Жизнь всерьез и понарошку
Алла как творческая личность, конечно, немного суеверна — чтобы, не приведи судьба, не сглазили, чтобы не пронюхали, не проведали того, чего не должны узнать, пронюхать, проведать и увидеть раньше положенного. Даже ближние из ближних. «Верую в высшие силы», — говорит.
Да и характер — классический рыжий. Сложнопостановочный. Уж сколько о нем сложено легенд, поверий, былин, эпосов! Когда надо — мягкий, обволакивающий теплом, убаюкивающий добротой, а когда надо — жесткий, колючий до изморози по коже, непреклонный, принципиальный. Даже беспощадный. «Большая рыжая кошка» — так и приклеилось к ней это сравнение со стародавних времен…
А побывать на ее репетиции — как в космосе полетать. И я налетался в этом космосе всласть… В невесомости и восторге… Давненько уже не приходилось наслаждаться такими ощущениями. Когда-то это удовольствие было более регулярным. Но ничто не вечно под Луной, а тем более на орбите такой мятущейся, сумасшедшей, реактивной планеты под названием «Алла».
Десятилетняя пауза после добровольной отставки с поста «гастролирующей артистки» лишила былых радостей — всей этой движухи с музыкально-музыкантскими штучками, репетициями, концертными турами и пр. Но какое ей дело до моих радостей, право? Зато сколько радостей прибавилось лично у нее во время этой «отставки» — с наконец состоявшейся счастливой личной жизнью, с любимым и любящим преданным мужем, детьми, всем тем, о чем глаголила годами, десятилетиями и даже веками мятущаяся и гордая Женщина, которая поет, увлекая вместе с собой и весь народ в бездну своих страстей. Сильная, а тоже ведь плакала подчас у окна…
«Я устала быть хорошей, я устала быть плохой, жить всерьез и понарошку…» — в дилемме и метаниях творя высокое и великое свое искусство, она, кажется, неожиданно для себя самой заплыла вдруг в тихую гавань под ручку с Галкиным и получила наконец ту самую передышку, по которой страдала в песне. Ее заклинали: «Большой корабль не может останавливаться». А она, отмахнувшись, присела на вершине своей горы, болтая ножками, стала осматриваться, наблюдать, анализировать. А уж анализировать Алла еще тот мастак и дока. Ее бы в главные советники — глядишь, и страна кроме Пугачевой еще бы обрела какой-то позитив и немного радостей…
Но «я старею», — убила вдруг Королева людских сердец всея Руси, приближающаяся к 70-летию, свою обожающую или просто любопытствующую паству неслыханным откровением в Инстаграме. Народ аж онемел от неожиданности. Поскольку такое откровение не свойственно обычно звездам с олимпа. Обычно молодятся из последних сил, все равно превращаясь в комическую рухлядь с безжизненными натянутыми лицами-масками, постаревшей независимо ни от каких «инъекций красоты» душой, что только усугубляет трагизм и драму беспощадного времени.
А вот сказать, что роскошно и молодо выглядящая Пугачева «молодится», язык не поворачивается — настолько сия дефиниция вульгарно банальна. А Алла ж никогда не была банальной — даже ненавистники не возразят. И молода она в свои 70, хоть и стареет, тоже не банально. Стоишь рядом, смотришь в озорные глаза, дотрагиваешься до нее, чмокаешь в щечку и ощущаешь — кожей, энергетически — нет, не молодуху, конечно, а роскошную женщину, зрелого, мудрого человека, каким она, впрочем, была всегда, — человека и женщину вне времени и возраста. Образ, внешний вид, аура абсолютно соответствуют этому «вне» — настолько невероятно, бесподобно и, главное, органично. Без сучка и задоринки, как бы ни хотелось к чему-нибудь прикопаться…
Выложил фото с Аллой с репетиции у себя в сетях. Пишут: «Она уже моложе дочери». Разумеется, старшая имеется в виду, Кристина. И опять — банально. Да не моложе, а просто ТАКАЯ! «Растакая», как сама и пела. «А иначе я петь не смогу»…
«Да кому нужна эта Пугачева?» — колотятся в падучей те самые ненавистники. У ненавистников проблема с элементарной логикой: «не нужна», а страна снова кипит в возбуждении. Газеты, радио, телевидение. Последнее вообще о Пугачевой сутками уже напролет, судя по программе: все, что есть в архивах, вывалено нескончаемым сериалом. Только новости вклиниваются — обязаловка. Сдается, и их бы отменили, если б можно. Вот уж действительно, кому нужны эти «новости-старости»: смурь, блуд, агитроп да зомби-рожи? Так что как бы ни квакали пупырчатыми жабами из своего зловонного болотца ненавистники — «живи спокойно, страна, я у тебя всего одна». С концертами, без концертов, с песнями, без песен, с голосом, без голоса…
У Аллы Пугачевой, впрочем, всегда ненавистников было в избытке — с тех самых пор, когда она вспыхнула ослепительной звездой над Солнечным Берегом в Болгарии. Рыжая фурия с каким-то совершенно «несоветским» пением, гомерическим инфернальным хохотом, пронзительной драмой и трагикомической нотой щемящего «Арлекино» безапелляционно сокрушила фестиваль «Золотой Орфей» и после того бесспорного Гран-при в 1975 г. уже осталась навсегда, учредив своим пришествием долгую, кучерявую и великую Эпоху Аллы Пугачевой.
Миссия — дети
В огромном ангаре, арендованном на весь репетиционный период — так, чтобы вместилась вся декорация, — балет носился и выплясывал под «Гори, гори, моя звезда», старый добрый энергичный хит. «Это не рабочая одежда, — пояснила Алла наряды танцоров, — так и будет. Не люблю все эти блестки (тут, видимо, икнулось Киркорову. — Прим. «ЗД»), пусть будет такой стрит-стайл (уличный стиль. — Прим. «ЗД»)», — довольная, что ввернула молодежное словечко, присоединилась к балету и, пританцовывая, пропела песню. Финальный аккорд «Звезды» обрамила милой ремаркой-пересмешкой: «Все люди как люди, а я…» Тут икнулось, видимо, уже Лободе. Ну, та-то суперзвезда. А Алла опять подвесила недосказанность. Хохочет: «Ну как?» Не знаю, останется ли в концерте сей ироничный пассаж, но очень вкусно…
— Вообще-то никакого концерта я делать не собиралась, — переведя дух после «стрит-стайла», огорошила Алла. Хотя судачат, что она чуть ли не года два как вынашивала идею, присматривалась, «принюхивалась» к тому, что происходит вокруг, кто что и как из коллег делает, анализировала (опять же!), как надо и как не надо делать, вела разговоры, рекрутировала креативных людей вроде Кирилла Серебренникова (о чем уже сообщал «МК») или той же Нателлы Крапивиной, продюсера, «сделавшей» сумасшедший взлет почти отчаявшейся Лободе и оказавшейся теперь на большом афишном фото с Аллой, что привело тусовку в невероятное смятение. Тусовка тут же определила Крапивину в «серую кардинальшу» Аллиного юбилейного «камбэка».
Правда, Нателлу Алла отрицает, уверяет, что просто ходили вместе в «Гоголь-центр» (взяли и пошли вдруг вот так вместе!), и на выходе, естественно, все набросились фотографировать. Отважная Нателла принялась отгонять назойливых папарацци как мух, размахивая руками, и в этом ее усердии фотограф Роман Данилин сделал «замечательное фото».
— Мне просто так понравился именно характер, который схватил этот кадр. Это всего лишь фотография, — настаивает Алла. — Мне даже перед ней (Нателлой) было неудобно. А так у нас есть консультант — Кирилл Серебренников. У меня же десять лет потерялось, и это меня закомплексовало, а он мне очень много ошибок поправил, некоторые вещи убрал, на которые у меня комплексы были...
Зато «схвативший кадр» фотограф Данилин не испытывал никаких комплексов и, когда по городу развесили его Пугачеву с Крапивиной, обзвонил, кажется, все свои контакты: «А я прославлюсь, кажется!»
— Я же вообще не люблю все это, — поморщилась Алла. — Как юбилеи или похороны — одно и то же, с утра до вечера, везде, изо всех дыр. Неуютно я себя в этом чувствую. И не хотела никакого юбилея, просила ничего не делать. Нет, все равно за свое!.. А изначально у меня-то была совсем другая идея. Моя главная мотивация, что дети (Лиза и Гарри. — Прим. «ЗД») в первый раз придут на концерт и будут смотреть. Вот о чем я думала! Им же со всех сторон говорят, что их мама — великая певица, а певицу-то они еще не видели. Вживую, по-настоящему. Только старые записи. Но я не хочу оставаться в их памяти только в записях — как певица, о которой им только говорили. Вот и решила просто снять концерт на юбилей, без зрителей, для телевидения и для своих детей. Посадить их в зале, и пусть смотрят. Взяли зал — только для съемок, на пять дней, чтобы без спешки переснять что-то, если понадобится. Ага! Пересняли… Когда начали готовиться, в Кремле удивлялись, что я людей на концерт не зову: «А как же зал будет пустой? Может, настоящий концерт сделаем?» «Сделаем», — ответила я машинально, потому что была вся в мыслях, на эмоциях. Ну, я же концерт и делала. Настоящий. А какой он еще? Если я петь собиралась. И забыла про этот разговор совсем. Даже не поняла тогда толком, о чем меня спросили. А потом мне звонят — суета у нас, говорят, с билетами. «С какими билетами?» — говорю я. «Как?! — отвечают мне, — так мы весь ваш концерт уже продали!» — «Куда продали? Кому продали?» — я вообще не поняла, что происходит. Так меня и сосватали на мой собственный концерт... И куда уже было деваться?!
Вид сокрушающейся Пугачевой был настолько убедительным, что, понимая даже всю мелкотравчатость великой притворщицы Джулии Ламберт на фоне Аллы, ей хотелось верить абсолютно безоговорочно...
Слабительное для голоса
Тем временем ансамбль в углу ангара, настроив инструменты, дал знак готовности к продолжению репетиции. «Еще из «Рецитала», последний остался», — кивнула Алла в сторону Юрия Погибы, клавишника знаменитого коллектива, прошедшего когда-то с Пугачевой огонь, воду и медные трубы советской эстрады и российского шоу-бизнеса. Одних уж нет, другие далече...
Гитарист Александр Левшин из того, «канонического» «Рецитала», который теперь «далече», недавно заметил в разговоре: «Сегодня индивидуализм надо возрождать, а не коллективные шоу. Есть музыкальные концерты, как у Агутина, Преснякова или Лепса, а есть визуалистика. Жанр другой. Уверен, что у Аллы будет нарядная, конфетная картинка, но музыканты для нее уже не играют первостепенную роль. Ей сегодня они не нужны по большому счету…»
Нужны не нужны, а музыканты бодро, слаженно и мощно грянули вступительным аккордом — гитары, барабаны, клавишные. Форменный гаражно-ангарный гиг! Вот и надо было тут все проводить — убойный Аллый рэйв на задворках города. Пипл бы оттянулся…
Алла взяла микрофон и как зарычит: «Побудь в моей шку-у-уре-е-е…» Аж последние мурашки разбежались по коже кто куда… «Анестезия», «На коне», «Мой друг», «Соловушка»… Разметала бисером новые песни. Да и старые звучали хоть куда: вокально-эквилибристская «Женщина, которая поет» (давно, однако, не подступалась к ней!), «Любовь, похожая на сон», «КрУгом голова», «Не делайте мне больно, господа»… А голос-то откуда? Мощный. Где надо — звонкий, где надо — хриплый, затейливый, игривый, неизменно глубокий и выразительный. И, как мы любим, тонко раскрашенный неподражаемыми пугачевскими интонациями, эмоциями, акцентами, ударениями. Такая вот колоратура, однако!
Узрев, видимо, немой вопрос в моих удивленных глазах, насмотревшихся жабьих страшилок про «безголосую Пугачеву», Алла присела на диванчик с чашечкой теплого чая и рассмеялась: «Вчера на репетицию пришла, а Толик (Лопатин, саундпродюсер. — прим. «ЗД») говорит: голос как-то густо звучит, идеально. А я просто с вечера слабительного выпила. Вот и голос зазвучал. Но нельзя часто пить это слабительное, на печень влияет», — и веселясь, и одновременно расстраиваясь, видимо, оттого, что «часто нельзя», раскрыла секреты вокальной формы Примадонна.
Она упрямо сражалась с недугом, когда голос, ее ценнейшее и уникальное достояние, действительно стал угасать, пробовала то и это, врачей, клиники, лекарства… Пока на обследовании в Израиле не обнаружилась истинная причина там, где ее и не ждали.
— Пищевод был не в порядке, а он же связан с диафрагмой, оттуда и шли все проблемы. Пришлось делать операцию. Вроде поправили, теперь надо поддерживать. Здоровье надо беречь. Этот концерт для меня святое, потому что главная мотивация — дети. Больше я уже не осмелюсь ничего этого делать. С такими муками и нервами!..
Докторам, вернувшим нам голос Пугачевой, — зачет и благодарность. И пусть захлебнутся слюнями те самые ненавистники пупырчатые.
— Кто-то передал кому-то эту информацию, что я все песни записала. И началось. Мол, весь концерт под фонограмму. Но это правда, я действительно записала песни, причем левой ногой, чтобы репетировать, чтобы музыканты могли послушать, знать, какой темпоритм… Картина какая-то должна же быть… Я не студийная певица. Мне сперва песни на концертах надо обкатать, а потом уже альбом выпускать, а не наоборот… С удовольствием, может быть, и отдала бы фонограммы для концерта, чтобы пощадить себя. Но, во-первых, я не попадаю никогда в фонограмму, а во-вторых, совершенно другая энергетика. Лучше я захриплю, лучше я слова забуду, чем вот это стерилизованное все выдавать... Впрочем, к мифам о себе мне не привыкать…
Не мифы, а мистика
Мифы в жизни Аллы, мифы о жизни Аллы — отдельный социо-культурологический пласт ее эпохи. Но это неизбежность для артистки известной, которая «на виду, не иголка в стогу». Чего уж трепыхаться! К тому же она сама непревзойденный мастер пиара и самопиара, на примере которой можно писать учебники. Как говорил недавно Путин на знаменитом «совещании по мату»: «Если мы не можем остановить процесс, то надо его возглавить…»
Но что Аллу действительно занимает, то это реальные истории из жизни, которым она находит только одно объяснение — мистика. Не обошлось без нее и на сей раз. Но потусторонние силы ей, к счастью, не навредили, а помогли. То есть, тьфу ты, — не потусторонние, а высшие…
— У меня вертиго началась, — призналась Алла в паузе репетиции, — то есть головокружение — нелады с вестибулярным аппаратом. Фигня такая: встаешь и падаешь. Кружится голова. Поэтому и на самолетах не летаю. А началось у меня это в Юрмале. Сперва думала, пройдет. Не прошло. А у Лаймы как раз были какие-то американские врачи. Они пришли, крутили меня, вертели, назвали причину, из-за которой все кружится: хрусталик какой-то неправильно вращается, самопроизвольно. Они говорят: у вас есть только один специалист по этой теме, Мельников в Москве. Я кричу: быстро билеты на самолет! Это был мой первый полет за много лет. Нашла, дозвонилась, пошла. Поставил на ноги. Упражнения, специальные очки, исследования… Радостная, я загуляла, поехали с детьми в Италию. Ложусь спать — на правой стороне могу, на левой нет. Кружится голова все равно. И куда я из этой Италии поеду? Давай молиться, говорю: Господи, за что ж мне такое, сделай что-нибудь, это же невозможно так, и как я теперь буду? Думаю, уже и концерт, наверное, отменять. Поднимаюсь по лесенке в свою комнату, а там фрамуга в окне закрытая — нажимаешь на нее, и она открывается. Я думаю: душно как-то, открыть надо. Нажимаю, а она — хлоп, и прямо мне по голове. Аж в глазах потемнело. Думаю, ну ладно, вот и помолилась… И что ты думаешь? Прошло все! Тьфу-тьфу...
***
Вот так, с ясной головой, ушибленной фрамугой, выцарапанным из кишечника голосом, бодрая, молодая (не молодящаяся!), веселая, с творческим куражом и горящим блеском в глазах, Алла Пугачева, уж не знаю — всерьез или понарошку, но подарила мне космический полет на ее репетиции, куда как будто бы не зовут даже Киркорова и Галкина. Так что читайте, завидуйте, Фил и Макс. Я там был, мед-пиво пил…
