вера в собственное «я», в собственное учение перерастает в попытку доминировать, потому что для врага нет пощады и понимания — его необходимо побеждать, опрокидывая на спину.
Так шествуют новые фашисты. Не те, что с черепами на стягах, но так же хорошо организованные и уверенные в собственной правоте, исключительности, сверкающие железобетонными догматами и презрением к тем, кто их не разделяет. Недооценивать данную угрозу самоубийственно. И неважно, что у фашистов нового образца, в коих перерождаются эволюционировавшие хамы, нет своего государства, — они действуют куда более масштабно, выстраивая свои государства в государствах, избирая полем боя разум и душу человеческую.
Как и другие, существовавшие десятилетия назад, они хотят создать свой мир, основанный на их постулатах, — мир, в котором не найдется места для тех, кто не соответствует предъявленным требованиям и не разделяет заявленных взглядов. И боюсь, что в него — этот «дивный новый мир», устанавливающийся на наших глазах жесткими и лицемерными способами, — не попадут многие из тех, кто по привычке (какой досадный атавизм в прогрессивной матрице!) полагает себя нормальным.
Впрочем, что считать сегодня нормальным? Ведь всегда найдутся новомодные толкователи нормальности. Попробуй их не послушать — заклюют.
