Каляпин поделился информацией о хорошо известной ему ситуации в Нижегородской области (штаб-квартира Комитета против пыток расположена в областной столице). В регионе 20 колоний, при этом одна из них находится на особом счету. «Из нее не поступало ни одной жалобы, — рассказывает Каляпин. — Но все знают, что эта колония пыточная». По словам правозащитника, данная зона специализируется на «перевоспитании» заключенных, конфликтующих с администрацией, которых с этой целью переводят туда на время из других колоний: «Их там ломают и морально, и физически. И, насколько я знаю, такие пыточные колонии — хотя бы по одной — есть почти в каждом регионе. То, что мы видели в Ярославле, — не просто цветочки, а бутончики цветочков. Да, это, безусловно, пытки, безусловно, преступления. Но это ерунда по сравнению с тем, что делается в пыточных колониях».
Не всегда заплечных дел мастерам удается уйти от ответственности. По данным Каляпина, в минувшем году за истязание осужденных были осуждены около 300 сотрудников Федеральной службы исполнения наказаний. «Но это сильно меньше 10 процентов от общего количества таких фактов, — подчеркивает глава Комитета против пыток. — Обычно Следственный комитет жалобы, как у них это называется, марафетит: никакого расследования по ним не проводится, выносится постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. А осужденного обычно даже в известность не ставят».
Для справки: как правило, тюремных истязателей привлекают по части 3 статьи 286 УК «Превышение должностных полномочий» при отягчающих обстоятельствах (применение насилия или угроза его применения, использование оружия или специальных средств, причинение тяжких последствий). По данным Судебного департамента при Верховном суде РФ, всего в 2017 году за такие деяния были осуждены 839 человек (798 приговорены по основной статье, 41 3-ю часть 286-й «впаяли» в качестве дополнительной квалификации).
Каляпин рассказал об одном «свежем» случае, который юристам комитета «удалось дотащить до суда». Дело было в Оренбургской области. «Осужденного не просто избили — его изнасиловали, — делится подробностями правозащитник. — Привлекли для этого «блатных». «Блатные» его, как это у них называется, «опускали», а начальник колонии вместе с заместителем по безопасности и оперативной работе присутствовали при этом и снимали происходящее на видео. Причем осужденного наказывали даже не за то, что он кому-то навредил, а за то, что он отказался достраивать дачу начальнику колонии». В итоге и «хозяин» зоны, и его зам получили реальные сроки лишения свободы — за превышение полномочий и насильственные действия сексуального характера.
По словам Каляпина, жалобы из мест лишения свободы на противоправные действия администрации правозащитные организации получают «пачками». Но доказать факт пытки очень сложно. Да и в обществе особого резонанса такие случаи, сетует правозащитник, как правило, не вызывают: «Для того чтобы об этом заговорили, нужно не просто об этом рассказать, продемонстрировать документы. Нужно что-то такое, чтобы взяло за душу. Как, например, эта видеозапись из ярославской колонии: крики истязаемого, деловитые сотрудники ФСИН... Работа у них такая. Кто-то на работе гайки крутит, а кто-то стучит по пяткам. Наверное, вот эта спокойная, дежурная деловитость больше всего и шокировала людей».
Свое мнение о том, как Россия выполняет Конвенцию ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, подписанную в 1987 году, каляпинский комитет представил недавно в Комитет ООН против пыток — в рамках рассмотрения очередного официального доклада РФ, составленного в Минюсте. Одновременно свою позицию высказали и ряд других российских правозащитных организаций. И альтернативные доклады до такой степени расходятся с картиной, рисуемой чиновниками, что стороннему наблюдателю может показаться, что речь идет о разных странах.
«Российская Федерация принимает эффективные законодательные, административные, судебные и другие меры по защите прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, а также меры по предупреждению в отношении них актов пыток, дискриминации и злоупотреблений», — убеждают авторы официального доклада. В качестве подтверждения приводятся законы и инструкции, которые, надо признать, и впрямь не так уж плохи. Если бы все они безупречно выполнялись, у беспредельщиков в погонах, пожалуй, и впрямь не было бы никаких шансов. Но правозащитники отвечают на эти аргументы практикой, и теория не выдерживает столкновения с реальной жизнью.
Вот, к примеру, одна такая характерная коллизия, описанная в докладе Комитета против пыток: «В оренбургское отделение МРОО «Комитет против пыток» за юридической помощью обратилась мать осужденного Владимира Ткачука Надежда Чертовских. Она сообщила, что... ей позвонил неизвестный и рассказал, что ее сына до смерти забили сотрудники СИЗО №2 города Орска Оренбургской области... В течение полугода расследования факта смерти Ткачука было вынесено шесть постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела... Все это время следователь утверждала, что полученные многочисленные травмы у Ткачука — результат падения на него доски».
Но отсутствие реакции на жалобы — еще полбеды. «В случае должной регистрации сообщения о пытках возникают другие серьезные риски, — отмечается еще в одном альтернативном докладе, подготовленном общими усилиями ряда российских НКО («Общественный вердикт», «Гражданское содействие», «Мемориал» и др.). — Эти риски связаны с практикой возбуждения уголовных дел против пострадавших. Раньше против жертв пыток возбуждали дела якобы за насилие по отношению к представителю власти и т.п. Сейчас стали возбуждать, расследовать и передавать в суд дела за ложный донос... Наибольшие риски... возникают у пострадавших, которые находятся в местах лишения свободы... Осужденный, заявивший о примененных к нему пытках, как правило, не имеет возможности представить доказательства, поскольку они находятся «во власти и распоряжении» сотрудников колонии — записи камер видеонаблюдения, документы, свидетели...»
Примеры, наполняющие альтернативные доклады, вполне могут составить конкуренцию фильмам ужасов: «пытали холодом и снегом», «не давали спать», «множество следов от ожогов электрошокером», «образовались переломы ребер, костей носа со смещением», «изнасиловали предметом в виде палки», «завели в камеру, повалили на стол, завхоз карантина засунул горячий паяльник в задний проход»... Но важно отметить, что задача авторов не ограничивается шокированием публики и обличением виновных. Критика вполне конструктивна, ибо отвечает также и на вопрос «что делать»: представлен достаточно обширный перечень рекомендаций по системному лечению уголовно-исполнительной системы.
Впрочем, есть серьезные основания полагать, что вспомнят о них не раньше, чем в СМИ появится новое интересное видео о суровых тюремных буднях. И это еще, пожалуй, очень оптимистичный прогноз.
Читайте материал "Замглавы ФСИН рассказал о пытках и садистах"
