Если следователь честно собрал доказательства, поймал преступника, разве ему не хочется этим гордиться? Разве прокурор будет против того, чтобы об этом узнал хоть весь мир? Если же дело неоднозначное или даже позорное, то единственный способ спасти его (довести до обвинительного приговора) — закрыть процесс. Это почти что аксиома современной России.
Московский районный суд Санкт-Петербурга закрыл процесс против Игоря Рудникова. Закрыл от журналистов дело журналиста.
«МК» много писал об этой истории. Калининградского редактора газеты «Новые колеса» обвинил в вымогательстве глава регионального управления Следственного комитета генерал Виктор Леденев (якобы журналист просил 50 тысяч долларов за то, чтобы не печатать компромат). Все это можно было расценить как злую шутку, но Рудников уже 1,5 года в СИЗО, и по статье «Вымогательство в особо крупном размере» ему грозит от 7 до 15 лет колонии.
Верховный суд РФ сменил подсудность и передал дело Рудникова из рук калининградской Фемиды в Петербург. Первое заседание состоялось 14 февраля 2019 года. И сразу же потерпевший генерал Леденев попросил сделать судебный процесс закрытым. Это ходатайство поддержали следствие, прокурор и... суд.
Разбирательство уголовных дел во всех судах по закону — открытое за исключением ряда случаев. Все они описаны в статье 241 УПК РФ (сама она так и называется — «Гласность»). Так вот, закрытый режим применяется, если разбирательство может привести к разглашению государственной или иной охраняемой законом тайны, если речь идет о несовершеннолетних или о половой неприкосновенности. Все, что описывал в своих статьях о Леденеве журналист, — точно не гостайна (иначе где соответствующие документы?). Сам генерал давно достиг возраста 16 лет, и о его половой жизни вроде бы ничего в материалах дела быть не должно. Тогда на каком основании закрыли?!
В моих руках то самое ходатайство Леденева. Он ссылается на п. 3 ч. 2. ст. 241 УПК РФ, который дословно звучит так: «Рассмотрение уголовных дел о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности и других преступлениях может привести к разглашению сведений об интимных сторонах жизни участников уголовного судопроизводства либо сведений, унижающих их честь и достоинство». Получается, Леденев ссылается именно на половую неприкосновенность. Но Рудников на нее не покушался (иначе ему вменялась бы совсем другая статья УК). Да и вообще какие именно «интимные стороны» жизни хочет скрыть Леденев от общества?
Может быть, он считает интимной информацию о шикарном особняке в центре Калининграда? Или расшифровки переговоров (из материалов дела), где Леденев в обмен на «вознаграждение» обещает не допустить взыскания со счетов коммерческой компании? Или интимна деталь про то, что следователь СК РФ Кошелев, который руководил расследованием уголовного дела против Рудникова, с 2013 по 2017 год находился в подчинении Леденева и обязан ему повышением по службе? Ах, нет, наверное, все же самый «интимный» — другой момент. Генерал Леденев решил, что якобы шеф (председатель Следственного комитета России) дал указание разобраться с журналистом. (Из материалов дела: «Это прямым текстом мне сказано: погаси проблему».)
Да, это действительно очень интимно.
Но беда даже не том, что Леденев по-своему трактует понятие неприкосновенности, а в том, что судья Валерия Ковалева закрывает процесс. Это очень удобно: под видом секретности на таком процессе можно судить не по закону и совести, а по каким-то совсем другим понятиям. Члены обновленного президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека обращаются к председателю суда — мы просим отменить это решение и открыть процесс.
Просим считать эту публикацию официальным обращением к председателю Верховного суда РФ и Генеральному прокурору РФ.
