В теплой камере Настя ежится не только из-за болезни, но и из-за нахлынувших воспоминаний. Она все время сравнивает условия в российском ИВС и тайской тюрьме.
— Я не понимаю, почему никого не интересует соблюдение прав заключенных в тайских тюрьмах. Там был истинный ад. Последние дни в тюрьме мы спали на бетонном полу без одеяла, в туалет нас не выводили, предлагали мочиться прямо в угол. Ни у кого из нас не было своего спального места. Вообще все могли располагаться только сидя на корточках — такая теснота. Прибавьте к этому полную антисанитарию и постоянные смердящие запахи.
— Это только к вам было такое отношение или ко всем заключенным?
— Ко всем. Но местные могли договориться с надзирателями, купить себе матрас и камеру получше. Русские в тайской тюрьме сходили с ума. Я видела таких, что бродили как призраки. Больные, без зубов, все во вшах... Это просто ужас какой-то.
Там есть и немцы, другие иностранцы, которые тоже в плачевном состоянии. Один пожилой гражданин Германии за два месяца потерял половину своего прежнего веса, ходит как скелет...
— Вы там часто болели?
— Да, но это никого не интересовало. Там есть заключенные без ног, раковые больные. Одна девушка на наших глазах умирала от онкологии, у нее выпали волосы, а шишка на груди была размером с яблоко. Еще была женщина-инвалид с трубкой в животе.
— Вы очень худы и бледны. Это из-за условий в тюрьме?
— А из-за чего еще? Там один раз давали рис, который пах пластиком, и потому его никто не ел. Иногда нам удавалось купить у сотрудницы каких-то фруктов. Но в любом случае ели обычно только раз в день.
— И как же вы продержались?
— А у меня были другие варианты?
— Я вижу, вы читаете в камере. Книги у вас интересные — вот, скажем, «Любовник-фантом».
— Это не я выбирала, какие принесли — такие и принесли. Страсть к чтению появилась в тайской тюрьме. Книги там меня спасали. Нам долгое время запрещали читать в камере, только на прогулке. Но благодаря консулу РФ в Таиланде гражданину Пронину мы отстояли свое право на книги.
— Травмы после задержания в «Шереметьево» у вас остались?
— Нет, они же профессионалы, аккуратно все делали. Тащили меня так, что нет ни синяка, ни царапины. Молодцы... Они вообще были очень вежливы. Только вот на мое заявление, что не буду говорить без защитника, отвечали: «Какие адвокаты? Мы не в Америке. Мы пока с вами по-хорошему, и вы идите нам навстречу». Они задавали много вопросов — с кем спала, сколько раз. После всех этих вопросов я поняла, что меня не отпустят отсюда. В отделении полиции принесли мой телефон, который изъяли у меня полтора года назад и который якобы потерялся. Спросили: ваш? Я, конечно же, узнала свой айфон. Но они сказали, что отдадут только если я введу пароль. Я не стала этого делать. Но вообще у них все мои архивные записи есть. Они имеют пароли ко всем моим соцсетям. В общем, я думаю, они найдут, как меня посадить, хотя нынешнее дело, которое, как оказалось, было возбуждено год назад, не выдерживает никакой критики. Там две потерпевшие, и если вы узнаете их биографии, то вам будет сложно поверить, что их кто-то насильно вовлекал в занятие проституцией. Они спали со всеми подряд, сидели на амфетамине, и именно поэтому мы перестали с ними общаться. Думаю, их поймали на чем-то незаконном и уговорили заявить на нас.
Не знаю, когда закончатся наши злоключения. Но хорошо уже то, что мы вырвались из тайского ада. В российской тюрьме хоть можно отоспаться, и тут точно никто ночью тебя не убьет. В Тае мы боялись, что на нас нападут тайские заключенные, с которыми были постоянные конфликты из-за места для сна...
Читайте предыдущее интервью: «Настя Рыбка рассказала о своем задержании в России: «Подлый обман»
Через некоторое время разговариваем уже с Алексом Лесли.
— Как хорошо, оказывается, сидеть в тюрьме, — выдает он. — Вы уже видели Настю? Она, наверное, счастливая, что спит на матрасе.
— Это точно. Вы тоже летели в Белоруссию транзитом?
— Нет, я летел в Москву. У меня тут вид на жительство, семья. Вы знаете, я вот что подумал: что, если меня сюда посадили не в наказание, а чтобы уберечь? На улицах Москвы могли бы просто грохнуть неизвестные с учетом всей нашей истории. А тут я под присмотром. А вообще нас столько раз похищали за последнее время, что я бы с радостью просто отдохнул в заключении.
— То есть за будущее свое вы не переживаете?
— Почему же, переживаю. Я думаю, что нужно искать не хорошего адвоката, а переговорщика. Такого, который мог бы на самом высоком уровне понять, чего от нас хотят, что мы должны сделать, а чего не сделать. Только так мы можем решить ситуацию. А само дело... Я не представляю, как правоохранители собираются доказывать нашу вину. Хотя я понимаю, что возможно все, если на тебя злятся «высокие» люди. Вот потому так нужен сейчас переговорщик.
— Что-то вам нужно сейчас?
— Очки или линзы. Я без них ничего не вижу. Пусть жена передаст как можно скорее. Ну и лекарство, я пил его ежедневно даже в тайской тюрьме. А главное, узнайте, как там Маша? Она была во время задержания в майке и лосинах. Пограничники вроде над ней сжалились и, наверное, отпустили. Но мало ли...
Мария Жаркова сидела в соседней камере. Полицейские ее не отпустили, но в отделении нашли для нее свитер и штаны с начесом по размеру. В другой части коридора сидел четвертый задержанный, Александр Лукьянов.
— Я был в таком шоке после тайской тюрьмы и всей процедуры депортации, что, когда меня задержали в Москве, даже не отреагировал. Что бы ни произошло, это лучше, чем в Таиланде.
