Хорошо помню, как в первый горбачевский год, выступая на пленуме райкома, я пошутил на тему растерянности относительно звучавших тогда призывов к перестройке:
— Сказали, что надо перестраиваться, а на что — не сказали.
Никто в зале не улыбнулся. В глазах — озабоченность и тревога, хотя аппарату только что подняли зарплату. Комсомольская жизнь состояла из набора ритуалов. Все строго расписано и формализовано.
Система выдвигала и воспитывала людей, которые не были способны ни на инициативу, ни на самостоятельность — за то и другое могли наказать. Высшее начальство руководило каждым шагом подчиненных, все надо было согласовывать с руководством, любая самостоятельность могла обернуться начальственным недовольством. Привыкли неукоснительно исполнять высшую волю — и ждали указаний, пытаясь угадать, что понравится новому начальству.
Перестройку восприняли как очередную кампанию. И не угадали! В стране происходило нечто новое, необычное. Комсомольские секретари не понимали, чего от них хотят! Ленинский урок? Запросто! Ленинский зачет? Пожалуйста! Субботник? Легко! Любые инициативы — всегда готовы. А что сейчас делать?
Когда я секретарил в комсомоле, для меня это была общественная работа. Для юных аппаратчиков — многообещающая карьера. И перестройка ее разрушила.
УДИВИЛИСЬ СОБСТВЕННОЙ СМЕЛОСТИ
Когда Горбачев пришел к власти, кто мог с уверенностью сказать, каковы его политические взгляды и устремления? Едва ли и он сам мог их сформулировать. Но ожидания с ним были связаны невероятные. Надеялись, что он оживит, поднимет с больничной койки режим, находившийся при смерти.
Речи звучали все свободнее и откровеннее. Осмелев, люди говорили что думали, высказывали наболевшее. Но перемены давались с трудом. Горбачеву казалось, что все дело в старых кадрах. Если найти новых и энергичных работников, дело закипит.
Во главе комсомола поставили не московского аппаратчика, а человека со стороны. Виктор Мироненко, сын рано умершего секретаря райкома партии, собирался стать журналистом, но окончил в родной Черниговской области педагогический институт, начал преподавать, и тут его взяли на комсомольскую работу. Как он сам вспоминал, прежнего первого секретаря райкома комсомола арестовали — за групповое изнасилование. Вместо него назначили Мироненко.
Он поднимался по аппаратной лестнице, пока не возглавил комсомол Украины. Перед назначением вызвал хозяин республики Виктор Щербицкий. Дал совет:
— Руководитель может перепоручить своим подчиненным любой вопрос, кроме двух: кадрового и национального.
Из Киева его перевели в Москву сразу руководителем союзного комсомола. В апреле 1987 года на XX съезде ВЛКСМ первый секретарь ЦК Виктор Мироненко признал:
— Проявились глубокие противоречия между демократическим характером организации и бюрократическими методами руководства, между стремлением молодежи к новому и застывшими на десятилетия формами работы.
На завершающем заседании съезда Горбачев похвалил делегатов:
— Ваш съезд был на высоте, вы просто молодцы. Вы, по-моему, и сами удивились, и нас удивили, и страну. Но, думаю, самое главное, чем вы должны удивить, — обязательно выполнить то, о чем вы договорились здесь. А мы вас поддержим.
IV пленум ЦК ВЛКСМ в ноябре 1988 года констатировал: «Организация наша достаточно долго жила по законам не демократического, а скорее бюрократического централизма. Выход из этого состояния будет делом трудным и, скорее всего, не таким быстрым, как всем нам хотелось бы». Сократили аппарат обкомов, крайкомов, ЦК союзных республик. Количество отделов в самом ЦК ВЛКСМ уменьшилось почти вдвое. Велено было омолодить кадры. Но какое все это имело отношение к жизни страны?
Виктор Мироненко вспоминал: «Нам казалось, что мы делаем открытия, говорим невероятные вещи, предлагаем революционные решения. Но в целом представление о ВЛКСМ осталось старым, привычным, и, может быть, именно в этом был самый большой просчет плана реформирования комсомола».
НЕ НАДО НАС ПУГАТЬ!
Люди утратили страх перед начальством. На короткий исторический момент исчезла ничем не ограниченная власть, которая распоряжалась каждым нашим шагом. Словно слетела низкая, давящая крыша — и открылось небо.
В марте 1989 года выбирали народных депутатов СССР. Первые демократические выборы стали революцией. Выяснилось, что участие в политической борьбе, которая развернулась в стране, под силу не каждому. Понадобились особые качества — бойцовский дух, самостоятельность, внутренняя свобода, динамизм. Победа на выборах досталась сторонникам перестройки.
В Волгограде выставил свою кандидатуру писатель Юрий Бондарев, любимый начальством. Его отметили Золотой Звездой Героя Социалистического Труда, наградили всяческими премиями, сделали депутатом Верховного совета. Он привык к вишневому значку на лацкане пиджака. Но Бондарев переоценил свою популярность и проиграл — молодому сопернику, первому секретарю обкома комсомола Александру Киселеву.
Высокие руководители, которым избиратели выразили недоверие, прилюдно жаловались: они проиграли, потому что «людей настраивают против аппарата». Искали виновных в своем поражении. На политбюро первый секретарь ЦК ВЛКСМ заметил, что «нет большей глупости для политика, чем обижаться на свой собственный народ». На пленуме ЦК КПСС вышестоящие партийные товарищи жестко критиковали комсомол. Требовали создать комиссию «для расследования деятельности ЦК ВЛКСМ».
— Жестко централизованная бюрократическая структура, которую мы еще недавно считали и некоторые еще и сейчас считают нормальной для ВЛКСМ, уже не принимается молодежью, — отвечал Виктор Мироненко. — Выход из положения — не в возврате к старому, а в решительном, смелом продвижении вперед... Если мы повернем назад или будем топтаться на месте, мы потеряем молодежь, потеряем ее доверие, а значит, потеряем все, что удалось с таким трудом сделать за годы перестройки. Я не хотел бы, чтобы на этот счет оставались какие-либо иллюзии.
Зал реагировал недовольно:
— Не надо нас пугать!
— Я никого не пугаю, — ответил Мироненко, — я просто говорю о том, что произойдет.
Сначала комсомол перестал существовать в Прибалтике.
В начале июня 1989 года в Вильнюсе собрался XXI съезд ЛКСМ Литвы. Руководил республиканским комсомолом Альфонсас Мацайтис, сделавший завидную карьеру — за пять лет из секретарей горкома в первые секретари ЦК ЛКСМ; его избрали членом бюро ЦК Компартии республики. Съезд поставил точку в истории литовского комсомола... В независимой Литве Альфонсас Мацайтис — губернатор Вильнюсского уезда. 25 ноября в Таллине завершился XXI съезд ЛКСМ Эстонии. Он тоже стал последним.
Дальше — хуже. Недавний руководитель комсомола Борис Пастухов в Министерстве иностранных дел России занимался «горячими точками», в том числе конфликтом Грузии и Абхазии, который перерос в жестокую войну. И вот что его потрясло: с грузинской стороны — Важа Лордкипанидзе, бывший первый секретарь ЦК комсомола Грузии, а с абхазской — Сергей Багапш, недавний первый секретарь Абхазского обкома комсомола.
Когда грузинские войска в сентябре 1993 года были выбиты из Сухуми, в плен попал еще один бывший руководитель комсомола республики Жиули Шартава, по инициативе которого когда-то приняли постановление Цекамола о борьбе с формализмом. Его расстреляли. Пастухов вспоминал: «Искренний, замечательный человек, Шартава очень многое делал, рискуя жизнью, чтобы урегулировать конфликт. Наверное, среди тех, кто брал его в плен, были также давешние комсомольцы».
Если комсомольцы способны стрелять друг в друга, разве их что-то объединяет?
ПОЧЕМУ КОМСОМОЛ РАЗВАЛИЛСЯ?
В комсомольских организациях царило смятение. И у опального политика Бориса Ельцина, которого уже списали со счетов, множились сторонники. Его пригласили на встречу со слушателями Высшей комсомольской школы. Встреча продолжалась четыре с половиной часа. Ельцин ответил на триста двадцать вопросов. Такого еще не было. Ельцин увидел, какими глазами смотрит на него молодежь, как важно для них его слово и мнение. Вопросы комсомольцы задавали очень откровенные, ответы они получили тоже откровенные.
— Ваша популярность в стране не меньше, чем Горбачева. Могли бы возглавить партию и государство?
— Когда будут альтернативные выборы, почему бы не попытаться...
В конце июля 1989 года в гостинице «Орленок» собрался пленум ЦК ВЛКСМ. Виктор Мироненко признал:
— Ситуация в комсомоле характеризуется острым, очень острым проявлением накопившихся проблем, противоречий, очевидным разрывом между традиционными представлениями о сущности, целях, устройстве комсомола и очень быстро меняющейся ситуацией в обществе и среди молодежи… Перестройка ВЛКСМ начата сверху. Но сегодня совершенно очевидно, что осуществить ее только сверху не удастся. В комсомоле кризис. ХХ съезд сделал что мог. Созыв XXI съезда нужно ускорить.
11 апреля 1990 года открылся XXI съезд ВЛКСМ — по существу, последний полномасштабный съезд. Собрались в гостинице «Россия», в Кремлевский Дворец съездов уже не пустили. Мироненко подал в отставку. На прощание украинская делегация спела уже бывшему первому секретарю: «Ой на горi та й женцi жнуть…»
Много лет спустя его спросят, почему же все-таки комсомол развалился?
— Комсомол не развалился, — ответит Мироненко. — Его время прошло.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ:
Августовский путч 1991 года поставил точку в истории ленинского комсомола.
Начало в номерах «МК» от 19 марта, далее по понедельникам, а также 13 июня.
