Мы долго думали, стоит ли писать настоящие имена героев и название учреждения, которое оказалось в роли ответчика в суде по такому деликатному делу. Пожалели пары, которые беременели с помощью ЭКО в тот же промежуток, что и герои публикации. Едва ли они смогут сохранить здоровый сон, узнав о возможной подмене биоматериала (случайной или намеренной). Да и дети действующих лиц, когда вырастут, вряд ли обрадуются такому разоблачению. Материалы суда имеются в редакции, но мы все-таки предпочли использовать псевдонимы.
В апреле 2012 года в одном из столичных загсов зарегистрировали новую семью. Вадим и Анна Северовы вступили в новую жизнь полные радостных ожиданий.
— К сожалению, мне не повезло: буквально через полгода после свадьбы медики диагностировали сложное заболевание с непонятным исходом и долгим периодом лечения, — рассказывает Вадим. — Одним из побочных эффектов лечения было то, что вероятность естественной беременности в нашей паре могла снизиться до нуля. Врачи предупредили меня заранее. Жена, конечно, была в курсе.
Анна отреагировала с пониманием — как влюбленная женщина, недавно вышедшая замуж. Супруги обратились в крупный перинатальный центр, один из лучших в России.
Сначала врачи провели процедуру криоконсервирования биоматериала будущего папы. Врачи сделали исследования и сообщили Вадиму, что у него все в порядке, материал хранить можно и нужно. Заключили контракт, подписали договор.
Потом Вадим приступил к лечению своего заболевания. Прошел год. Супруги обратились в эту же клинику, чтобы сделать процедуру экстракорпорального оплодотворения — ЭКО. Действовали стандартным путем, без договоренностей и рекомендаций.
Осенью 2013 года Анне подсадили эмбрионы. По документам для этого были использованы сперма Вадима и яйцеклетки Анны. Перенос оказался успешным — эмбрионы прижились.
Летом 2014 года у Северовых родились два сына, близнецы Ваня и Яша.
Из материалов дела: «В декабре 2016 г. ввиду возникших у истца сомнений в физиологическом сходстве с рожденными детьми им были проведены исследования, по результатам которых установлено, что истец не является биологическим отцом детей».
— Называйте это как хотите: возможно, сработала интуиция, — говорит Вадим. — Мальчики были визуально совершенно не похожи на меня. Я осторожно завел разговор с женой, поделился сомнениями: знаешь, как-то не так я представлял своих детей. Супруга ответила: «Ну так сделай тест ДНК и успокойся».
Тему закрыли и больше к ней не возвращались. Но Вадим не переставал об этом думать. В какой-то момент он понял, что вместо того, чтобы терзаться сомнениями, проще действительно сделать тест. В лабораторию он шел просто для успокоения. Думал — бывает ведь всякое, может, дети на бабушку с дедушкой в детстве похожи или на дальнюю родню. Иного результата он не ожидал.
Сначала Вадим обратился в одну медицинскую организацию и проверил одного ребенка. Ответ его огорошил... Исследование показало, что он не является биологическим отцом сына. Была надежда, что это просто ошибка. Тогда он обратился в другую организацию по поводу второго ребенка. Результат пришел такой же.
— Дома был скандал. Жена была потрясена, но отреагировала странно. Сказала, что это только моя проблема, а для нее проблемы не существует. На эмоциях наговорила, что я просто не люблю этих детей. Когда я предложил ей поехать в центр и позадавать вопросы, она отказалась. Я поехал один. Беседовал с главврачом. Они сказали, что не могут объяснить, как это произошло.
В семье произошел раскол.
— После того как я решил разобраться и найти виновных, мы с женой разругались капитально. Она категорически отказалась участвовать в выяснении правды. Ее очень обидело мое желание докопаться до истины. И фактически тут же наши отношения прекратились. Я несколько раз пытался предложить ей встретиться и заново все обсудить. Но она не захотела. Позже мы развелись.
***
Вадим решил через суд оспорить отцовство, а затем подать иск к перинатальному центру. В ходе первого разбирательства в Савеловском суде была назначена еще одна ДНК-экспертиза. Экспертное заключение российского центра судебно-медицинской экспертизы подтвердило предыдущие результаты: отцовство в отношении близнецов Вадима исключалось. Суд постановил официально удалить данные Северова как отца изо всех документов.
Затем Вадим подал в суд на перинатальный центр. Если говорить казенным языком, врачи нарушили Закон о защите прав потребителей — оказали услугу ненадлежащего качества. Главное, что интересовало истца, — каким именно образом произошла подмена биоматериала.
— В ходе судебных разбирательств каких только версий я не услышал. Начиная с того, что я сам подменил биоматериал во время сдачи. Очень «приятно» слышать. На последнем судебном заседании они предположили, что супруга пришла к ним уже беременной от кого-то другого. Клиника категорически отрицала причастность к подмене.
Для Вадима начался период хождений по инстанциям. Ему удалось найти документ (копия имеется в редакции), который дал основание рассмотреть еще одну версию. В тот же день в том же месте с разницей в 30 минут проводились две процедуры по оплодотворению яйцеклеток в отношении двух женщин с одинаковыми инициалами — А.А.
Вадим предположил, что врач-эмбриолог мог ошибиться и перепутать пробирки со сперматозоидами. Таким образом яйцеклетка его супруги Анны могла оказаться оплодотворенной биоматериалом супруга другой А.А.
Врачи эту версию отвергли. Они предоставили заключение, что в ходе проведенного служебного расследования не было выявлено нарушений в обращении с биоматериалом, который принадлежал истцу и хранился в 1-м гинекологическом отделении. Суд не принял эти доводы во внимание.
Из материалов дела: «Надлежащих доказательств, свидетельствующих о проведении процедуры ЭКО с использованием криоконсервированного биологического материала, принадлежащего непосредственно истцу, ответчиком в материалы дела не представлено».
Суд вынес решение частично удовлетворить требования истца и взыскать с перинатального центра компенсацию морального вреда в размере около 400 тыс. рублей. Вадим оспорил это решение.
— Дело в том, что штраф в 100, 200, даже 500 тысяч рублей для этого центра вообще неощутим, — объясняет Северов. — А сумма в размере 5–7 миллионов, которую надо достать из Федерального бюджета, вызовет вопросы. Мне эти деньги не нужны, вопрос не в них, а в наказании, которое способно повлиять на сложившуюся ситуацию.
Практика российских судов такова, что просить компенсацию морального вреда в многомиллионной сумме бесполезно. Поэтому в деле против клиники фигурируют требования о взыскании с ответчика компенсации за расходы по оплате генетических исследований, судебной экспертизы, юридических услуг. Также Вадим требует возместить расходы по содержанию несовершеннолетних детей, находившихся на его иждивении в течение трех лет после рождения.
- Если мы уберем человеческий аспект, а посмотрим на ситуацию с точки зрения закона, то получается, что в результате их действий я содержал детей, отцом которых биологически не являюсь.
Повторюсь, лично мне эти деньги не нужны. Мне очень важно знать, принимала ли моя супруга участие в том, что произошло. Но важно не только это. Ведь даже если она знала, она все равно вступила в некий сговор с врачами. Исполнители в любом случае были с их стороны. Они на это пошли, они должны понести наказание.
К слову, наказания для врачей Вадим пытался добиться не только через суд. Он писал обращения в Следственный комитет, в органы внутренних дел, Минздрав, прокуратуру... В течение двух лет обил пороги всех учреждений, которые в России могут этим заниматься. Требование было только одно: провести проверку, привлечь виновных лиц к уголовной ответственности. Везде были отказы.
Последний ответ от Росздравнадзора даже процитируем: «В вашем обращении отсутствуют сведения о возникновении угрозы причинения вреда жизни и здоровью граждан...<...>, которые могут служить основанием для проведения внеплановой проверки». Вадим до сих пор не знает, как именно получилось так, что отцом детей его жены оказался посторонний человек.
- Медцентр на протяжении двух лет так и не признал вину, — констатирует Вадим. — Даже в суде они не объяснили причину. Могли хотя бы сказать по-человечески: «Ребят, мы сами не знаем, как так вышло. Вот у нас врач, который пришел в тот день с похмелья, руки дрожали, запутался. Ни вы, ни ваша супруга не виноваты в случившемся. Как вам жить, решайте сами».
Я был готов сохранить семью. Причиной разрыва наших отношений с моей стороны был не тот факт, что дети не от меня, а то, что моя бывшая жена не поддержала меня в этой ситуации.
Но если бы изначально специалисты все сделали правильно, наша семья не развалилась бы. Свою жену я очень любил когда-то, у нас были замечательные дети. К тому моменту, как я узнал, что не являюсь их отцом, они уже начали разговаривать... Времени прошло достаточно, а мне все равно больно вспоминать. Я до сих пор не могу реагировать на это спокойно.
***
Вадим сам признается, что заплатил слишком дорогую цену за это знание. Возможно, это была действительно халатность врача, ошибка, которую он больше никогда не повторит? Не факт.
...Двумя месяцами ранее в Мосгорсуде слушалось очень похожее дело. Ответчиком выступал все тот же медицинский центр на юго-западе Москвы.
Истец — Михаил Аверин (данные также изменены — прим. Авт.), вместе с женой они тоже были клиентами клиники и тоже прошли через процедуру ЭКО. Их сын родился в конце 2013 года, на полгода раньше близняшек Северовых.
Вскоре отношения в семье разладились, жена ушла к другому мужчине. А с Михаилом вышла на связь неизвестная женщина, которая рассказала, что супруга давно состоит в связи с любовником и что именно он является отцом ребенка, который был зачат с помощью ЭКО. Михаил долго не мог в это поверить — в сыне он души не чаял и тяжело переживал разрыв.
Дальше история развивалась так же, как и у Вадима. Михаил сделал тест ДНК, который подтвердил, что он — не отец. Подал на клинику в суд. Выиграл, причем получил те же 400 тысяч компенсации.
Только в ходе судебных разбирательств всплыли совершенно аморальные детали. Жена призналась, что вступила в сговор с врачом, которая согласилась принять чужой биоматериал, не указывая это в документах. Так и получилось, что по бумажке папой малыша числился Михаил, а по факту им был другой человек.
— Как я узнал позже, врач пошла на это за взятку в 300 000 рублей, — говорит Михаил. — Но они так и не признали ошибку и до сих пор не извинились. Бывшая жена пыталась сделать так, чтобы я еще и алименты платил. Мне пришлось оспаривать отцовство.
Как и Вадим, Михаил твердит: дело не в деньгах. Никакая сумма не поможет компенсировать страдания, которые выпали на долю обманутых таким образом мужей. Он решил придать огласке свою историю, чтобы люди знали, что такое может произойти.
А что же доктор? После инцидента врач, которая вела супругов Авериных, ушла из крупного медцентра и теперь совершенно спокойно работает по той же специальности в другом месте.
В телесюжете (а история Михаила прогремела на всю страну) корреспондент спрашивает у доктора: «Как мужчина может быть уверен, что именно он отец?» Врач, смеясь, отвечает, что в этом может быть уверена только женщина.
***
А теперь давайте оставим за скобками эмоциональную составляющую и посмотрим, что остается с фактической точки зрения.
Врачи медицинских учреждений намеренно или случайно совершают чудовищную ошибку. Ошибку, которая ломает жизни людей, причем вредит не только дееспособным взрослым, но и маленьким детям, которые вообще ни в чем не виноваты. Какое наказание они за это несут? Практически никакого.
Репродуктолог просто переходит работать на новое место и продолжает делать детей в пробирках. В случае с Вадимом клиника, по всей видимости, отделается штрафом. Впрочем, Северову сообщили, что они приняли дополнительные меры предосторожности: завели второй журнал, куда дублируются данные. Но как это поможет, если недобросовестный врач решит подзаработать?
А самое главное — судебная практика показывает, что правоохранительные органы вовсе не рвутся выяснять, как же так получилось, что отец оказался не отцом. Только в одном случае истцу Михаилу Аверину удалось докопаться до истины. Вадим Северов продолжает пребывать в неведении; также неизвестен виновный в деле семьи Васиных («МК» писал об этом). Не исключено, что сами сотрудники медцентров прекрасно знают, как именно случаются такие «сюрпризы», но не выносят сор из избы. Ведь в суде достаточно сказать «да быть такого не может!» и предоставить стандартную отписку о внутренней проверке, которая не выявила нарушений.
А ведь такие недорасследованные дела бьют по репутации всего медицинского сообщества. Сколько врачей с золотыми руками, которые работают в засветившихся в суде клиниках, попадет под подозрение из-за одного (допустим, что одного) коллеги?
Очень хотелось бы верить, что случившееся с героями публикации — грустное стечение обстоятельств, исключение из правил. Но даже поверхностное изучение женских сайтов убеждает в обратном.
В Сети женщины вовсю обсуждают, как использовать донорскую сперму (и даже яйцеклетку) втайне от мужа. Чаще всего это жены, которые устали от неудачных попыток ЭКО.
«Я так делала — в Оренбурге. Если врач нормальный, он пойдет навстречу в любой клинике. Мужу совсем необязательно все знать. Доктора просила молчать про донорскую яйцеклетку. Она сразу согласилась, сказала, что это далеко не редкость. Договор за мужа подписывала я сама», — пишет женщина, которая безуспешно лечилась от бесплодия.
«У меня подруга так родила двойню — там у мужа была беда. Взяли втихаря донорские сперматозоиды, и забеременела сразу (7-я попытка, кстати). Ребятам уже лет по 9, он даже ни разу не усомнился, что это не его».
В Сети можно найти даже рекомендации конкретных врачей и клиник, которые готовы пойти на подмену: доктора, видя мучения женщины, открыто предлагают использовать донорскую сперму с девизом «а муж и не узнает».
Бывает и такое, что на сговор с врачом идут оба супруга, которым важно по документам значиться биологическими родителями.
История с женского форума: «Когда рожала год назад, познакомилась с девочкой-чеченкой. У нее ЭКО. В Москву и делать ЭКО, и рожать она приезжала втайне. У них с мужем любовь, но по их традициям, если жена год не рожает, можно ее и поменять.
Они прогрессивные, приехали в Москву и выяснили, что проблема в муже. Муж тоже не дурак — чего менять любимую, если проблема в нем. Родственники требовали наследников. Они решились на ЭКО. Муж настаивал, что донором должен быть только чеченец. Вроде как врач его послушал, и по базе нашли просто похожего парня. Родилась у них чудесная девочка. Муж счастлив».
***
Многие врачи отказываются комментировать происходящее даже анонимно. Но нам все-таки удалось найти специалиста, который согласился ответить на некоторые вопросы. В том числе на один из самых важных в свете последних событий — существует ли для отца возможность убедиться, что именно его биоматериал будет использован для создания эмбриона?
- В теории это возможно, но на практике так никто не делает, — объясняет гинеколог-репродуктолог Денис Огородников. — Технически генетики могут разработать такие пробы для конкретного эмбриона, чтобы потом провести исследования. Но затраты на это будут такими, что превысят стоимость самого ЭКО.
Возникает два принципиальных вопроса. Первый остается на усмотрение пациента — необоснованное увеличение стоимости. Второй — к этой процедуре должны быть показания.
Обычно такие тесты проводят при наличии генетического заболевания, когда ищут определенные гены. В этом случае генетик знает о показаниях и указывает нам, почему нужно делать этот анализ. Так что мы упираемся в стоимость, с одной стороны, а с другой — что нет медицинских показаний для установления отцовства эмбриона. Который, к слову, по нашим документам имеет вполне определенное отцовство.
— Как тогда клиенты могут обезопасить себя?
— Мне кажется, здесь должен быть другой механизм — контроля и наказания. Тогда никаких ошибок не будет точно. А технически ошибки могут быть, причем не только со стороны врачей. Например, может и не тот мужчина прийти для сдачи биоматериала.
— Какой алгоритм сдачи биоматериала при ЭКО?
- Процедура происходит следующим образом. Приходит пациентка, у нее забирают яйцеклетки с помощью пункции. Доктор-эмбриолог подписывает, маркирует емкость.
В каждой клинике своя система маркировки: где-то клеят наклейки, где-то наносят надписи, это не оговорено. Для того чтобы не было никаких ошибок и путаницы, маркировка обязательно дублируется. Одно и то же будет написано в нескольких местах: на крышке, на дне, на стенках чашки. То есть можно однозначно сказать, чья именно здесь яйцеклетка. Плюс ведется документация в бумажном и электронном виде.
То же самое, по сути, происходит со спермой. Здесь мужчина сам приходит и сдает биоматериал. При этом его баночка подписана еще до того, как он ею воспользовался. После процедуры она тоже подписывается.
Если говорить не о злом умысле, а о халатности, то на каком-то из этих этапов должен кто-то что-то перепутать. Все лаборатории этого боятся, это очень серьезный момент. Чтобы этой путаницы не было, клиенту обычно присваивают еще и уникальный номер. Ведь могут быть однофамильцы и даже полные тезки.
Номер тоже печатается абсолютно везде. Эта система во всех учреждениях примерно одна и та же. Так что теоретически перепутать можно, но технически это как-то совсем малореально.
— Что делать, если мужчина очень переживает? Его можно пустить в лабораторию, чтобы он лично проконтролировал процесс?
— Пустить постороннего в лабораторию нельзя даже просто по эпидемическим нормам. Кроме того, эти этапы не очень понятны, когда ты этим не занимаешься. Когда мои пациенты признаются, что очень волнуются, не перепутаем ли мы пробирки, я могу им разве что предложить провести диагностику на тот момент, когда ребенок родится. Потому что сказать «верьте нам, и всё тут» тоже глупо.
— А сами врачи не боятся случайно перепутать жидкости?
— Все врачи этого боятся. Не только в клиниках ЭКО, в роддомах тоже. Когда ребенок рождается, ему надевают бирочку на ручку, такую же кладут в пеленки. И на кювезе написано, кто это. Все боятся перепутать, визуально многие малыши очень похожи. И это сейчас еще их сразу мамам отдают, а раньше ведь увозили в общее отделение.
— Вы лично сталкивались с пациентками, которые просили тайно подменить сперму?
- У меня были клиенты с другого рода просьбами. Они приходили и просили, чтобы по документам отцом значился супруг клиентки, а по факту биоматериал сдал другой человек.
Я сталкивался с этим дважды. Оба раза это были семьи восточной национальности, и инициаторами подмены выступали оба супруга. Они сознательно готовы были на это пойти, им было важно, чтобы по документам именно муж был отцом. А в качестве тайного донора готов был выступить брат мужа.
И тех, и других я отправил восвояси. Но, скорее всего, где-то эту услугу они нашли. Совершенно неясно, что их ждет дальше. Ведь в случае каких-то конфликтов в семье муж может выставить себя человеком незнающим и заставить через суд отказаться от алиментов. Так что, если ориентироваться на те пары, которые ко мне приходили, становится понятно, что проблема могла быть не только в путанице.
Едва ли размер нравственных страданий семьи, случайно узнавшей, что их ребенок родился от донора, можно оценить в деньгах. Как бы клиники ни утверждали, что подмена исключена, на практике выходит, что такое, увы, возможно. А значит, пара, которая идет на ЭКО, должна держать в голове, что существует вероятность ошибки. Для сохранности семьи безопаснее заранее договориться, что делать, если после родов обнаружится, что один из биологических родителей младенца — чужой человек.
