«Я устала ждать у моря погоды. Хирург делает политическую карьеру, завязанную на патриотизме, на молодежи, на детях. Он получает за это награды из рук президента. Но какой пример он подает подрастающему поколению, если две его дочери живут практически в нищете. Младшая так похожа на него внешне... Старшая — вылитая по характеру. Им пришлось сменить несколько школ, потому что в спину бросали: «А! Дочки Хирурга!». Никому не объяснишь, за что он, не задумываясь, выбросил их из своей жизни».
С Натальей Лебедевой мы встречаемся в недорогом кафе у трех вокзалов. В Москве она ненадолго, постоянно живет в 160 километрах от столицы, в богом забытых Луховицах. Зарабатывает тем, что сидит с чужими детьми и убирает чужие квартиры. «У меня теперь грандиозная карьера уборщицы, — горько усмехается она. — Сначала я мыла цеха на авиационном заводе, потом сетевые магазины, теперь убираюсь в богатых домах. Хозяева, к счастью, не подозревают, кто я такая, иначе бы, наверное, повысили мне зарплату или, наоборот, уволили».
«Мне нечего скрывать, — говорит Наташа. — Я тоже совершала ошибки в своей жизни. Но есть закон, и он должен выполняться. Как мне сказали, Саша уже якобы заявляет, что не слышал ни про меня, ни про девочек. Это просто смешно...» — она тянется за сумкой, где лежат документы, доказывающие родство ее дочерей с Александром Залдастановым, два свидетельства об установлении отцовства, тот самый судебный приказ о назначенных алиментах, общие семейные снимки, когда они еще были вместе, ее личные фото — из портфолио некогда первой красавицы Удмуртии, затем манекенщицы Дома моды Вячеслава Зайцева. Юной, счастливой, влюбленной...
«Я была выше Саши на три сантиметра»
Модельная карьера Натальи началась с четырнадцати лет в родном Ижевске. «В 16 я должна была поехать на «Мисс Россия», но послали другую, блатную, девочку, — вздыхает она. — Постоять за меня было некому. Папа умер, когда мама была беременна младшим братом, а мне было всего пять. Это событие наложило сильный отпечаток на мамин характер. Для нее всегда было главное — как выжить, чем нас накормить, где взять денег. Я ее не виню, она тянула нас одна. Мне пришлось рано повзрослеть. Возможно, именно из-за того, что образ отца так и не был правильно сформирован, я искала его в других мужчинах. Саша, Хирург, стал для меня и папой, и братом, самым любимым и дорогим человеком — всем на свете.
— Вы встретились с ним в Москве?
— Да, я мечтала стать звездой. Хозяйка гремевшего тогда агентства «Ред Старз» Татьяна Кольцова с сожалением заметила, что я очень красивая, но слишком уж высокая, мой рост был 186 см, это уже подиумный вариант, и мне надо идти к Славе Зайцеву. Мы с мамой, прилетев из Ижевска, отправились искать Зайцева в его Дом моды. Охранники не хотели меня пропускать, вы даже не представляете, какая очередь из соискательниц туда была! Но, услышав, что я из «Ред Старз», меня пригласили на кастинг. Потом я работала на модных показах Bosco Fashion Week, Kenzo, Dior, Alexander McQueen, Nina Ricci, Hugo Boss, Валентин Юдашкин. Снималась в клипах Димы Маликова и Доминика Джокера. А однажды мое лицо украсило обложку юбилейного журнала «Работница». Мне предрекали большое будущее.
— 90‑е годы. Самые первые конкурсы красоты, первые российские топ-модели. Большинство из них неплохо, кстати, обустроили и свое будущее — вышли замуж за олигархов, купались в роскоши.
— Я бы не сказала, что повезло абсолютно всем. Помните Свету Котову, «мисс Россия‑96», которая стала любовницей киллера Солоника, ее расчлененные останки потом нашли в чемодане в Греции. Я ее хорошо знала. Так что везло не каждой. Но были и такие, кто действительно нашел себе богатых мужей и покровителей. За мной тоже ухаживали известные представители шоу-бизнеса, продюсеры, артисты, телеведущие. Но я встретила Сашу. И этим все сказано. Это произошло в закрытом ночном клубе, где я оказалась почти случайно. Мы с подружкой безумно хотели туда попасть, нас должен был провести один парень, которого мы не знали. Он был байкером. Мы везде его вызванивали, но бесполезно. Идем в «Макдоналдс» — и вдруг видим, что перед дверью стоит его мотоцикл...
— Это был Хирург?
— Да, Саша. Он мгновенно выделялся из толпы. Цеплял. Весь в коже, с длинными волосами, в мотоциклетных очках. Это была любовь с первого взгляда. Мы отправились в тот самый пафосный клуб, он был с какой-то девушкой, пришел с ней — ушел со мной. Ему было 33, мне 17. С того момента для меня никого не существовало на свете больше. Он называл меня «Наташка в кармашке» — взял и положил, и понес. Как будто бы я маленькая, несмышленая девочка. Он дал мне все то, чего мне не хватало, — ощущение, что я абсолютно защищена. Однажды, когда я еще работала моделью, возник конфликт с моим режиссером-постановщиком, тот меня оскорбил — так Саша его едва не прикончил.
— Вы, кстати, были одного роста?
— Саша на три сантиметра ниже. В нем 183 см. Но у него специфическая байкерская обувь на очень толстой подошве, так что это было незаметно.
— Он был известным байкером в те годы?
— Он был звездой среди своих. После, как я считаю, его испортила всеобщая слава, знакомство с сильными мира сего, деньги. Деньги всегда являются сильным индикатором отношений. Но когда мы познакомились, Саша был нищим. По образованию он действительно врач. И «Ночные волки» первоначально назывались «Хирургией», потому что днем он работал в поликлинике, а ночами ездил на мотоцикле. Это была настоящая драма для его мамы, когда он окончательно ушел из профессии. Он никогда не был домашним человеком, ему нравилась клубная жизнь, ночная Москва. Я же была безумно влюблена, и мне пришлось приспосабливаться.
— Вы продолжили свою карьеру модели?
— Саша запретил. Он мне сказал, что я все равно ничего не добьюсь, не реализуюсь, что ничего из себя — без него — не представляю. Он нашел поддержку в лице моей мамы. Когда мне предложили модельный контракт в Париже, они оба заявили, чтобы я не смела и думать об этом. «Ты не представляешь, как мне было тяжело отпускать тебя одну в Москву в шестнадцать лет, — расплакалась мама. — Я не переживу, если ты уедешь во Францию». — «Либо я, либо Париж», — вторил ей Саша. Я выбрала Сашу и осталась. Потому что была уверена, что это раз и навсегда.
— Он содержал вас?
— Он любил широкие жесты. Как-то на показе у Зайцева я выходила в самом конце с огромным букетом роз в руках. И вдруг эти розы у меня украли. Увидев мои рыдания, Саша спросил, что случилось. «Стой здесь и никуда не уходи», — приказал он мне и... исчез. Вернулся где-то через час и с ходу попросил, чтобы я открыла багажник его машины. Открываю, а там — море цветов.
«Он всегда был женат. Может, и сейчас тоже»
— Почему вы официально не поженились?
— Так он уже был женат. Разве вы не знали? Он расписался по фану, по приколу, еще в 80‑е с одной богатой немкой. Та была поражена его интеллектом, чувством юмора, мужской харизмой. Она сделала ему предложение, он согласился, невеста устроила шикарную свадьбу, там выступали все звезды тогдашнего мирового рока, она подарила ему «Харлей» — просто сказка про Золушку в мужском роде да и только, — после росписи они закатили роскошный банкет и... никогда не виделись больше. Я не знаю, были расторгнуты потом эти отношения или нет. Но общих детей у них точно не было. А еще от одной девушки дети были, причем один ребенок родился, когда мы уже с ним встречались. Я не знаю, помогал ли он им, мне всегда преподносилось так, что им ничего от него не нужно. Сыном Саша занимался, врать не буду.
— А когда вы сами забеременели?
— Через четыре года совместной жизни. Скажу честно, Саша не хотел детей. Его бесило, что я не смогу, как раньше, шататься с ним по тусовкам. Но врачи мне сказали, что если я сделаю аборт, то детей у меня может не быть вообще. Приехала из Ижевска моя мама, посмотрела на то, как Саша возвращается в два часа ночи, затем храпит весь день, пока я хожу на цыпочках, и сказала: «Собирай вещи. Если нужна — приедет». И я поехала на сохранение в Ижевск. Не было мобильных телефонов, я тупо лежала в больнице, переживала, мучилась, плакала и рисовала его портреты...
— Вы хорошо рисуете?
— Я окончила художественную школу с отличием. Высшее мое образование психологическое. Еще у меня три языка — английский, французский и итальянский. Но кому они нужны в моей нынешней карьере уборщицы?
— Любимый мужчина встретил вас после выписки с ребенком?
— Саша оплатил мое пребывание в отдельной палате и сами роды. Но не посчитал нужным прилететь на выписку. Дочка Аня (имена детей изменены. — Е.С.) родилась в апреле 2000‑го. Саша сразу дал понять, что готов принять обратно меня, но не ребенка.
— То есть в свидетельстве о рождении девочки в графе «отец» первоначально стоял прочерк?
— Да. И я смирились с этим. Я только попросила Сашу больше нам не звонить. Думаю, что его подстегнуло то, что это я его бросила, — он начал обивать пороги, трезвонили его друзья, мне говорили, что я дура... В общем, я вернулась. В Москве мы переехали в его квартиру на Соколе — кстати, Аня и сейчас прописана там. Первое время дочка оставалась у мамы, я опять занималась делами Саши, вырывалась в Ижевск на выходные, навещала ребенка. В 2001 году он официально признал свое отцовство, и мы забрали Аню домой. Но свою фамилию он ей так и не дал. Как ни странно, но постепенно он привязался к дочери, играл с ней, гулял, читал книжки. Я даже будила его среди ночи, чтобы он ее укачивал. Он мог быть хорошим отцом, если хотел. Неожиданно его пробило на тему «давай срочно поженимся», он заказал кольца, мне платье, себе смокинг... Все казалось таким настоящим, и вдруг однажды приходит и заявляет с порога: «Я передумал жениться». Я опять смирилась. Опять ночные тусовки, богини, гаражи... Он уже строил свой байк-центр, в котором дневал и ночевал. Я тоже ездила в этот гараж вместе с Аней, спала на каких-то строительных досках... Кстати, в те грандиозные шоу, которые он ставил, байк-шоу 1997, 1998, 1999, 2001 годов были вложены и мои идеи, так же как и в создание бренда одежды для мотоциклистов, я принимала участие и в режиссуре постановок, уговаривала девочек, своих подружек, моделей, чтобы они участвовали в показе. В его знаменитом лазерном шоу я делала эскизы к 3D‑анимации, после чего мне поступило предложение от «Цирка дю Солей» — предложили сотрудничать с ними, я рассказала об этом Саше, он тут же заявил: «Я твой продюсер, и все переговоры должны вестись только со мной». Конечно, он никуда бы меня не отпустил... В отношениях с ним я теряла веру в себя. Я уже не помнила, кем я была до того, как мы встретились, зато видела, кем стала — «Наташкой в кармашке»... Я приезжала на их байкерские сборища, где он общался со своими поклонницами, подходила к охраннику, и если тот меня вдруг не узнавал, то говорила: «Я женщина Хирурга» — это был пароль.
— Вы жили за его счет?
— Нет. Я продавала одежду из Китая. Моталась то туда, то сюда. Сама зарабатывала. Когда родилась вторая дочка, Настя, меня накрыла дикая усталость. Мама мне помогать не захотела. Мне было очень тяжело. Он мог целыми вечерами вещать, какой он гениальный, самый лучший, а я должна была поддакивать. После одной бессонной ночи с дочками я не выдержала всей этой тирады и вырубилась на середине его речи, просто уснула. Помню ледяной душ, которым он меня поливал, затем я оказалась на балконе — а была зима... Я никогда не видела его таким... А утром он вообще ничего не помнил.
— Вы написали заявление в полицию?
— Нет.
«Предала лучшая подруга»
— В 2006 году я все-таки поставила ультиматум: «Саш, даю тебе полгода. Или ты разводишься с этой своей немкой и мы регистрируем наши отношения, или я ухожу». Он взбесился, так как подумал, что у меня появился другой мужчина, кричал, что бумажка из загса ничего для него не значит... По его понятиям, я была почти старушка — 27 лет. Я понимала, что рано или поздно кто-то подвинет меня с должности «Наташки в кармашке», но и представить не могла, что это будет моя лучшая подруга, тоже бывшая модель. Я ушла от него в результате очередного скандала в чем была. Хирург приказал мне: «Встала и пошла вон». И я встала и пошла, в джинсах и майке, с двумя детьми на руках. Одной пять, другой три. Вся их одежда, игрушки, мои вещи остались в той нашей квартире на Соколе. Может быть, они до сих пор там лежат. Но знаете, что оказалось самым страшным в этой ситуации? Что его окружение, которое вчера еще смотрело мне в рот, тут же забыло обо мне. Как будто бы нас с девочками в жизни Хирурга никогда и не было. У этой моей бывшей подруги, которая перебралась к нему жить, тоже подрастали две дочери. Многие, думаю, даже и не поняли, что что-то изменилось: как было — жена, высокая модель, и две девочки, — так и осталось. Не все ли равно?
— Где же вы стали жить?
— Мне больше некуда было идти, кроме как к маме на поклон. Конечно, я говорила Ане и Насте, что папа их любит, что так получилось, что мы не живем вместе больше, но это ничего не значит. Особенно больно было старшей. Они так похожи. Свекровь пыталась нас помирить, она всегда держала мою сторону, но бесполезно. Недавно она умерла. Я навещала ее до последнего. Но я отвлеклась, извините. В деньгах первое время мы не нуждались. Хватало моих накоплений. Но для того, чтобы зарабатывать нормально, нужно было возвращаться из Ижевска обратно в Москву. Девочки временно остались у бабушки. В Москве я познакомилась со своим вторым мужем Алексеем.
— Вышли замуж назло?
— Это Саша был уверен, что я больше не устрою свою личную жизнь. Но Алексей сразу принял моих девочек, мы приобрели дачу, машину, поехали отдыхать... Наконец-то я официально стала женой. Но тут возникла еще одна непредвиденная проблема. Моя мама позвонила Саше и сообщила, что его дочерей станет воспитывать чужой мужчина. Услышав о моей свадьбе, Саша взорвался... Вскоре после этого, как я узнала гораздо позже, состоялась встреча Саши и Алексея... Зная Сашин характер и его любовь к театральности, к эффектам, могу только представить, как это было... Наши отношения с Алексеем надломились. Он был напуган и полностью закрылся от меня. Я же не понимала, что произошло... Нет, он меня не бросил, фактически мы прожили еще 12 лет, я родила от него еще двух дочек, но все это было уже не то. Не то, чего ожидала я, чего хотел он. Все было плохо. Девочки снова переехали к бабушке. Залдастанов пообещал маме, что будет продолжать помогать ей финансово, только если рядом с дочерьми не будет меня и моего супруга. Мама согласилась на эти условия, и когда я прилетела в очередной раз, произошел страшный скандал, вернувшись в Москву, я оказалась в реанимации... Моя третья дочь Даша родилась с большими проблемами со здоровьем. Она и сейчас еще до конца не выправилась. Алексей не поддержал меня в этой ситуации, а взял удочки и уехал на рыбалку. Что мне оставалось делать одной и без помощи? Признаюсь честно, я отступила, следующие четыре года я жила со своими дочками в разных городах. Мне просто не разрешали видеть их.
— Но вы хотя бы боролись?
— У меня не было сил. Я не могла надолго бросить младшую дочь, ни одна няня не хотела с ней оставаться. Было ясно, что будущего с Алексеем у нас нет. Его тоже можно понять. Он хотел нормальную полноценную семью, а получил Санта-Барбару. Но и расстаться до конца мы с ним не смогли — в 2010 году я пыталась пробовать начать все с чистого листа, для себя лично, улетела жить и работать в другую страну, но у нас с мужем случилась прощальная ночь любви — и на свет появилась наша самая младшая дочь, Вера. Она стала для меня спасением. Иначе бы я просто сошла с ума. Тем временем Алексей потерял бизнес, не исключено, что его и подставили, нам пришлось все спешно продать и переехать жить в Луховицы в недостроенный дом. Алексей просил дать ему развод, но тогда бы я оказалась без средств к существованию с одним больным ребенком и другим совсем маленьким. А у Ани с Настей вообще не было матери рядом. Все, что мне разрешали, — это общаться с ними по телефону. «Мама, у нас все хорошо», — вот и все, что отвечали мои девочки. В какой-то момент, могу только предположить, Саша перестал давать маме деньги, если они и вообще были, возможно, когда он понял, что окончательно меня нагнул. Девочкам в школе шептали в спину: вон идут дочки Хирурга, друга Путина. Все в Ижевске знали, что они дочери знаменитого байкера, а на самом деле мы были нищебродами. Им пришлось поменять школу. Им было стыдно и неловко постоянно чувствовать на себе это внимание. Но и в новой школе начиналось все то же самое. Откуда узнавали? Ведь у девочек от рождения моя фамилия. В конце концов я не выдержала.
Ищите ваши денежки
— В 2013 году я подала на алименты, отправила судебный приказ в Москву по почте судебным приставам — ни ответа, ни привета. Говорили, что не могут до него дозвониться, что не могут найти его имущество, что у него и вовсе нет никакого имущества и счетов. Он вроде бы является гендиректором «Ночных волков», но зарплаты там у него тоже нет. Каким образом Хирург, имея, согласно открытым источникам, доли в бизнесе и некоммерческие организации, везде проходит как безработный? Он получает государственные гранты, это ни для кого не секрет, и в Википедии про это написано, но где эти деньги? Из объяснений приставов я поняла, что никто ничего искать не намерен. В результате через пять лет ему насчитали штраф за неуплату — 67 тысяч. И еще раз уже в этом году его главный бухгалтер перечислила нам 15 675 рублей. И это все.
Старшая, Аня, закончила школу и приехала ко мне в Москву, поступать. Но она до сих пор прописана у папы на Соколе. В квартиру он ее не пустил. Мы написали заявление в полицию. На тот момент Ане было 17 лет, у нее как у несовершеннолетней должен быть доступ к своему жилью. В ответ Хирург вроде как дал объяснительную, что находится со мной во враждебных отношениях и никого к себе пускать не намерен. Аня говорит: «Мам, плевать, буду жить на улице». У нее ведь тоже ого-го какой характер. Сейчас ей исполнилось 18, и по закону родной отец может выписать ее в любой момент. И тогда она просто окажется бомжем. В университет Аня не поступила, не хватило баллов по ЕГЭ, сейчас снова готовится, а пока работает вахтами, убирает мусор в салонах самолетов, оставшийся после прилета пассажиров, вместе с трудовыми мигрантами — узбечками, таджичками, киргизками.
— Вы, наверное, шутите?
— Да все нормально. В процессе уборки она вставляет наушники в уши и слушает лекции. Руки заняты, голова свободна. Дело в том, что она не хочет поступить абы куда, мечтает стать биоинженером, для этого ей надо хорошо пересдать экзамены. Ей нужно время, чтобы подготовиться. Она способная, она сможет. Но и жить на что-то тоже надо.
— То есть с отцом она не общается? Помощи у него не просит?
— Он сам почти прекратил с ней общение, когда она переехала ко мне. Лет до двенадцати он брал ее с собой на байк-шоу, она даже варить металл научилась, гонять на мотоциклах... Но все это было давно. Теперь периодически он принимается ей читать какие-то нравоучения в православном стиле, как это он сейчас полюбил. Если Ане что-то нужно, она ему пишет СМС: «Папа, Божья Матерь велела тебе передать, что я хочу есть». А он ей в ответ: «Покайся».
— А что с младшей, Настей?
— Здесь проблемы большие. Еще и поэтому я решила обратиться за помощью в газету. Настя продолжает жить в Ижевске с бабушкой. Саша там давно не был. Но якобы направил туда своего полномочного представителя... Что это за человек? Почему 15‑летняя девочка должна общаться с незнакомым мужчиной? Я собираюсь писать заявление в полицию, потому что просто не знаю, что нам делать. Срывать ее с учебы, прятать? Забрать дочь я не могу, да мне и некуда — в Луховицы, в недостроенный дом, откуда мы никак не можем разъехаться с теперь уже бывшим мужем Алексеем.
— Вы что-то чувствуете к Хирургу? Усталость? Может, злость?
— Все, что я хочу, это защитить своих детей. Я хочу, чтобы в отношении их выполнялся закон Российской Федерации. Я хочу, чтобы они досыта ели, чтобы могли нормально учиться. В то время как Хирург устраивает шикарные праздники чужим детям в детских домах, его собственные, законно им признанные, не имеют самого необходимого. Он не видит себя. Каким он стал. Если во времена нашей молодости его окружали потрясающие, умные, увлеченные своим делом люди, то теперь в его свите лицемеры. Он разучился слушать правду. Он хочет слушать одни только комплименты. Но сколько же можно?
Я понимаю, что и с моей собственной жизнью нужно что-то делать. Как-то выбираться из этой ямы, где мы с детьми оказались не только по моей вине, ведь мне еще нет сорока лет — я смогу, я сильная, тем более что Аня уже со мной... Я устроилась преподавать модельное искусство в школу телевидения. Пока это на несколько часов в неделю, так как тяжело добираться из дальнего Подмосковья. Еще я фотографирую в жанре Fashion, в прошлом году мои работы публиковались в лондонском интернет-издании с аудиторией в полтора миллиона читателей и в одном французском журнале. Я взяла фотоаппарат в кредит, отвожу утром в школу младших детей и занимаюсь фотографией... Я как мать просто не могу подставить своих дочерей, не могу оставаться до пенсии уборщицей общественных туалетов. И очень часто мы садимся с Аней на диван и говорим про папу. Для нее это важно. «Мам, а может, он просто так шутит? — спрашивает она меня. — Может, он сейчас откроет глаза, подмигнет нам и скажет, что просто дуркует, а на самом деле любит нас и все нормально?»
