— После распада единой страны, насколько известно, многие предприятия, колхозы и совхозы в республике были разграблены. Большинство жителей остались без работы, не получали заработной платы, пенсий, детских пособий. Как они выживали?
— Вы правы! С осени 1991 года мы перестали получать из Москвы любые субвенции. Хотя отгрузка нефтепродуктов из трех нефтеперерабатывающих заводов Грозного продолжалась вплоть до начала боевых действий в конце ноября 1994 года. Но средства оседали в карманах разных дельцов. Населению от этой нефти ничего не доставалось, кроме испорченной экологии и пожаров. Простые люди очень бедствовали. Многие в одночасье лишились того гарантированного заработка, который они прежде имели, а старики — пенсий, заработанных добросовестным трудом в течение десятилетий.
Правда, в 1998 году начали периодически выдавать, по одному месяцу. А весь предыдущий период, почти 7–8 лет, не платили вовсе. Ни один пенсионер не получил ни рубля от властей ни во времена Дудаева, ни во времена Яндарбиева, ни в годы правления Масхадова. Почему-то все эти лидеры считали себя свободными от всех обязательств перед народом, который они собирались осчастливить. Ичкерийские вожди объясняли, что не нуждаются в подачках от бывшей империи. При этом сами не гнушались этими «подачками» и использовали колоссальные средства, получаемые из Москвы, в том числе Пенсионного фонда, в непонятных целях. Сегодня многие забывают, какие ужасные времена пережил чеченский народ.
— В каких условиях происходило восстановление деятельности Отделения ПФР в Чеченской Республике?
— В июне 2000-го президент страны Владимир Путин назначил Ахмат-Хаджи Кадырова главой администрации Чеченской Республики, и сразу началось воссоздание федеральных институтов власти. Мы тоже делали первые шаги по возобновлению работы Пенсионного фонда Ленинского района Грозного, которым я руководил. Незадолго до этого была массированная бомбежка и, когда снаряды стали ложиться недалеко от нашего здания, я погрузил весь архив управления на машину и вывез к себе домой, в Шали.
Правда, чуть не поплатился за это. Шали вскоре окружили войска, а мы с мамой оставались дома одни. Старший брат, сестры вместе с детьми выехали в другую республику. И тут начались зачистки. Несколько военных пришли и к нам в дом. Конечно, электричества не было. Солдат залез в темный подвал и оттуда кричит: «Да тут дудаевский архив!». А те, кто наверху, тут же решили: «В расход его!».
Наверное, Всевышний меня спас! Когда выводили во двор, навстречу шел офицер в звании майора. И я ему говорю: «Хоть вы спуститесь, посмотрите, что там находится!». Он, будто не обращая внимания, прошел мимо. А потом из глубины дома громко скомандовал:
— Ребята, постойте!
Затем выходит и спрашивает:
— А вы кем работаете?
— Я начальник управления Пенсионного фонда Ленинского района Грозного, — отвечаю.
— А документы есть?
Документы были, но с изображением волка на обложке. Почему-то ичкерийские власти в первую очередь начали их массово навязывать, вместо старых советских паспортов.
Я понимал, что такая «корочка» с изображением волка может вызвать ярость. Но буквально мгновение колебался: «Да, — отвечаю, — документы есть!» Затем вернулся в дом, вынес и протянул удостоверение.
И майор неожиданно говорит: «Его не расстреливать, ему памятник надо ставить! Там нет никаких политических документов. Это пенсионные дела, ребята!».
В подвале было темно, да и пройти туда не просто. Но он не поленился, прошел, посмотрел все. Благодаря этому офицеру я и остался жить.
Потом, когда жизнь стала налаживаться, перевез архив в Грозный. Конечно, нашлись люди, сообщившие куда следует, что я был чуть ли не в правительстве Ичкерии, не хотели пускать меня в кабинет. Но через Верховный Суд России я отстоял свои права и вышел на работу.
— А здание все-таки сохранилось?
— Нет, во время бомбежки его разнесло в щепки.
— То есть, если бы вы не забрали документы, они навсегда были бы утеряны?
— Да, пришлось бы заново восстанавливать весь архив, а это колоссальный труд. Не только для нас, работников фонда, но в первую очередь, для самих пенсионеров. Люди пожилые, много больных, некоторые даже из дома не выходят. Но были бы вынуждены ходить по инстанциям, восстанавливать рабочий стаж за весь предыдущий период. Тех организаций, где они работали, многих уже не осталось. Пришлось бы через суд восстанавливать документы, уговаривать свидетелей, чтобы пришли, подтвердили. То есть, сплошная головная боль.
В тот период у нас не было своего здания, материально-технической базы, никакой инфраструктуры — ничего не было. Вся ответственность за доставку пенсий, обеспечение выплат ложилась на Пенсионный фонд. Период очень сложный. Держать у себя столько средств, передвигаться с ними по городу — опасно. Были случаи нападения на глав администраций, перевозивших деньги, вооруженные грабежи работников ПФР.
И я обратился к Ахмад-Хаджи Кадырову: чтобы возобновить выплату пенсий, мне нужна поддержка военных. К тому времени я исполнял обязанности начальника городского управления.
Кадыров-старший познакомил меня с военным комендантом города и республики и попросил выделить спецподразделение, которое будет в моем подчинении в период расчетов по пенсиям.
Хотя это нонсенс! Как это я, гражданское лицо, буду командовать военными?
Но коменданты и города, и республики с пониманием отнеслись к нашей просьбе и очень четко выполняли все меры по обеспечению безопасности передвижения, хранения и выплаты пенсий.
— Как начиналось возрождение ПФР?
— Так получилось, что предыдущий глава пенсионного фонда ЧР уходил в парламент и мне предложили возглавить республиканское отделение. Очень тяжелый период. Коллектив нигде не обучался, держался на старых знаниях и опыте. В первое время на бумажках собирали персональные данные стариков. Ведь во многих районах архивы частично утеряны в результате бомбежек и последующих пожаров. Да и страна за эти десять лет перешла на персонифицированный учет. Пришлось срочно отправлять часть людей на обучение в Москву.
Надо сказать, Москва очень помогала. Были, конечно, чиновники, которые относились с некоторым недоверием и непониманием. Тогда лежало клеймо на республике: якобы там черная дыра, сколько ни отправляй, все пропадет.
Пришлось небольшими шагами отстаивать, доказывать и обосновывать свои предложения. И за три года удалось сформировать определенную материально-техническую базу, которая позволяла нормально работать. Мебели не хватало: ставили на пол коробки, на них расстилали доски, сверху бумагу А-4 — вот и готов рабочий стол. Стулья приносили из дома. В небольших приспособленных каморках умещали по пять-шесть человек. За одним крошечным столом располагались по двое сотрудников.
Разумеется, не каждый специалист имел индивидуальный компьютер. На всех не хватало, да и те, что сохранились, отслужили по два срока.
Очень здорово нас поддержал председатель Правления Пенсионного фонда России Геннадий Николаевич Батанов, который на первой же встрече с Рамзаном Ахматовичем Кадыровым, в тот момент первым замом председателя правительства, дал обещание помочь с материально-технической базой. И он помог. В короткие сроки обеспечил всем необходимым: компьютерами, мониторами, копировальной техникой, серверами. Всей той инфраструктурой, необходимой для полноценной работы отделения. То есть в Москве с пониманием и даже участием отнеслись к нашей беде и к нашим проблемам.
Естественно, коллектив также с хорошим настроением включился в работу. Никто не жаловался, что мы без выходных, без праздничных. Активно начался процесс обучения персонала.
Мне очень повезло, что я встретил Ахмат-Хаджи, Рамзана Ахматовича Кадыровых, которые отзывались на каждую нашу просьбу. Ну и, конечно, федеральная поддержка, которая нам была оказана в полной мере.
— Раньше Чечено-Ингушетию называли краем долгожителей. Какой сегодня средний возраст стариков в ЧР? И как они выживали во время известных событий?
— Сейчас республику краем долгожителей не назовешь.
Получателей пенсий, имеющих возраст 80 лет и старше, у нас более 13 тысяч, а за 100 лет и выше осталось всего — 70 человек. Но долгожителям уделяем особое внимание. Пожилой человек не только у нас, у сотрудников ПФР, но и у самих жителей пользуется особым авторитетом. Вообще, отношение к старикам здесь особое, которое сохранялось даже в период военных действий.
Однажды ко мне зашел ветеран, участник Великой Отечественной войны. Вопрос, с которым он обратился, мы быстро решили. Он даже не ожидал, что в таком хаосе кому-то дело до него — даже расчувствовался, когда уходил. А потом, как бы между прочим, сообщил, что у него никого нет. Даже за водой некому сходить, не то что ухаживать за ним.
Меня это зацепило. И тогда сам лично сделал выборку всех участников ВОВ. В первую очередь, русскоговорящих, потому что у них действительно не осталось в республике родственников. И мы с ребятами начали к ним ходить, выяснять в каких условиях они живут, в чем нуждаются? Чаще всего у людей не хватало стекол в окнах уцелевших домов. Клеенкой временно перекрывали им оконные проемы. Кому-то буржуйку ставили, кому-то электрическую плиту, где уже свет дали.
Вот такое шефство осуществляли с 2001 по 2004 год. На тот момент в Грозном практически не было дорог, да и передвигаться пешком по городу опасно. Но об этом никто не думал, ни один сотрудник не задавал никаких вопросов.
Однажды идем по разбитым улочкам в Старопромысловском районе. С собой у нас самое необходимое: электрогрелка, подушка и прибор для измерения давления. Я впереди, сзади меня трое ребят. И вдруг неожиданный окрик: «Стоять»!
Мы остановились. Подходят несколько солдат внутренних войск.
— А вы что тут делаете?
— Ты не видишь — мародеры, — говорит второй.
Сейчас смешно слышать, но тогда нам было не до смеха. Объясняем, что вчера навещали ветерана войны, а сейчас несем ему помощь.
— Да не, — говорят солдаты, — это мы уже слышали. Давайте, забираем.
Смотрим, чуть поодаль, в глубине двора стоит Урал армейский, на котором нас должны увезти. Пререкаться с военными небезопасно, но все же сказал, что нам осталось пройти всего 50 метров! Мол, давайте, спросим у самого пенсионера.
Между солдатами начался спор, что с нами делать: забрать в фильтропункт или поверить и отпустить. Наконец кто-то предложил:
— Ну, давайте пройдем, посмотрим. Заодно воды возьмем.
Взяли свои фляжки и вместе двинулись. Им как раз нужна была вода. А наш старик, как только увидел, с ходу стал со мной обниматься.
— Я думал, ты не придешь!
Военные посмотрели: «Все, вопросов нет!». Наполнили свои фляжки и уехали.
По происшествии времени часто вспоминал об этом случае: вдруг бы старика не оказалось дома. Ладно сам, я же пацанов мог погубить!
С точки зрения внимания со стороны государства эти люди были обделены. Не только в период военных действий, но и задолго до этого, в течение долгих десяти лет. Поэтому любое внимание, даже сочувственный разговор для них был праздником. Я потом на все мероприятия их собирал в городе, каждого знал лично. К сожалению, многие ветераны уже ушли. Осталось всего 11 человек по всей республике. Из тех, что мы тогда искали и с кем работали, уже нет никого.
— Сколько пенсионеров проживает в республике? И какова их численность в процентном отношении по сравнению с общими цифрами в стране?
— На сегодняшний день чеченское отделение обслуживает более 417 тысяч пенсионеров. Но в процентном отношении численность значительно меньше. В центральных регионах России, чуть ли не каждый третий — получатель пенсии. У нас — только каждый четвертый. При этом надо помнить, что мы — регион, переживший долгие годы безвременья и две военные компании. Этот период пагубно отразился на здоровье граждан, особенно пенсионеров.
Слава богу, ужасные времена позади и сейчас старики получают ежемесячные выплаты, квалифицированную медицинскую помощь, имеют возможность регулярно отдыхать в санаториях республики.
— Раньше в санатории Чечено-Ингушетии приезжали лечиться из Москвы, Ленинграда, жители Дальнего Востока, Сахалина и даже Камчатки. Удалось ли восстановить здравницы, профилактории и другие социальные объекты?
— Бывшие санатории союзного значения мы восстановили, причем на хорошем уровне. Очень хорошая гостиница, лечебная база, питание и сервис на современном уровне. Есть и небольшие частные санатории, которые функционируют на Мелчхи, в Дарбанхи и других уголках республики, где открыты серные, минеральные источники. И сейчас к нам снова приезжают со всей России.
— Используете ли вы современные технологии, интернет-сервисы в своей работе?
— Разумеется. Все то же самое, что и по всей стране. Более того, мы даже предлагаем свои ноу-хау. Недавно внедрили у себя сервис «Видеоприемная руководства». Каждый житель имеет теперь возможность позвонить в любое территориальное отделение Пенсионного фонда и руководству головного отделения, в том числе и мне: сесть перед монитором, набрать любого из нас, с кем бы хотел пообщаться, высказать свои проблемы, пожелания или замечания.
То есть не надо уже ездить из дальних районов в столицу республики, стоять в очереди или пытаться попасть к кому-либо из руководителей. Это экономит и время, и нервы. Люди ощущают полноценное внимание, и у них меняется настроение, мировоззрение, чувствуя о себе заботу. В целом нововведение повлияло на настроение всего контингента, который мы обслуживаем. Электронный сервис не имеет аналогов в России, и Пенсионный фонд России планирует реализовать наш опыт на федеральном уровне.
Есть еще один положительный момент — наши сотрудники подтягиваются в своей работе, выполнении обязанностей, зная, что любой теперь может набрать и дозвониться до меня, до моих заместителей и начальников отделов.
Также мы внедрили сервис «Вотсап-консультант». Называешь свою фамилию, имя, отчество, кодовое слово и дальше можешь задавать любые вопросы.
Были, конечно, трудные времена, когда мы не успевали за теми шагами, которые предпринимает федеральное ведомство. На 10 лет вперед ушла российская пенсионная система, и нам это отставание нужно было преодолеть за два года, сделав рывок. Поэтому до глубокой ночи задерживались на работе.
Из-за этого порой возникали комичные, на первый взгляд, но вполне серьезные житейские ситуации. К примеру, муж недоволен, что супруга допоздна на службе. Надоело все: ему жена нужна, хозяйка дома, которая готовит, убирает, стирает, чтобы он пришел домой и все было в порядке. Поскольку это невозможно, то он решает развестись.
Приходилось выезжать такие в семьи, разговаривать с ними, с каждым по отдельности. Иногда с имамами мечети приезжал, чтобы те объясняли с точки зрения религии. И подобных случаев был не один десяток. Вот так мы сохраняли семьи сотрудников и мир в их доме.
— Не могу обойти этот вопрос: какую помощь оказывает вам глава республики Рамзан Кадыров? И вообще, насколько необходимо вмешательство руководителя региона в работу ПФР?
— В таком регионе, как наш, без сомнения, нужно и даже необходимо. Часто возникали вопросы, особенно в начале двухтысячных, осилить которые мы не в состоянии. Не только во взаимоотношениях с федеральным центром или военными, но и внутри республики. Зная его трепетное отношение к старикам, руководители чеченских министерств, ведомств, главы районов всегда шли навстречу. Иногда даже не приходилось выходить на Рамзана Ахматовича. Но не было случая, чтобы мы к нему обратились, и он не помог.
Недавно на юбилее нашего фонда Кадыров сказал: «Я очень горд, что стоял у истоков воссоздания Пенсионного фонда, внес свою лепту, свою частицу. И у вас сложилось ведомство, одно из образцовых в республике».
Не ради лести или похвалы — у нас действительно очень хорошая поддержка была. Не в каждом регионе могут похвастать таким вниманием к себе со стороны губернатора. Там, где нужна помощь глав районов, Кадыров их собирал, ставил задачи, сроки. Никогда не возникало проблем. Любые наши начинания Рамзан Ахматович поддерживал. И сам подчеркивал, что, по сравнению с другими регионами, у нас нет жалоб от пенсионеров. А отсутствие жалоб — это главный показатель работы.
— Действительно, в Чеченской Республике недавно был зафиксирован самый высокий уровень удовлетворенности населения качеством госуслуг ПФР. По каким критериям оценивается данная работа?
— Существует электронная система «Ваш контроль», по которой проверяется эффективность деятельности руководителей отделения или управлений по следующим основным критериям: время предоставления услуг, ожидания в очереди, вежливость и компетентность сотрудника, комфортность условий в помещении, доступность информации о порядке предоставления государственных услуг. Оценивается работа по пятибалльной шкале.
У нас в республике функционирует 20 клиентских служб, которые оснащены современным оборудованием, имеются гостевые компьютеры для удобства пенсионеров и других получателей пенсий или пособий. Все окна унифицированы, услуги посетителям предоставляются по всем направлениям.
Практически все услуги Пенсионного фонда сегодня можно получать в электронной форме, без визита в клиентскую службу, через интернет, с помощью сайта Пенсионного фонда и портала Государственных услуг. То есть процесс пенсионного и социального обеспечения полностью автоматизирован: взаимодействие с государственными организациями, МФЦ и страхователями осуществляется в электронной форме
Хотя говорить о том, что уже сделано, наверное, не так актуально. Что предстоит сделать, чтобы облегчить процесс получения пенсии для людей, вышедших на заслуженный отдых? Как максимально улучшить работу? Эти вопросы намного важнее. Глава республики также ставит перед нами задачу: дойти до каждого пенсионера и максимально комфортно его обслужить.
И еще планируем добиться того, чтобы человек не ходил по инстанциям. Достиг шестидесяти лет и присылает нам заявление в электронном виде о назначении пенсии. Чтобы он оставался у себя дома, а мы собрали бы за него весь материал, назначили пенсию и в срок отнесли, месяц в месяц.
Конечно, для удобства людей созданы нормальные условия, постоянно модернизируется работа МФЦ, и все же сохраняются некоторые сложности, с которыми мы боремся. Приходится менять психологию сотрудников. Каждому советуем относиться к жителям с должным уважением: «Если к вам пришел мужчина, представьте, что это ваш отец, если пришла женщина — это ваша мать. Обслужите их так, как будто это ваши родители»! — такой девиз, как ни звучит высокопарно.
Хотя уверен, уважительное отношение должно быть к человеку везде. Кто этого не понимает, тот не задерживается. За те десять лет безвластия чиновничий аппарат сильно деградировал. И очень многих пришлось уволить. Сегодня у нас сформировался очень хороший коллектив.
— В Чеченской Республике больше всего пенсионеров живет на селе. Есть ли какие-то особые условия выплат для тех, кто всю жизнь проработал в сельском хозяйстве?
— По новому законодательству для пенсионеров, которые отработали 30 лет в сельской местности и в данный момент там проживают, фиксированную выплату увеличили на 25 процентов.
— Вы не очень публичный человек. Это ваша позиция?
— Можно и так сказать. Мы больше показываем лучших работников нашего отделения и районных управлений. Почему, спросите вы? Исключительно в воспитательных, можно сказать, в пропагандистских целях. Выступит человек на республиканском телевидении, придет домой, поделится с семьей: вот, мол, сегодня меня покажут. Его родные посмотрят, порадуются, настроение улучшится, и он будет стараться еще лучше.
Конечно, мне и самому приходилось выступать в различных СМИ, рассказывать об итогах нашей деятельности. Но, все же, стремлюсь больше знакомить со своими сотрудниками, среди которых очень много достойных людей. От них зависит, как складывается работа. Без коллектива ты — никто. И, наоборот, хороший коллектив — это уже гарантия успеха!
