Для самого Колбина назначение стало сюрпризом. Ему пришлось все бросить в Ульяновске, стремительно прибыть в Москву за инструкциями, а оттуда спешно лететь в Алма-Ату. Ясное дело, что подготовиться к новой стезе, узнать о ситуации в республике, о людях, с которыми ему предстояло работать, он физически не мог.
16 декабря созвали пленум ЦК компартии Казахстана. Заседание продолжалось восемнадцать минут. Никто ничего не спросил. Членам ЦК и в голову не пришло предложить иную кандидатуру. Горбачев провозгласил политику перестройки, но решения политбюро в партийном аппарате пока еще не подвергались сомнению.
«ХВАТИТ ДИКТОВАТЬ!»
Сколько раз в Казахстане, как и в других республиках и краях, ни с кем не посоветовавшись, меняли руководителей! Сколько раз люди узнавали о появлении нового хозяина из утренних газет! Но в прежние времена те, кому это не нравилось, помалкивали и делились своим недовольством в узком кругу. Возмущаться публично было страшно. С приходом Горбачева исчез страх. И вырвалось долго копившееся в республике раздражение, рождавшееся очевидным пренебрежением со стороны центральной власти.
Назначением никому не известного в республике человека возмутились столичные студенты. На следующий день после пленума ЦК, 17 декабря, они вышли на улицы Алма-Аты с лозунгами: «Каждому народу — своего руководителя!», «Хватит диктовать!», «Нам нужен руководитель-казах!» Молодежь несла и такие транспаранты: «Перестройка есть, демократии нет», «Да здравствует ленинская национальная политика!»
Геннадий Колбин еще принимал поздравления и осваивался в новом кабинете, когда выяснилось, что в городе творится нечто невиданное. Ситуация вышла из-под контроля. Улицы казахстанской столицы заполнили около пятнадцати тысяч митингующих. Вспыхнули настоящие уличные схватки. Студенты забрасывали милицию камнями, переворачивали и поджигали автомобили. Пожарные машины водометами разгоняли толпу.
Колбин предложил доверить наведение порядка «рабочему классу» столицы. Промышленные предприятия получили указание сформировать рабочие дружины. Казахи в них не пошли, только русские. Таким образом, против казахской молодежи на улицы вывели русских рабочих — порядка десяти тысяч человек. Это только усилило межнациональную напряженность.
Среднеазиатским военным округом командовал генерал Владимир Лобов, будущий начальник генерального штаба. Он отказался привлекать войска к разгону казахской молодежи. Спас жизни людей и репутацию России. Пролитая кровь могла оставить шрам на отношениях между нашими народами. А министр внутренних дел СССР Александр Власов, бывший первый секретарь Иркутского обкома комсомола, самолетами перебросил в Алма-Ату несколько тысяч солдат из внутренних войск. Они поздно вечером 17 декабря атаковали митингующих и очистили город. Использовались саперные лопатки и дубинки. Митингующих избивали, иногда очень жестоко. По первым официальным данным, погибли два человека, двести были ранены.
КОМСОМОЛЬЦЫ РАЗДЕЛИЛИСЬ
Геннадий Колбин шифртелеграммой в ЦК КПСС доложил, что митингующие «избивали прохожих некоренной национальности, допускали враждебные выкрики в адрес руководства ЦК КПСС и компартии Казахстана». В ночь на 18 декабря в Алма-Ате провели совещание партийно-хозяйственного актива.
— Подстрекательским элементам, — сокрушался секретарь ЦК компартии Казахстана по пропаганде Закаш Камалиденов, который прежде руководил республиканским комсомолом, — удалось увлечь молодежь. Она представляла собой махрово-националистическую, обезумевшую от принятия наркотиков и алкоголя массу.
В республике не простили Камалиденову это выступление, говорили: выслуживается перед Москвой. А вот тогдашние первый секретарь ЦК комсомола Казахстана Серик Абдрахманов и второй секретарь Петр Никитин силовую акцию не поддержали. И своих должностей лишились. Абдрахманова отправили в домостроительный комбинат, Никитина — в совет по туризму.
Сотрудники КГБ фотографировали участников декабрьских событий. По этим снимкам потом искали активистов и вдохновителей протестов. Арестовали несколько тысяч человек. Несколько сот студентов исключили из комсомола, выгнали из учебных заведений. Местная интеллигенция сделала для себя вывод: грядут тяжелые времена, начнутся репрессии. Многие известные писатели, деятели искусств подписали тогда заявление, в котором осуждался казахский национализм.
11 июня 1987 года на заседании политбюро Горбачев заговорил о событиях в Казахстане:
— В алма-атинской истории мы сначала начали действовать, а потом приступили к глубокому изучению истории. Хорошо, что хоть начали изучать. Надо спокойно, уважительно работать с людьми, даже с теми, кто заблудился. И с кадрами не торопиться. Они переживают там за то, что случилось. Не нужно попусту всех обижать… Но ни национализма, ни тем более шовинизма, ни казахского, ни русского, никакого другого нельзя допускать. Возьмите вопрос о русских в Казахстане, их там почти половина. Но это, оказывается, «народ некоренной национальности». А русскоязычных — шестьдесят пять процентов. Мы опять сталкиваемся с проблемой инородцев. Начинаем делить: кто коренной, кто некоренной. Чепуха получается…
Геннадий Колбин старался произвести впечатление на Казахстан. Потребовал от всех чиновников, не владеющих казахским языком, немедленно его выучить. Обещал на ближайшем пленуме ЦК сделать доклад на казахском. А потом как-то сник. Но его долго держали в Алма-Ате, чтобы не возникло ощущение, будто Москва капитулировала перед митингующими. В конце концов забрали из республики, поставили во главе союзного комитета народного контроля, но быстро отправили на пенсию.
После истории с Колбиным на пост первого секретаря ЦК компартии Казахстана можно было назначить только кого-то из местных руководителей. Люди знающие утверждают, что Москве нравился секретарь ЦК Закаш Камалиденов. Он прошел традиционную школу комсомола, с поста первого секретаря ЦК ЛКСМ Казахстана был переведен на партийную работу, а через два года в Комитет госбезопасности.
После недолгой стажировки в инспекторском управлении КГБ СССР в Москве его вернули на родину и утвердили заместителем председателя республиканского комитета по кадрам. А в 1980 году сделали секретарем ЦК. Но ненадолго — в феврале 1982 года — столь же неожиданно назначили председателем КГБ Казахстана. И наконец в 1985 году генерал-майор Камалиденов вновь становится секретарем ЦК компартии Казахстана. Считалось, что Камалиденова поддерживали, говоря современным языком, московские силовики. Но его кандидатура была отвергнута. Пленум ЦК компартии Казахстана проголосовал за Нурсултана Назарбаева, который и по сей день руководит республикой.
ПОЛНЫЙ ПЕРЕСМОТР
Драматические события декабря 1986 года не забыли. Через полгода после избрания Назарбаева руководителем республики казахи вновь вышли на улицы. На сей раз требовали реабилитации тех, кого, как они считали, несправедливо наказали.
Назарбаев на пленуме ЦК Казахстана сказал:
— Выход молодежи на площадь не был нацелен против других народов, населяющих Казахстан, а тем более против русского народа, с которым казахов связывает традиционная вековая дружба... Выход юношей и девушек на площадь явился демонстрацией возросшего национального самосознания, выражением недовольства и возмущения, отсутствием гласности при выборе первого руководителя республики в условиях перестройки.
Назарбаев предложил исправить ошибки. Иначе говоря, отменить приговоры в отношении тех, кого осудили за участие в декабрьских событиях. А чиновники, которые санкционировали применение силы, уже покинули свои посты. Второго секретаря республиканского ЦК Олега Мирошхина сменили еще раньше — отправили послом в Замбию. В аппарате его недолюбливали, и кто-то в сердцах бросил:
— Чтоб его там людоеды съели. Сменили и председателя республиканского КГБ.
Комиссия Верховного Совета Казахстана полностью пересмотрела официальную оценку того, что произошло в Алма-Ате в декабре 1986 года: «Выступление казахской молодежи не было националистическим, это было их право на свободное выражение гражданской и политической позиции». Разгромное постановление ЦК КПСС «О работе Казахской республиканской партийной организации по интернациональному и патриотическому воспитанию трудящихся» было пересмотрено.
В Алма-Ате на улице, где молодежь попала под саперные лопаты и дубинки, открыли памятник. Пострадавшие участники манифестаций получили награды и квартиры. Эта декабрьская история стала предвестьем драматических событий, которые развели и комсомольцев, и вождей комсомола по разным политическим лагерям. А ведь десятилетиями со всех трибун звучали красивые слова относительно «морально-политического единства советской молодежи».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ:
При трех генсеках, которые уходят один за другим... Аппаратная жизнь в последние годы советской власти.
Начало в номерах «МК» от 19 марта, далее по понедельникам, а также 13 июня.
