30 июля 2016 года в Можайском районе на проселочной дороге неподалеку от села Мокрое случилось ДТП, в результате которого погибла 5-летняя Майя Дмитриева.
Это был очень жаркий день, и мама Майи Юлия Дмитриева в третьем часу решила отвезти детей на пруд искупаться. Пруд находится в селе Мокрое, а поехать решили на квадроцикле. С собой взяли друзей Майи, 8-летних Семена Саргасова и Валю Комаровскую (имена и фамилии этих детей изменены. — О.Б.) Не обращайте внимания на разницу в возрасте: дети всегда играли вместе и очень дружили.
Водительский стаж безаварийного вождения Юлии Дмитриевой (категория В) к тому времени составлял 9 лет. Это был уже четвертый квадроцикл Дмитриевых: с мая по сентябрь 8 лет подряд каждый год они ездили по лесным дорогам за грибами и ягодами.
Приехали на пруд, искупались. Однако вскоре погода начала портиться, и Юлия поняла, что пора возвращаться домой. Она уже доехала до поворота в сторону садового товарищества «Родничок» и стала поворачивать налево. До их дачи по грунтовой дороге оставалось проехать метров 500–600. И тут она увидела, что неподалеку, на дороге в сторону деревни Киселево, стоит машина ДПС. Проехав метров сто по грунтовой дороге, Юлия услышала, что сзади включились сирены и «крякалки». Она обернулась и увидела, что в нескольких шагах от задней части квадроцикла находится та самая полицейская машина, которую она только что видела у поворота. Нужно было останавливаться. Она ехала на небольшой скорости, но расстояние между квадроциклом и машиной ДПС было опасным для торможения, потому что когда отпускаешь курок газа, квадроцикл сильно «клюет» и резко замедляет движение. Поэтому для безопасной остановки Юлия сделала попытку увеличить дистанцию. Но машина ДПС также увеличила скорость, а дистанция между ними осталась прежней, то есть опасной для торможения квадроцикла.
До въезда в поселок оставалось метров 300, но повернуть Юлия не смогла, потому что машина ДПС по-прежнему ехала на опасно близкой дистанции, а затормозить, рискуя получить удар сзади, она не решалась — за ней сидели дети. Поэтому она и не повернула в свой дачный поселок, а продолжила движение вперед. Однако следующий поворот был слишком крутой, ей пришлось притормозить, и в этот момент она почувствовала толчок в заднюю часть квадроцикла. А слева находился овраг. В него-то и слетел квадроцикл.
Глубина оврага — около 2 метров. При ударе квадроцикла о дно оврага детей разбросало в разные стороны. Валю выбросило направо, Семен пролетел вперед — оба ребенка упали в траву. Майя ударилась головой о маленькую елочку. А Юлия, ударившись грудью о руль, упала недалеко от дочери.
Увидев, что Майя не подает никаких признаков жизни, а из ушей и изо рта у нее обильно течет кровь и она хрипит, Юлия начала умолять сотрудников ДПС о помощи. Капитан Андрей Трусов, который был за рулем машины, заглянул в овраг и посоветовал Юлии перевернуть девочку на бок, чтобы она не захлебнулась кровью. А второго сотрудника, капитана Анатолия Ситникова, она так и не увидела: как позже выяснилось по детализации телефонных переговоров, в это время он общался с разными сотрудниками Можайского ГИБДД и, по-видимому, оставался в машине.
Спустя 4 минуты после ДТП Юлия позвонила мужу, Дмитрию Дмитриеву. Он прилетел на место аварии спустя 5 минут после звонка. Оказалось, что к моменту его приезда «скорую помощь» до сих пор никто и не вызвал. Позже выяснилось, что «скорую» вызвал оперативный дежурный ГИБДД по Можайску Александр Асейкин. С момента ДТП к тому времени прошло целых 11 минут. Если бы Трусов и Ситников сразу после ДТП перенесли Майю в свою машину и отвезли в ЦРБ Можайска, учитывая мигалки и «крякалки», через 20 минут ребенок мог оказаться в операционной.
Но отец девочки на своей машине в сопровождении Трусова и Ситникова сам повез ее навстречу только что вызванной «скорой». Они встретились со «скорой» в 16.36 на 141-м км Минского шоссе. И в больницу ее доставили лишь спустя 52 минуты. Майя умерла на операционном столе через 2 часа 20 минут после ДТП. Причина смерти — травматический отек головного мозга и перелом свода черепа.
* * *
Майю похоронили 2 августа. А 4 августа Дмитрий Дмитриев с 15-летним сыном Егором приехал на встречу с заместителем начальника ГИБДД Можайска Антоном Михайловичем Локшиным.
Дмитриев попросил показать запись с видеорегистратора машины ДПС. Локшин повернул монитор компьютера в сторону Дмитриева и его сына, начал искать запись, сказал, что дело очень громкое, он только что вернулся от московского начальства, и знаки на лесной дороге уже установили. И тут Дмитриев сказал ему: какие знаки? При чем тут знаки? За моей женой устроили погоню, и я хочу увидеть, что там произошло. Тогда Локшин отвернул монитор в свою сторону, сказал, что о погоне слышит впервые и почему-то не может найти видеозапись за 30 июля. На прощание он сказал, что обязательно поищет запись и перезвонит в ближайшее время.
Как потом выяснилось, через несколько минут после того, как Дмитриев с сыном вышли из кабинета Локшина, начальник следственного отдела ОМВД Можайска А.А.Переслегин поручил следователю А.Т.Иванову провести проверку материалов ДТП (КУСП №14041). Следователь Иванов уложился в 25 минут, и в 18.05, то есть спустя 45 минут после того, как Дмитриевы ушли от Локшина, он возбудил уголовное дело — но только не по факту ДТП, а именно в отношении Юлии Дмитриевой по ч.3 статьи 264 УК РФ («Нарушение лицом, управлявшим транспортным средством, Правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности смерть человека»).
Когда дело возбуждается по факту, во время расследования дается правовая оценка действий всех участников, и только после этого устанавливается подозреваемый в совершении преступления. А следователь Иванов как-то сразу пришел к выводу, что дело надо расследовать исключительно в отношении Юлии Дмитриевой.
Локшин выполнил свое обещание и перезвонил на следующий день, то есть 5 августа. Он сказал, что запись видеорегистратора пока не найдена, но это ничего — 8 августа Дмитриеву нужно приехать на встречу с начальником ГИБДД Можайска Александром Ступниковым.
Дмитриев решил, что на этой встрече ему наконец покажут запись видеорегистратора. Но он ошибся. Ему объяснили: в этот день видеорегистратор почему-то не работал. А Трусов, присутствовавший на встрече, сказал, что никакой погони за квадроциклом не было.
Следствие по делу Юлии Дмитриевой продолжалось полтора года и было прекращено 4 февраля 2018 года следователем по особо важным делам ГСУ СК РФ по Московской области Г.А.Пережогиным в связи с отсутствием в ее действиях состава преступления. Дело состоит из 6 томов и содержит более 1600 страниц.
Следователь Пережогин выделил в отдельное производство материалы проверки в отношении А.В.Трусова, А.И.Ситникова и А.В.Власова — о Власове мы расскажем позже.
11 апреля 2018 года Г.А.Пережогин сам рассмотрел им же выделенные материалы в отношении Трусова, Ситникова и Власова и сам вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.
14 мая 2018 года Дмитрий Дмитриев обратился к руководителю 1-го управления по расследованию особо важных дел ГСУ СК РФ по МО С.В.Данилову с жалобой на это постановление. Он написал о том, что были проигнорированы важнейшие материалы, собранные по делу.
Данилов поручил провести проверку этой жалобы следователю М.В.Марчкову.
Марчков провел проверку и 5 июля 2018 года вынес постановление о возбуждении уголовного дела по ч. 1 ст. 286 УК РФ («Превышение должностных полномочий») в отношении капитана А.В.Трусова и даже успел допросить нескольких свидетелей по делу.
Однако 19 июля 2018 года постановлением заместителя прокурора Московской области А.В.Шаповалова это постановление М.В.Марчкова было отменено в связи с тем, что «выводы следствия о наличии в действиях Трусова А.В. признаков преступления… не подтверждаются объективными данными и противоречат предоставленным материалам».
Мало того: 2 августа 2018 августа Шаповалов отменяет постановление о прекращении дела в отношении Юлии Дмитриевой и возобновляет следствие. То есть Юлия Дмитриева снова стала подозреваемой, а Трусов и Ситников — свидетелями.
Признанный потерпевшим по делу Дмитрий Дмитриев обжаловал это постановление у прокурора Московской области А.Ю.Захарова.
Но 28 августа 2018 года Захаров вынес постановление об отказе в удовлетворении жалобы, то есть поддержал оба постановления Шаповалова: и об отказе в возбуждении дела в отношении сотрудников ГИБДД, и о возобновлении расследования в отношении Юлии Дмитриевой.
* * *
Итак, на третий год после катастрофы на дороге и ожесточенной борьбы отца погибшего ребенка за установление истинных обстоятельств дела прокуратура Московской области пришла к такому выводу: в действиях сотрудников полиции состава преступления нет, а дело в отношении Юлии Дмитриевой рассматривалось спустя рукава и надо бы к нему вернуться.
Ну что ж, давайте поближе рассмотрим основные эпизоды уголовного дела.
Действия сотрудников полиции после ДТП.
Согласно регламенту ГИБДД (приказ №185, пункты 211–212), до прибытия следственно-оперативной группы (далее СОГ) первым делом сотрудники полиции должны вызвать «скорую помощь» или наряд МЧС. До прибытия врачей они должны оказать пострадавшим первую помощь, а при необходимости — организовать доставку пострадавших в ближайшее медучреждение.
А как было 30 июля 2016 года?
Согласно детализации телефонных звонков капитана Анатолия Ситникова, через несколько минут после ДТП, то есть в 16.18, он позвонил дежурному ОГИБДД Можайска А.Асейкину. В 16.22 Ситникову звонит дознаватель Ю.Е.Родионов, после разговора с которым Ситников в 16.26 снова звонит Асейкину. А потом еще несколько раз связывается с Родионовым.
То есть с мобильных телефонов сотрудников полиции, находившихся на месте ДТП, ни одного звонка в «скорую помощь» или в службу спасения не было. На допросах они говорили о том, что в первую очередь обязаны были позвонить оперативному дежурному по ГИБДД, а уже он отвечает за вызов врачей и спасателей.
Понимаете?
И согласно приказу №185 и согласно всем человеческим законам первым делом сотрудники полиции должны были вызвать «скорую помощь», потому что пятилетний ребенок был без сознания и истекал кровью. Если бы полицейские тут же перенесли девочку и ее мать в свою машину, позвонили в «скорую» и поехали ей навстречу, ребенок оказался бы в больнице в два раза быстрей.
Но в результате бездействия полиции ребенок оказался в больнице лишь спустя 52 минуты после аварии. Судебно-медицинские эксперты теперь сколько угодно могут говорить о том, что девочка все равно бы умерла. Однако реаниматолог, который пытался спасти Майю, сказал Дмитрию: мы потеряли очень много времени…
Отсутствие СОГ на месте ДТП.
Согласно пункту 207 Регламента ГИБДД, в случае если в ДТП пострадали люди, процессуальные действия на месте происшествия должна осуществлять следственно-оперативная группа. В такой ситуации оформлять документы, опрашивать свидетелей и проводить первичные следственные действия должен следователь, а не инспектор ДПС.
А получилось, что непосредственные участники происшествия, то есть Трусов и Ситников, возложили на себя полномочия следственной группы и провели их с пользой для себя.
Следственно-оперативная группа на месте ДТП в первую очередь изъяла бы видеозаписи с видеорегистраторов машины ДПС, провела опрос всех очевидцев, были бы своевременно зафиксированы все возможные механические повреждения на транспортных средствах. И в такой ситуации водитель Трусов, например, не смог бы избежать медосвидетельствования. Теперь никто никогда не узнает, был ли он трезв и так далее. И это превышение должностных полномочий, которое вроде бы очевидно и не является дискуссионным, привело к тому, что участники ДТП Трусов и Ситников стали свидетелями, а Юлия Дмитриева — подозреваемой.
Второй состав труппы.
Во время знакомства с материалами уголовного дела Дмитрий Дмитриев неожиданно обнаружил, что в оформлении документов ДТП якобы участвовали еще два человека: старший лейтенант Е.В.Гавриленков и капитан П.И.Деревнин.
Как следует из протокола об административном правонарушении, его начали оформлять в 16.40. И подписан он оказался лейтенантом Гавриленковым, а этого никак не могло быть: в это время на месте ДТП находился сын Дмитриевых, Егор, и он этих людей там не видел. А в 17.00 Дмитриев, Трусов и Ситников вернулись с перекрестка на место ДТП: кроме Егора, никаких лейтенантов и капитанов там не было.
А кроме того, в уголовном деле в отношении Юлии Дмитриевой имеется объяснение Екатерины Королевой от 14 декабря 2016 года.
«Я исполняю обязанности госинспектора… ГИБДД по Можайскому району. 30 июля 2016 года от ответственного офицера… мне было сообщено, что произошло ДТП с участием несовершеннолетнего ребенка, которого… везут в больницу. По приезде в больницу инспектора ДПС (капитан полиции П.И.Деревнин и ст. лейтенант полиции Е.В.Гавриленков) сообщили мне, что ребенок находится в тяжелом состоянии. Вместе с ними я стала дожидаться сведений от дежурного врача…» И до момента смерти ребенка в 18.35 Гавриленков и Деревнин находились в больнице.
Однако, как следует из материалов дела, в это самое время Гавриленков и Деревнин умудрились оформить протокол о ДТП в присутствии понятых, справку о ДТП, акт проверки участка автодороги и т.п.
При этом в деле имеется объяснение понятого Годачева (тракториста, который проезжал мимо места ДТП) о том, что подписи на документах административного дела сделаны не им, на его подпись совсем не похожи, а при составлении документов его там вообще не было и расписался он по просьбе сотрудника полиции на пустом бланке. Из допроса С.А.Годачева 19 января 2017 года: «При этом хочу пояснить, что мы стояли в районе ДТП не более 5 минут, мы только поставили свои подписи и уехали. Мы не видели ни осмотра места ДТП, никаких измерений, также при нас не составлялась схема места ДТП. После того как мы с Лобузновым Н.И. (это второй понятой. — О.Б.) расписались в пустых бланках… мы сразу же сели в трактора и уехали…»
Стоит добавить, что дознаватель Ю.Е.Родионов, который собирал административные материалы, положенные в основу уголовного дела, 30 июля вместе с Е.Королевой своими глазами видел Гавриленкова и Деревнина в Можайской ЦРБ, где умерла Майя. И, зная, что на месте ДТП они ничего оформить не могли, он тем не менее оставил в деле подписанные этими гражданами документы.
Профессиональный свидетель Артем Власов.
В уголовном деле имеются показания ранее судимого гражданина Власова, который утверждает, что никакой погони за квадроциклом не было. По его словам, непосредственно перед ДТП сотрудники полиции остановили его машину у поворота к СНТ «Родничок» и стали проверять документы. Он видел, как женщина с детьми на квадроцикле проехала мимо них и направилась в сторону «Родничка». И только через несколько минут его отпустили, и полицейские поехали в том же направлении, что и женщина.
И все бы хорошо, если бы не детализация телефонных переговоров Власова и данные вышек сотовой связи. Установлено, что в день ДТП Власов находился в 50 километрах от места событий.
Трусов утверждает, что с Власовым не знаком (протокол допроса свидетеля Трусова от 1 февраля 2017 года). Какая у человека скверная память! Согласно детализации телефонных переговоров Власова, в период с 20 июля по 6 октября 2016 года зафиксировано 162 контакта между Власовым и Трусовым. А конкретно с 20 до 30 июля у них установлено 18 контактов.
Получается, что Артем Власов — лжесвидетель.
А не наказывают его потому, что считают: его вранье ни на что не повлияло. Пусть врет дальше.
Следователь Н.Н.Святов, который все может определить на глаз.
Уголовное дело в отношении Юлии Дмитриевой начал расследовать в Можайске следователь Н.Святов. На место ДТП со смертельным исходом он впервые приехал лишь через две недели. Там он составил протокол осмотра места происшествия, то есть сфотографировал лес и поехал на штрафстоянку осматривать квадроцикл. На квадроцикле уже не было тента, которым Дмитриев накрыл его 4 августа, — кто-то лазил вокруг важнейшего вещдока. Повреждений, характерных для столкновения, он не обнаружил. Правда, на фото, которые он сделал, хорошо видны множественные повреждения. Но человек-рентген сразу сказал, что столкновение здесь ни при чем.
На следующий день он осмотрел машину ДПС. И тоже на глаз установил, что никаких повреждений, свидетельствующих о столкновении, не обнаружил. Две трещины на бампере и расхождение решетки бампера (которые позже нашли другие следователи) Н.Святов в протокол не внес, а впоследствии объяснил, что не сделал этого потому, что то ли не заметил, то ли не придал им значения.
Ввиду своего остроглазия Н.Святов отказал в проведении автотехнической и трасологической экспертиз. Он мотивировал это, сославшись на показания Трусова и Ситникова, которые твердо заявили, что никакой погони не было, и своим тщательным осмотром обоих транспортных средств.
Когда позднее Святова допросили в СК, он сказал, что Артема Власова впервые увидел на допросе 22 сентября 2016 года. До этого знаком с ним не был.
Однако, согласно детализации телефонных переговоров А.Власова, между ними было 48 контактов, из них 19 — до возбуждения уголовного дела. Может, и правда не знал? Может, просто любит разговаривать с незнакомцами? Третья версия — вранье. Какая вам больше нравится, выбирайте сами.
Приключения видеорегистратора.
5 октября 2016 года отец погибшего ребенка был на личном приеме у заместителя начальника ГСУ ГУ МВД России по Московской области Д.В.Филиппова, которому он подал жалобу на действия следователя Н.Святова. Наверное, по случайному стечению обстоятельств на следующий день А.Трусов поехал в московский сервисный центр, чтобы поменять видеорегистратор со своей служебной машины, на которой он был в день ДТП. Поменять потому, что в тот день этот видеорегистратор почему-то не работал. Сразу после этого он поехал на допрос к новому следователю, где и сообщил, что сломавшийся регистратор оставил в сервисном центре.
Позже выяснилось, откуда на самом деле взялся этот видеорегистратор. Оказалось, что Трусов привез в сервисный центр видеорегистратор со служебной машины «ВАЗ-21140» с госномером О 3806 50, на которой в день ДТП дежурили Гавриленков и Деревнин и которые, как мы помним, в одно и то же время были в Можайской ЦРБ и на месте ДТП. Это подтверждается документами, в том числе технической экспертизой, а также показаниями многочисленных свидетелей.
А видеорегистратор с машины, на которой в день ДТП Трусов и Ситников гнались за квадроциклом, бесследно исчез.
Художник неизвестен.
Следствие установило, что бампер служебной машины ДПС «Форд Фокус» с госномером О 4065 50 был перекрашен. Однако, согласно документам, никаких лакокрасочных работ с ним не производилось. Были допрошены водители, которые раньше работали на этой машине. Они сообщили, что никто этот бампер не перекрашивал и в ДТП не попадал. Отсюда следует, что либо это не тот бампер, либо на нем проводились незаконные восстановительные работы. Машина-то служебная, и в случае необходимости привести ее в порядок можно только по предварительной заявке в уполномоченном сервисе.
* * *
Юлия Дмитриева до конца жизни будет казнить себя за то, что в тот день дети были без шлемов. Но для самоходной машины, которой является квадроцикл, езда в шлемах — не правило, а рекомендация. И с точки зрения закона ее могли наказать или за нарушение правил перевозки пассажиров — за это положен небольшой штраф, или за езду без прав управления — за это предусмотрено наказание в виде лишения прав. Но если бы ей дали возможность спокойно доехать до дома, все были бы живы и здоровы. Однако сотрудники ДПС, почуяв наживу, стали ее преследовать.
Чем закончилось преследование, мы знаем: погиб ребенок.
Я перечислила лишь небольшую часть нарушений, допущенных с момента ДТП, — на самом деле их бесчисленное множество. И невооруженным глазом видно, что на каждом шагу — сплошное вранье. Ну как же мог следователь Святов отказать в проведении автотехнической и трасологической экспертиз? Погиб ребенок, это даже обсуждать неловко. Но смог же. Как Гавриленков и Деревнин оформили важнейшие документы, находясь при этом совсем в другом месте? А лжесвидетели? А понятые, которые расписались в пустых бланках?
И наконец, главное: что же случилось с важнейшим вещественным доказательством, с видеорегистратором?
Ведь понятно: если бы Трусов и Ситников не преследовали квадроцикл, если бы они его не толкнули, что, судя по всему, и стало причиной катастрофы, они бы первым делом предъявили запись — и все. И не нужно было бы подписывать пустые бланки, привлекать лжесвидетеля, а автотехническая и трасологичская экспертизы лишь подтвердили бы их невиновность.
Но видеорегистратор «пропал». И сам этот факт — важнейшее доказательство по делу.
И сейчас вся мощь правоохранительной системы направлена на то, чтобы защитить двух храбрых капитанов, сотрудников полиции Андрея Трусова и Анатолия Ситникова, от родителей погибшего пятилетнего ребенка, от закона и справедливого суда.
Все доказательства против них — и все их защищают. И судя по всему, за ценой прокуратура и следствие не стоят — победа нужна любой ценой. Все равно какой.
Сотрудники полиции должны знать, что они ненаказуемы. Тогда они с легкой душой исполнят любой приказ, а это, сами подумайте, дорогого стоит. И уж конечно, жизнь пятилетнего ребенка не идет ни в какое сравнение с этим сокровищем.
