Что стар, что млад: «пожилое дитя» капризничает
— Проблемы с пожилыми родителями отражаются на личных и семейных отношениях их взрослых детей, когда последние оказываются между возлюбленными и родителями и вынуждены выбирать, чьи чувства им пощадить, — говорит психолог Алина Колесова. — Разумеется, проявлять заботу о тех, кто вас произвел на свет, вырастил и воспитал, необходимо. Но иногда гиперопека, которой требует от младшего старшее поколение, чтобы не чувствовать себя «на обочине», вредит не только «детям», но и самим «отцам».
Мама Романа овдовела, когда ему было 34 года.
— Она тяжело переживала смерть отца, — вспоминает Роман. — Естественно, мы все поддерживали ее в таком горе, я даже временно переехал к ней, чтобы не оставлять ее одну. Но время лечит — постепенно мама оправилась...
Роман вернулся домой к радости жены, которой тоже было тяжело одной с ребенком. Но Ромина мать никогда не жила одна, и скоро стало ясно: она не справляется ни с бытом, ни с собой.
— За отцом мама была как за каменной стеной, — делится Роман. — Привыкла каждый вечер ждать его с работы, и теперь ее накрыла депрессия, тоска. Каждый день она звонила мне и просила заехать к ней. Я приезжал, привозил продукты, лекарства. Мама жаловалась на свое состояние и упрашивала остаться ночевать: мол, «боюсь умереть во сне». Я оставался, пока не возмутилась моя жена.
Жена Романа заявила, что «чувствует себя матерью-одиночкой». А что касается мамы, то ей нужно выходить из депрессии и из дома — бывать на воздухе, общаться, может, даже устроиться на какую-то несложную работу, чтобы быть на людях.
— В тот момент я почувствовал только обиду и раздражение: как она может так цинично рассуждать?! Ей хорошо, ее родители еще в турпоходы с палатками ходят! Но потом и ее врач сказал, что из состояния горя необходимо выходить: если задержаться в нем более полугода, можно получить реальные болячки. Маме посоветовали ходить в театры, на концерты, в гости, а при возможности съездить к морю. Я понял, что моя жена была права.
Мать Романа приняла врачебные советы к сведению, и у Романа начался новый виток сыновней заботы: теперь он сопровождал мать в театры, на концерты и в гости к ее приятельницам.
— По субботам я возил маму в гипермаркет за продуктами, по воскресеньям она часто желала «проверить, как там дача» или навестить родню, живущую за городом. В один из таких дней Рита позвонила мне на мобильный: у дочки поднялась температура, а она даже не может выйти за лекарством! Я посоветовал ей позвать свою мать. Тут Рита стала кричать, что я теперь «муж своей мамочки» и забыл, что у меня есть своя семья. Дело было в машине, мама сидела рядом и все слышала.
С этого момента между женой и матерью Романа началось настоящее противостояние. Дамы стали рвать своего единственного мужчину на части, а Роман оказался между двух огней.
— Рита заявила, что ее родителям тоже нужна ее помощь и она на все выходные уедет к ним, а с дочкой останусь я, — вспоминает Роман. — Но в те самые выходные я должен был отвозить маму в дом отдыха. Пришлось тащить дочку с собой. В машине ее все время тошнило, мама твердила, что Рита жена никудышная, я доехал до пансионата такой вымотанный, что побоялся пускаться в обратный путь с ребенком, пришлось остаться ночевать в номере матери. Утром я позвонил жене, узнать, как дела. К ее телефону подошла свекровь и сказала, что Рита спит. Спросила, почему мы с дочкой не приехали. Оказалось, никакой помощи от дочери они не ждали, просто пригласили нас всех в гости.
Жена считает Романа безвольным и ведомым:
— Рома — маменькин сынок и просто не понимает, что матушка им манипулирует! Пока был жив Ромин отец, мать в сыне не нуждалась. Она вообще к нам не лезла, даже внучкой не особо интересовалась. А теперь каждый день его к себе требует!
Апофеоз случился под Новый год. Мать Романа пожелала встретить его в доме отдыха вместе с сыном: «а то вдруг это моя последняя в жизни новогодняя ночь».
— Мама сама заранее приобрела две путевки (отец оставил ей достаточно денег на безбедную жизнь), а меня поставила перед фактом. Отказать ей я не мог, но попытался найти компромисс и предложил докупить еще путевки и взять с собой Риту и дочку. Мать на это просто молча поджала губы, а вот Ритка устроила истерику. Мол, еще и Новый год, семейный праздник, у нее крадут! Почему она должна ехать в санаторий для пенсионеров?!
После долгого скандала Роман выбрал семью. Рита убедила его, что в доме отдыха его мама будет в обществе других пожилых людей. А их семья, как и планировалось, пойдет в гости к другим молодым родителям, своим ровесникам и друзьям. Роман сообщил матери, что отвезет ее в пансионат 31 декабря, но затем вернется к семье.
— Я постарался сделать это максимально мягко, все маме объяснил. Она только пожала плечами и перестала со мной разговаривать. А 31-го просто не открыла мне дверь! К телефону тоже не подходила. Я звонил, долбил в дверь, хотел уже ее выламывать, вдруг маме там плохо?!
Но тут выглянула соседка и сообщила, что видела Ромину мать с утра: она садилась в такси.
— Я очень переживал, а позже выяснилось, что мать сдала путевки и уехала встречать Новый год к подруге на дачу. И даже не сочла нужным поставить меня в известность! Тоже решила проучить...
Вот уже почти два месяца как Роман вообще не общается с матерью. Контролирует ее самочувствие на расстоянии — через участкового врача и соседей. Но сам ей не звонит и не заезжает — обиделся. Мать тоже обижена и жалуется родне, знакомым и соседям, что «сын бросил ее по наущению змеи-невестки». Но и Рита вовсе не празднует победу. Она подозревает, что если теперь, не дай бог, здоровье Роминой мамы и впрямь подкосится, обвинят в этом ее.
Возможно ли найти консенсус, если родитель сознательно чудит и манипулирует? Психолог Алина Колесова считает, что возможно:
— Мать Романа — женщина эгоцентричная, но не глупая, и в итоге она примет разумные границы общения, если они будут ей выставлены. Возрастные родители, какие бы они ни были, обычно способны принять то, что у их ребенка своя семья, своя жизнь. Хотя иногда для этого требуются время и нервы. Находясь в горе от потери супруга, мать Романа действительно попыталась заполнить опустевшее место любимого мужчины сыном. Но как мать однажды она поймет, что по ее милости ее любимый сын вынужден разрываться между ней и своей семьей, что в итоге может негативно сказаться на здоровье ее же ребенка. У Романа как раз тот случай, когда время лечит. Он правильно делает, что следит за состоянием матери, пусть и на расстоянии. За это время мать убедится, что с семьей сына придется считаться, и придет время для спокойного откровенного разговора.
Любовь на склоне лет
Отцу 42-летней Ирины 72 года, он бывший ученый и вдовец с 8-летним стажем.
— Отец очень сильный человек, — рассказывает о нем Ира. — Он до сих пор работает, хотя и не на полную ставку. В любую погоду по утрам занимается в парке скандинавской ходьбой, ходит в бассейн. После смерти мамы стал справляться с хозяйством один: сам готовил, убирал, стирал.
Ирина с мужем и 18-летней дочерью живут в небольшой квартире. Ирина признается, что между собой у них были разговоры о том, что просторную квартиру в престижном «ученом» доме дедушка завещает их дочке Кате.
— Я в свое время ушла от родителей в квартиру мужа, — делится Ирина. — Квартирка крохотная: когда родилась Катька, мои родители предлагали переехать к ним. Но муж наотрез: жить надо отдельно. Но Катьку со временем, конечно, хочется отделить. С отцом тему его квартиры мы никогда не поднимали: ну кому еще завещать, Катька у него единственная внучка!
Летние каникулы Ирина семья провела за границей: дочь стажировалась в языке. А вернувшись, Ирина узнала от соседей, что за эти три месяца ее отец вселил к себе женщину.
— Сначала я не поверила своим ушам! — вспоминает Ирина. — Я же звонила ему через день: отец отвечал, что у него никаких новостей! Но соседи разъяснили, как так вышло. Узбечка средних лет уже с год работала в их подъезде консьержкой, ночевала там же, в подсобке. С виду женщина приветливая, заботливая. Оказалось, еще в начале лета у отца в подъезде скрутило поясницу, и консьержка помогла ему донести сумки с продуктами, а заодно приготовила, постирала и прибралась. Скоро отец еще раз ее вызвал: ей лишняя копейка не помешает, а ему помощь. Постепенно узбечка стала помогать ему по хозяйству через день, а к концу лета и вовсе перебралась из своей каморки к нему.
На расспросы дочери по телефону отец скупо ответил, что «нанял помощницу по хозяйству, недорого». Ирина тут же отправилась к нему.
— Дверь мне открыла эта Лола, женщина лет 50, отца дома не было. В квартире чисто, не придерешься, с кухни пахнет пловом. А Лола явно себя чувствует как дома, чаю мне предложила. В принципе, мы с ней нормально поговорили: она сказала, что отец часто недомогает, но тревожить меня не хочет. Он ей выделил кушетку в кабинете и платит небольшую зарплату. Эта узбечка произвела на меня неплохое впечатление, но когда я рассказала о ней мужу, разразился скандал…
Анатолий, муж Ирины, обвинил жену в том, что она «рохля» и «наплевала на будущее собственной дочери». По его мнению, «приживалку» надо срочно гнать в шею, а то она «отца опоит чем-нибудь, а квартиру отхапает».
— Я возражала мужу, что Лола не производит впечатления мошенницы. Ну нанял себе папа домработницу, что такого?! Но Толя и меня накрутил. Я еле дождалась, когда отец будет дома, примчалась и закатила ему скандал. Повторяла Толины слова, что он «сам не знает, что случается со стариками в его возрасте ради московской квартиры». Неудобно, конечно, вышло — Лола в этот момент возилась на кухне и могла все слышать… Может, отец поэтому и разозлился? Он выслушал меня молча, а потом указал на дверь. А вместо прощания пообещал жениться на своей домработнице, потому что она «намного порядочнее, чем некоторые со столичной пропиской».
С того дня отец перестал пускать дочь в дом: по телефону кратко отвечал, что у него все прекрасно, и вешал трубку. Ирина в отчаянии и собирает сведения об отце у соседей. Они утверждают, что Ирин папа выглядит счастливым и теперь выходит на утреннюю прогулку под ручку со своей сожительницей. Ирина уже и рада бы примириться с отцом, но он о ней и слышать не хочет. Анатолий требует, чтобы жена принудительно показала отца психиатру, пока тот и впрямь не женился.
— Мы без конца ругаемся из-за этого, — грустно признается Ирина. — Мне неприятно слышать, как муж требует узбечку насильно выселить, а моего отца упечь в психушку. Но и благословить его на брак с гастарбайтершей на 20 лет моложе его я не готова! Если бы с отцом можно было нормально поговорить, я бы сказала, что уважаю его чувства. Пусть живет с ней, если ему так удобно или он влюбился, но жениться-то зачем?! Или хотя бы пусть завещание на внучку составит, чтобы мы спали спокойно. Но отец вообще не идет с нами на контакт.
— Дочь разрывается между чувствами и нуждами пожилого одинокого отца и требованиями мужа, — резюмирует психолог. — Учитывая изворотливость черных риелторов, сегодня ни один одинокий пенсионер с квартирой не застрахован от беды. Однако как бы вас ни настораживала влюбленность пожилого родителя, ни в коем случае нельзя пытаться очернить в его глазах объект его привязанности. Он все равно вас не поймет, потому что обрел недостающую ему компанию и заботу. Да, есть опасность, что квартира в этом случае уйдет к чужому человеку — чтобы этого не случилось, детям можно лишь создать с отцом такие добрые отношения, чтоб ему самому захотелось оставить ее им. Не исключено, что он вообще просто решил припугнуть Ирину, подозревая, что ее переживания связаны не с ним самим, а с жилплощадью. Большинству пожилых родителей хватает простого принятия детьми их права на любовь и создание пары. Если им есть где жить со своими возлюбленными и дети им в этом не препятствуют, возрастные влюбленные и сами не торопятся оформлять отношения, понимая, что особого смысла в этом нет: детей им не рожать, а наследники у каждого свои. Назло детям женятся чаще те престарелые родители, которые чувствуют, что дети не держат их за нормальных людей.
«Пожилые детки» излишне доверчивы
Родители 49-летнего москвича Михаила, живущие в Петербурге, попали в сообщество, которое их невестка считает сектой.
— Маме 82, отцу 85, но они еще бодрячком, — рассказывает Михаил. — Какие-то знакомые из парка отвели их в эту общину. Когда мне сообщили, я слетал в Питер и заглянул туда. С виду ничего плохого: пожилые люди ежедневно собираются в арендованном помещении, чай пьют, общаются, лекции у них там какие-то по духовности, по ЗОЖ и по вегетарианству, утром йога, вечером танцы. Вроде бы возглавляет этот «клуб» какой-то «индуистский гуру», но он приезжает всего несколько раз в год. Родители прямо в восторге, что попали в этот «пионерлагерь для престарелых», но жена меня уже запилила: община существует на пожертвования самих стариков, а они растут с каждым днем. Пожертвования добровольные, но будто кто-то им там внушает: чем больше отдашь, тем лучше всем будет. Жена подозревает, что этот «индуистский гуру» гипнотизирует свою престарелую «паству», внушая ей отречение от всего материального в пользу общины. Я и сам терзался подозрениями и решил временно пожить с родителями, присмотреть за ними. Переехал в Питер, но тут моя собственная семья и вовсе стала рушиться! Аня хочет, чтобы я провел принудительное освидетельствование, признал родителей недееспособными, оформил над ними опекунство и возвращался домой. Но я так не могу!
На всякий случай Михаил обратился в правоохранительные органы. Но там не нашли к чему придраться: с документами у клуба оказалось все в порядке, он оформлен как существующий на частные пожертвования.
— С возрастом люди часто становятся доверчивы, — признает психолог, — и иногда мягко их контролировать, несомненно, надо. Хотя жизнь на два города едва ли пойдет на пользу семье Михаила. Да и силой не пускать родителей в их «клуб» бесполезно: им дорого общение со сверстниками и нескучный досуг. Михаилу следует создать в родительском «досуге» искусственную паузу — скажем, купить им месячную путевку в пансионат, — а потом уж спокойно высказать свои опасения.
