О том, что его обвиняют в изнасиловании Леры Макаровой (фамилия изменена), дочери близкой подруги его жены, офицер Александр Киричек узнал 31 декабря 2017 года. У него был как раз день рождения — 30 лет, и неожиданный вызов к командиру Александр связывал с давно ожидаемым повышением по службе. Но вышло по-другому.
«Ты знаешь семью Макаровых?» — спросил командир. И дальше как обухом по голове: «На тебя написали заявление, что ты домогался девочки!» Так в один миг выпускник Военной академии воздушно-космической обороны, офицер-контрактник, отец двух маленьких детей узнал, что его обвиняют в совершении преступления, предусмотренного пунктом «б» части 4 статьи 131 УК РФ, — изнасиловании потерпевшей, не достигшей 14‑летнего возраста.
Елена Макарова и жена Александра, Алена, познакомились еще в 2009 году, когда работали младшими инспекторами отдела безопасности в женской колонии. У молодых женщин оказалось много общего: они коллеги, ровесницы, мамы дочек почти одного возраста. Лера Макарова старше Вики, дочери Алены, на один год.
Алена тогда жила в Новосибирске, а Елена — в селе, всего в 30 километрах от города. Это крепкое сибирское село, где все друг друга знают. Там, к слову, родился Георгий Жуков — Герой Советского Союза, и народный художник Василий Руднев.
Когда Алена разошлась с первым мужем и переехала в это село, потому что аренда жилья в сельской местности существенно дешевле, чем в городе, подруги стали вообще не разлей вода. Дети тоже дружили и учились в одной школе, Лера на класс старше. Ее бабушка в той же школе преподает английский.
— У них большой дом, в одной половине — дед, в другой — бабушка, дочка и внучка, — рассказывает Алена. — Отец Елены очень строгий и властный. Ей уже было за тридцать, но когда она шла на свидание с мужчиной, просила меня: «Если мои родители позвонят, скажи, что я у тебя». К ним в дом никто не вхож из мужчин, по крайней мере за все наше долгое знакомство я никого там не видела. Даже с бывшим мужем Лениной старшей сестры, который живет по соседству, общения практически не было. В доме установлено видеонаблюдение, на участке две большие собаки.
Подруги ходили друг к другу в гости, часто оставались на ночь. Вместе справляли праздники. Дети тоже дружили. Лера могла заночевать у Вики в военном городке, а утром девочки вместе ехали в школу на служебном автобусе.
Летом 2012 года Алена встретила Александра Киричека, служившего в воинской части. В октябре 2013 года они поженились.
— Естественно, я познакомила Сашу с Леной, — вспоминает Алена, — и 2014 год договорились встречать все вместе. Но Сашу поставили на дежурство, а я с дочкой и с мамой приехала к Лене. Потом и Саша к нам присоединился. На следующий день вместе ездили в город погулять, а потом решили отправиться на базу отдыха. Выбрали ближайший горнолыжный комплекс «Горный», так как рано утром Саше на построение надо было ехать. Сняли четырехместный номер на всех и взяли еще надувной матрас у сестры. Именно там, якобы, все и произошло…
Жарили шашлыки, выпивали, дети катались, смотрели мультфильмы в телефоне. Вечером Елена и Алена ушли на дискотеку. Саша остался с девочками в номере. Потом дочь Алены, Вика, решила проведать маму. От номера до дискотеки, как потом показал следственный эксперимент, 45 секунд неспешного хода. Вика отсутствовала около пяти минут: десятилетнему ребенку нечего было делать на дискотете среди подвыпивших взрослых. Однако Лера и ее мама потом утверждали, что Вики не было в номере около 10–20 минут.
— Потерпевшая показала, что Саша якобы отправил Вику ко мне за ключами от машины, — говорит Алена. — Но зачем мне было брать с собой на дискотеку эти ключи? У меня рука была в гипсе. Когда примерно в полночь мы вернулись в номер, девчонки еще не спали — смотрели мультики в телефоне. Мы разделись и легли спать. Утром Саша уехал. Вика и Лера катались на снегоходе. Потом Саша нас забрал, мы заехали к нам — попить чаю, потом отвезли их домой, затем к сестре вернуть матрас.
В мае 2014‑го на машине Киричеков всей компанией ездили на Алтай, где впятером жили в палатке, в июле того же года — на Обское море, в августе — на Байкал.
— На Байкал Елена с нами не смогла поехать. Моя дочка спросила: «Мама, можно мы возьмем с собой Леру?». Я, конечно, разрешила. Потом потерпевшая скажет, что не хотела ехать, но ее уговорили. На озере провели неделю. Жили все вместе в одной комнате. Постепенно девчонки начали отдаляться друг от друга. Моя Вика на музыку ходила, занималась вокалом в сельском клубе. У Леры были другие интересы. Дочь мне говорила, что у подруги одни мальчики на уме — достаточно посмотреть ее страницу в соцсети. В марте 2015‑го у нас родился сын. Крестной стала Лена…
Вскоре Киричеки купили квартиру в Новосибирске по военной ипотеке и переехали в город. Подруги по-прежнему созванивались по нескольку раз в день, правда, виделись теперь реже.
Когда Алена решила вернуться во ФСИН (Федеральная служба исполнения наказаний), она сразу подумала о Елене, которая как раз сидела без работы.
— Я предложила начальнику ее кандидатуру, — продолжает Алена. — Но ее не приняли. Меня попросили сообщить об этом Лене. После этого мы месяца три вообще не общались. Пишу, звоню — не отвечает. Позже сказала, что у нее была депрессия.
Они созванивались все реже и реже. В 2017‑м у Алены родилась дочка, которую Елена увидела только на фотографии. Жизнь разводила подруг все дальше. У одной любящий, заботливый муж, новая квартира, дача, машина, работа, а у другой — все со знаком минус. Не всякая дружба выдержит такое испытание…
Летом 2017 года Алена обнаружила, что Елена внесла ее в черный список в соцсетях. Послала подруге подарок, пришло извещение «отклонить». Елена полностью прекратила общение. Странности разъяснились 31 декабря 2017 года, когда Александр, выйдя от командира, позвонил жене и рассказал, в чем его обвиняют.
* * *
— Я тут же собралась и поехала к Елене в село, — рассказывает Алена. — Встретили меня там неласково. Когда моя бывшая подруга наконец вышла из дома, она спросила: «Что тебе надо?» — «Ты хоть скажи, в чем вы моего мужа обвиняете?» — «Вот ты его и спроси!» — «Саша не понимает, в чем дело!» — «Он изнасиловал Леру, когда мы отдыхали в «Горном». Может, и Вику твою тоже насилует!»
Алена недоумевала, ведь после той поездки прошло три года. Все это время они общались, вместе отдыхали. В семейном альбоме масса фотографий, на которых все выглядят счастливыми. И вдруг такое!
История с «изнасилованием» выплыла случайно. Оказалось, 27 июля 2017 года Елена нашла в телефоне дочери неприличную картинку — натуралистическое изображение полового акта между мужчиной и женщиной, сопровождавшееся комментариями с ненормативной лексикой. Начался скандал. Мать была в ярости. Бабушка тоже наседала на внучку: «Порядочные девочки так себя не ведут! На таких не женятся!».
— Никто конкретно не знает, что это была за картинка: Лера потом разбила телефон, — говорит Алена. — Но на суде ее мама сказала: «Когда вспоминаю, меня до сих пор трясет!». Они учинили девочке допрос с пристрастием: «Может, ты что-то от нас скрываешь?» Лера прошептала: «Дядя Саша, тети-Аленин!» — «Что дядя Саша?» Девочка сначала молчала, но мама и бабушка каким-то образом сразу догадались, что произошло.
В тот момент она вряд ли думала о том, к каким последствиям приведет это признание. Отговаривала маму подавать заявление в полицию. По словам девочки, «это» произошло в тот момент, когда она осталась с дядей Сашей наедине в гостиничном номере на горнолыжной базе…
Через три месяца Елена повела дочь в частную клинику к гинекологу, где врач определил, что Лера не девственница, на девственной плеве есть один надрыв. Когда это произошло: три года назад или относительно недавно? В сроки, превышающие 18–20 дней, определить давность этого нарушения, как правило, невозможно.
Изнасилование считается одним из самых латентных преступлений. И не только потому, что свидетелей, как правило, нет, но и потому, что жертвы далеко не всегда решаются предать случившееся огласке. Вот и Валерия свое молчание в течение трех лет на суде объяснит тем, что ей было стыдно признаться в том, что произошло. Утрата невинности — неоспоримый факт, но где, с кем и при каких обстоятельствах — доказать невозможно.
Случай выбивается из всех алгоритмов. Зачем старшему лейтенанту было идти на заведомый риск, ведь в любой момент в комнату могли зайти? А если бы она закричала, позвала на помощь? Александр не бил девочку, никаких синяков и ссадин на ее теле не было. Он не угрожал ей. По ее словам, лишь сказал: «Никому не говори!»
Невозможно понять, почему мать, вернувшись в номер, не заметила, что с дочерью случилась беда? Неужели сердце ничего не подсказало? Значит, в поведении девочки не было ничего, что должно было как минимум насторожить?
Необъяснимо, но на следующий день после изнасилования Лера как ни в чем не бывало каталась на снегоходе и смотрела мультики. Еще не раз ездила с семьей своего насильника на отдых и ночевала со всеми в одной палатке? Как это все возможно? Каким самообладанием надо обладать, чтобы ничем себя не выдать: ни слезами, ни молчанием? Вопросы, вопросы…
Наверное, их задавала себе и судья Новосибирского гарнизонного военного суда Наталья Спирина, которая усомнилась во всей этой истории и приняла решение не заключать обвиняемого в тяжком преступлении Александра Киричека под стражу, ограничившись его подпиской о невыезде. Да и командование воинской части, где служит офицер, не стало его увольнять. И сегодня он по-прежнему в строю.
— Я сначала не понимал, почему Лера выбрала именно тот день, — говорит мне Александр, — мы же часто все вместе отдыхали, и ночевала она у нас не раз. И в купальнике я ее видел, и дотрагивался до нее — в воду подбрасывал, как нашу Вику. Как к дочери относился. А потом до меня дошло: тогда, три года назад, это был единственный случай, когда мы остались наедине. Мне хочется только одного — посмотреть Лере в глаза и спросить, как я ее «насиловал».
Но как раз этой возможности у Киричека не было: от очной ставки Лера отказалась наотрез, потому как это ей «тяжело морально».
Одиннадцать месяцев тянулось следствие. Александр месяц провел в стационаре на судебной психолого-психиатрической экспертизе. Вердикт экспертов: старший лейтенант Киричек не склонен к педофилии, у него нет зависимости от алкоголя и наркотиков, а также он не испытывает «груза ответственности за преступление».
— Следствие шло с обвинительным уклоном: изнасиловал «дядя Саша»! Других версий утраты ребенком девственности не отрабатывалось, — с горечью констатирует Алена. — А ведь Лера почти год дружила с Викиным одноклассником, они даже в школе целовались при всех. Его мама сказала на суде, что была против этих отношений, так как они плохо отражались на сыне: мальчик запирался в комнате, не пил, не ел, плакал, сильно похудел. И другой парень у нее был — в соцсетях немало ее фотографий с объятиями и поцелуями. Меня удивила фотография мальчика с расцарапанной спиной.
Алена с нервным смешком вспоминает, как один психолог интерпретировал Лерину фотографию, где на руке у девочки нарисован глаз: мол, это характеризует открытое лоно и изнасилование. Когда у Леры спросили, кто рисовал, она ответила: «Мой одноклассник!». Вывод психолога: «мальчик у нее считал информацию об изнасиловании»…
К чести судьи, фантазии на тему символа открытого лона не были приобщены к делу и остались на совести их автора. Но как не вспомнить процесс Владимира Макарова, которого посадили за педофилию во многом благодаря психологу, увидевшему в рисунке ребенка кошку с фаллическим хвостом?
* * *
Суд начался в июле 2018 года. Кропотливое разбирательство длилось полгода. Показания потерпевшей, по мнению суда, были противоречивыми, менялись на стадии следствия и судебного разбирательства.
— Потерпевшая то видела половой орган, то не видела. То в одной позе это происходило, то в другой. Один из вариантов ее рассказа — точь-в-точь как на фото в соцсетях, где Лера лежит на снегу, а на ней сидит мальчик. Когда ее спросили: «Как вы поняли, что он разделся?», — она ответила: «Я слышала, как щелкнула резинка от трусов», — рассказывает Алена. — Как он одевался, она тоже не видела. Но опять щелкнула злополучная резинка…
На судебных заседаниях были и совсем уж неприглядные моменты. Передо мной листочек в клеточку под названием «Давать показания». Там даты, имена и варианты ответов, например такие: «Ваша честь, я не буду отвечать на этот вопрос». «Я считаю, что это не относится к материалам дела», «Это личное (51 статья)». Эту шпаргалку, написанную мамой, у Леры изъяли на суде.
Суд не усмотрел «факта психологического насилия, допущенного Киричеком для достижения своей цели или направленного на подавление ее воли… Напротив, она неоднократно говорила о том, что после событий 03.01.2017 Киричек относился к ней по-прежнему, повышенного внимания не проявлял». Кроме того, из показаний экспертов, проводивших комплексную экспертизу, хоть каких-то признаков «травмы синдрома изнасилования» не обнаружено. На одну чашу весов Фемиды легли предположения и неустранимые сомнения, а на другую — факты и та самая презумпция невиновности, которая обычно скромно ютится на судебных задворках.
По мнению суда, мотивом Валерии было «желание потерпевшей исключить вторжение посторонних в обсуждение ее частной интимной сферы жизни, переключить мать и бабушку в конфликтной ситуации, когда потерпевшая сама чувствовала себя, согласно принятым в семье нормам, виноватой в недостойном поведении, на ее восприятие с положения «обвиняемой» в положение «жертвы». Проверить, что на самом деле происходило между ними, будет затруднительно как самим родственникам, так и правоохранительным органам».
Но почему мама потерпевшей с такой легкостью поверила в историю с изнасилованием? Не бросилась сразу после признания к своим когда-то близким друзьям, не призвала Александра к ответу? Не отвесила ему хотя бы звонкую пощечину? Даже заявление в полицию было подано не в день признания, а спустя три месяца размышлений...
Прокурор потребовал назначить Александру Киричеку суровое наказание — 13 лет строгого режима и лишение воинского звания.
Однако 13 декабря 2018 года Новосибирский военный суд вынес оправдательный приговор — ввиду отсутствия события преступления. Это прозвучало как гром небесный.
Потерпевшие и обвинители не согласились с оправдательным приговором, заявив о необъективном, однобоком и предвзятом отношении суда. Апелляционное представление уже подано в Западно-Сибирский окружной военный суд. Так что скоро дело Киричека выйдет на новый круг.
В этом документе есть любопытная деталь, грех не процитировать с сохранением правописания: «Семейное положение и положительная характеристика личности Киричека не исключают совершение им насильственного преступления (Чекатило тоже был примерным семьянином и никаких подозрений ни у кого не вызывал)».
Поневоле задумаешься: не прикопал ли старший лейтенант несколько десятков трупов в окрестностях Новосибирска? А если серьезно, то мы уже свыклись с тем, что если уголовное дело возбуждено, назад пути нет. Зря, что ли, следователи землю носом роют, чтобы потом так тщательно возведенная конструкция с треском развалилась. Сколько уж было случаев, когда несправедливые приговоры ломали жизни ни в чем не повинным людям.
Мои попытки найти контакты и получить комментарии другой стороны не увенчались успехом.
