— Валерий Валентинович, мне рассказывали, что вас исследовали не только военные, но и в ИРЭ АН СССР, где служила Джуна. Я ее три года сопровождал в лабораторию, которой руководили академик Гуляев и профессор Годик в Старосадском переулке. Но вас там никогда не видел.
— Объясню почему. В лабораторию Гуляева—Годика я приезжал в сопровождении сотрудников компетентных органов. Часто бывало так, что садился в кресло, из которого только что встала Джуна Давиташвили. Но нам общаться не разрешали. Познакомились мы спустя много лет, когда программу с моим участием рассекретили. Меня попросили поддержать ее здоровье, в процессе лечения мы стали друзьями, на память она написала дорогой мне отзыв:
«Валерий Кустов — единственный специалист, которого я допустила к себе. Он очень сильный целитель и при лечении показывает реальные результаты. Когда он лечит, я ощущаю его биоэнергетическое воздействие. Валерий — гений в своей работе, при этом добрый, светлый человек. Желаю ему много лет помогать людям!»
Она была талантливым во многих сферах человеком, но за стенами лабораторий всецело отдавалась целительству. Я этим даром владею, но меня привлекали к решению многих других задач…
— Прежде чем услышать о них, расскажите о себе: с чего все началось, что побудило заниматься тем, что многие считают в лучшем случае внушением, заблуждением журналистов?
— Родился я в Нальчике в 1949 году. В два года пережил клиническую смерть из-за ошибки медсестры, которая ввела не то лекарство. Спустя много лет генерал-лейтенант Савин Алексей Юрьевич сказал, что в тот момент я скорее всего получил свои способности. Постепенно все нормализовалось, я стал веселым, активным ребенком.
— Насколько мне известно, клиническая смерть, тяжкий недуг пробудили феноменальные способности Нинель Кулагиной, ставшей также объектом изучения в лаборатории Гуляева—Годика. Когда почувствовали в себе необъяснимый дар, способный поражать людей?
— Первые необычные явления со мной стали происходить лет с 14. Если кто-то из знакомых заболевал, я почему-то знал, поправится ли он. Если нет, мог назвать примерную дату смерти. Со временем родственники стали обращать внимание, что при моем прикосновении возникают искры и покалывание, как от статического электричества. Причем в тех же условиях у других людей ничего подобного не происходило.
За день до первого вступительного экзамена в институт дальняя родственница предложила предсказать мою судьбу. Я ответил, что ничему подобному не верю. Но она, раскинув карты Таро, сказала: «Завтра можешь на экзамен не идти — все равно получишь «двойку». Но позже поступишь на заочное отделение и будешь учиться долго. Не потому, что тебе трудно учение, а потому, что ты будешь помогать людям».
Все произошло именно так, как было предсказано: не смог решить задачу, которую уже решал ранее, — как заклинило! И я поверил, что мой путь в жизни предопределен. В дальнейшем было еще много знаков, которые это подтверждали.
— Как вы попали в поле зрения спецслужб, КГБ — сами предложили свои услуги?
— Нет, конечно. Во время сессии в институте, сдавая экзамен, я вдруг увидел своего преподавателя в форме майора, хотя он был в костюме. Я запнулся и сказал: «Вижу форму майора. Вы не надевали ее вчера?» Преподаватель вздрогнул и резко ответил, что никогда военным не был. На следующий день моя тетя, у которой были связи в КГБ, предупредила меня: «Ты что-нибудь натворил? За тобой установили круглосуточное наблюдение с записью всех контактов и разговоров! Будь осторожен и не говори, что попало!» Как оказалось, преподаватель служил в КГБ, получил звание майора и за день до экзамена надевал новую форму с погонами, чтобы сфотографироваться на удостоверение…
Когда начал работать по специальности, у меня проявилась способность лечить. Простым движением рук, не прикасаясь к телу, я избавил от боли сотрудницу, страдавшую системной красной волчанкой. Позже она родила здорового ребенка.
— Валерий Валентинович, о целительстве, бесконтактном массаже мне многое известно от Джуны — я хотел бы услышать о вашей тайной службе…
— Молва о моем странном лечении распространилась по маленькому Волгодонску, где я тогда жил с семьей. Узнали обо мне в КГБ и других силовых структурах. Меня стали привлекать к расследованию уголовных преступлений, промышленного шпионажа. Сотрудники спецслужб тоже люди и тоже болеют, я их лечил… Результаты работы настолько их поразили, что мои способности решили исследовать в Ростовском медицинском институте. Длилась проверка несколько месяцев под контролем начальника областного управления КГБ генерал-лейтенанта Алексея Хлесткова, с которым я встречался ежедневно.
В 1982 году мне выдали документ, в котором говорится, что мои способности подтверждены в ходе всесторонних экспериментов, дают реальные результаты. Я получил признание медицинского сообщества с официальным правом лечения, начал вести прием в поликлинике.
— Примерно в это же время официально начали изучать Джуну, но ею занимались физики, а вы попали в орбиту КГБ не только как целитель….
— Сотрудники спецслужб, поверив в меня, стали систематически привлекать к раскрытию тяжких преступлений. Я видел и описывал им, как все происходило, как выглядели преступники и жертвы, где и какие можно найти улики… В большинстве случаев мои описания помогали преступления раскрыть, а иногда и предотвратить.
Случаев было много, они все чем-то похожи друг на друга… О них вам недавно рассказывал в «МК» генерал-майор Николай Шам, бывший первый заместитель председателя КГБ СССР.
Очень важной была моя работа на Ростовской атомной станции в связи с близостью к Кавказу, где шла война. Директор станции Владимир Погорелый по рекомендации местных спецслужб пригласил меня стать его советником по информационной безопасности. Я выявил несколько дефектов оборудования, которые могли привести к авариям разной степени тяжести. Самым серьезным из них был дефект лопатки турбогенератора, который мог привести к катастрофе, сравнимой с чернобыльской. Его практически невозможно обнаружить без специального исследования, которое не планировалось, но было проведено после моего указания. По моим оценкам, этот дефект турбогенератора являлся преднамеренным диверсионно-террористическим актом. Дело передали спецслужбам, и расследование засекретили. Ростовская АЭС за эту работу наградила меня благодарственной почетной грамотой.
Как-то нашу станцию посетил заместитель директора Южно-Украинской АЭС Леонид Корчагин. Наш директор Погорелый попросил меня оценить текущую ситуацию по надежности его станции. Я «снял» информацию и сообщил, что в течение 10 дней с момента возвращения Корчагина на ЮУАЭС на третьем блоке и конкретном месте произойдет авария во время смены, в которую будет работать инженер, чья фамилия ассоциируется с очками. Чтобы предотвратить аварию, я рекомендовал отправить этого сотрудника на некоторое время в отпуск. Корчагин с удивлением отметил, что в третьем блоке действительно работает инженер по фамилии Ачкасов. Но удивления оказалось недостаточно: на станции не выполнили мою рекомендацию. В результате на 7-й день в указанном мною месте вырвало заглушку, что привело к остановке энергоблока на ЮУАЭС. Как раз в этой смене работал инженер Ачкасов. Его вины в происшествии не было, но его отсутствие могло бы изменить конфигурацию информационного поля в момент аварии и предотвратить ее. Корчагин пригласил меня на ЮУАЭС для анализа безопасности станции…
— Валерий Валентинович, можете ли вы воздействовать на явления природы, о чем мне рассказывала Джуна и чему я не очень поверил?
— Могу рассказать о визите главы Минатома Адамова на нашу атомную станцию. Когда его вертолет подлетал к РосАЭС, разыгралась снежная буря, пилот не смог приземлиться и больше часа кружил в воздухе. Тогда Погорелый разыскал меня по телефону в другом городе и попросил обеспечить посадку вертолета. Я сделал программу, находясь на расстоянии более 300 км. Через 20 минут буря улеглась, вертолет приземлился, прошло совещание, и после отлета Адамова буря возобновилась. Подобных случаев было много…
— Ростовом-на-Дону вы не ограничились. Как попали в поле зрения руководства спецслужб СССР?
— Обо мне доложили в центральный аппарат, и меня вызвали в Москву, где я в 1984 году познакомился с Николаем Шамом, затем — с другими генералами и старшими офицерами КГБ, МВД и Генштаба. Началось сотрудничество с главным эшелоном спецслужб. Для меня это означало постоянные командировки в Москву и другие города. Вызовы приходили из разных министерств, а иной раз из ЦК КПСС и правительства.
Мои способности исследовали в Институте авиационной и космической медицины и многих других соответствующих учреждениях Москвы. Однажды, как только начался эксперимент, все электронное оборудование лаборатории Института мозга выключилось. Ученые нам растолковали, что у них очень чувствительная аппаратура: видимо, произошла вспышка на Солнце, и оборудование среагировало. На что сопровождавший меня офицер ответил: «Это все — воздействие Кустова!» Мы ушли — оборудование сразу заработало. На следующий день повторилось то же самое. Тут даже до скептиков дошло, что вспышки на Солнце не могут происходить по заказу как раз в тот момент, когда со мной на станции начинается эксперимент. Ученые сказали, что их аппаратура не выдерживает такой силы воздействия, — меня отправили на исследования в другое подразделение.
— Вы часто говорите: «сделал программу», «смоделировал программу» — какой смысл вкладываете в эти загадочные слова?
— Трудно объяснить то, что не могут понять сотни лет академии наук всего мира. Вместе с анализом ситуаций я не только занимаюсь прогнозированием и планированием действий и их результатов. Мысленно вижу образы и события, возникающие в информационном поле, не поддающемся измерению, как электромагнитное поле и другие известные физикам поля. Но это не означает, что на него нельзя влиять.
Стараюсь помочь каждому человеку не только по здоровью и бизнесу, но и наладить жизнь, изменить мировоззрение. Консультирую бизнесменов, моделирую сделки, при необходимости снимаю информацию о перспективе и вношу коррективы.
— Приходилось ли вам, как Джуне, встречаться и дружить с замечательными людьми?
— В мой кабинет довольно часто приходят известные люди, со многими из которых затем складываются дружеские отношения. Но называть их я не могу из этических соображений.
В моей жизни было много такого, о чем еще не пришло время рассказывать… Меня постоянно исследуют и поныне. Материалы по большинству проектов, в которых я был задействован, засекречены до сих пор.
