Командир штурмовой группы, позывной «Гость»:
— 5 ноября 2014 года, примерно в 21.00, поступил звонок о том, что обнаружено возможное расположение одного из бандитов. Нам дали информацию, что это главарь банды, которая убивает людей на дорогах и, возможно, он вооружен и не один. Вместе с сотрудниками уголовного розыска мы выехали в Раменский район, в Удельную.
— Много вас было?
— Две группы.
— У вас был приказ задержать преступника живым?
— Когда выезжали, не было уверенности, что именно этот человек находится в данном адресе. Мы знали только то, что оттуда «бьется» его мобильник, но телефон мог находиться у кого угодно — у родственников, знакомых. Пока визуально мы не установим, что это он и есть, мы никаких действий предпринимать не можем.
— Что вы увидели на месте?
— Это был коттедж с огромным забором. К дому подойти было невозможно. Шуметь нельзя. При помощи приборов ночного видения максимум, что мы поняли, — это то, что за забором огромный дом, а рядом хозяйственная постройка — длинная, одноэтажная. На месте оперативные сотрудники установили, что в ней как раз и находятся подозреваемые.
— Какой вы вывод сделали?
— Мы не знали, чей это дом. Но было видно, что хозяев в нем нет — там все было закрыто, выключено. Понятно было, что в постройке может проживать прислуга. Было принято решение блокировать строение.
— Для чего и как это делается?
— На случай, если преступник задумает оказать вооруженное сопротивление, чтобы избежать потерь своих сил, наши сотрудники занимают наиболее выгодные огневые позиции. Постучали в дверь, обозначили, что это полиция.
— Вам кто-то ответил?
— На порог вышла женщина, как оказалось, мать главаря. В проем двери мы увидели, что внутри есть еще женщина помоложе и дети.
— Это сильно осложняло ваши действия?
— Конечно, осложняло. Люди в таких ситуациях становятся неадекватными. Могло произойти что угодно. Бывали случаи, когда человек хватал в заложники жену, детей. Очень не хотелось, чтобы произошло такое. Мы быстро вывели из помещения женщин и детей, передали их нашему парню из группы блокирования, а он — оперативникам. По дороге я пытался поговорить с матерью, выяснить, есть ли кто-то еще в постройке.
— Что она ответила?
Она заявила, что никого там больше нет. Мы отвели людей в безопасное место. Нам было необходимо провести осмотр помещения. Зайти можно тихо. Когда есть точная информация, что там находится определенный человек, можно провести операцию тихим способом. При наличии оборудования ночного видения, тепловизоров для нас это давно труда не составляет. Первым идет наш щитовой — сотрудник, который несет большой щит.
Щитовой группы, позывной «Кочевник»:
— Страх присутствует у каждого, но с опытом он проходит. Потому что все наши действия постоянно отрабатываются и есть четкий их алгоритм. Я в отряде 18 лет и знаю точно, что нужно делать при огневом контакте — есть определенные сигналы, команды, действия. Знаю, что будет происходить при любых возможных ситуациях, все у нас отлажено. Тогда я зашел в адрес первым номером, за мной шел второй номер. Он остался на проходе, чтобы меня прикрывать.
— Какая у вас была задача?
— Перекрыть чердак. Если бы бандит туда ушел, это была бы уже совсем другая история. Я перекрыл чердак и заметил открытую дверь в комнату. В проеме виднелось зеркало, в нем отражался стоящий человек, руки его были опущены вниз и прижаты к животу. Что в руках — непонятно. Коллегам я подал сигнал, что в помещении есть человек, и попросил перекрыть вход. А ему предложил сдаться. Он ответил, что не боится нас. Мы ему говорили: у тебя дети на улице, подумай о них. Он сказал: «О них Аллах позаботится. Я и вас взорву, и себя взорву».
Командир штурмовой группы, позывной «Гость»:
— Кочевник увидел в зеркале, что у преступника пистолет. Мы предложили ему сдать оружие. Он сказал «нет». У нашего подразделения огромный боевой опыт. Если происходит какое-то боестолкновение, мы сразу же летим туда, выясняем все обстоятельства, анализируем нюансы, делаем выводы, берем эту информацию на вооружение, отрабатываем на практике противодействие. Поэтому мы отлично знаем, что происходит при броске гранаты, какое воздействие оказывает пояс шахида. Штурмовые группы оснащены противоосколочными костюмами, бронежилетами. Мы знаем, как действовать на упреждение, — на каждом бойце надеты активные наушники.
— Как дальше развивались события?
— После того как бандит наотрез отказался сдаваться, я доложил об этом командиру отряда. И получил приказ начинать штурм.
— А здесь у вас задача была взять его живым?
— В идеале для нас и для оперативников лучше, чтобы человек остался в живых, это же в первую очередь носитель ценной информации. От мертвого уже ничего не узнаешь ни о пособниках, ни о подельниках. Поэтому основная задача у нас всегда — минимизировать ущерб и человеку, и помещению, если это возможно.
Щитовой группы, позывной «Кочевник»:
— Я получил команду выдвинуться назад, у нас есть определенная команда — «щиты сомкнуть». Мы двумя щитами отгородили своих от выстрелов и продолжили переговоры. И тут в наушниках я услышал щелчок. Я сразу понял, что это щелчок сработавшего запала гранаты, предупредил ребят, чтобы приготовились к взрыву.
— Как к нему готовятся? Надо упасть на землю?
— Здесь предусмотрены определенные действия для нас, щитовиков. Мы должны принять удар на себя. И действительно, произошел взрыв. Мы со щитами немножко подвинулись вперед и удар приняли. И я заметил в бронированное стекло, что сразу после взрыва были еще и выстрелы со стороны бандита. Я дал команду, что по нам работают. В таких случаях по закону мы можем открыть ответный огонь. Ответным огнем бандит был нейтрализован.
Командир штурмовой группы, позывной «Гость»:
— Мы тогда еще не знали, есть ли в доме сообщники. И у нас была информация, что там может быть еще один преступник. А там было такое типичное для проживания мигрантов помещение: нары, завешенные тряпками. И после броска гранаты все это загорелось. Пока была перестрелка, занавеска вспыхнула как факел. Постройка оказалась деревянной, поэтому моментально воспламенилась. Мы еле успели вытащить из огня труп и пистолет — это же доказательная база. И в течение пары минут все здание схватилось огнем. Мы слышали хлопки — начали взрываться спрятанные боеприпасы, патроны. Мы ушли на безопасное расстояние и после этого зачистили большой дом.
— «Зачистили» что означает?
— Мы проверяем каждый уголок, каждый шкаф, любые места, где может прятаться человек. И пока мы не скажем оперативным сотрудникам, что там чисто, они туда не заходят. Закончилась операция в 5 утра. К этому времени нам поступило сообщение о местонахождении других участников банды. Мы выдвинулись и работали еще четверо суток — командир принял такое решение: чтобы нас не меняли. Ведь мы уже владели обстановкой по этому делу.
— Куда вы поехали после Удельной?
— В Зеленоград, оттуда в Солнечногорск, потом в Коломну.
— Кого из членов этой банды было тяжелее всего задерживать?
— Не то чтобы кого-то было тяжело брать. Иногда бывает так, что когда заходишь, там дети, жены. Начинаются крики, вой, истерики. Еще была проблема в том, что после первой же операции вокруг этого дела поднялся информационный шум, пошли сообщения в СМИ. Необходимо было действовать быстро и четко, чтобы сохранить эффект внезапности. Надо отдать должное оперативникам, которые, так же как и мы, не спали сутками. Вообще, оперативная составляющая, надо сказать, очень важна в нашей работе. Еще нескольких человек позже задержали на стройке в районе Хорошевского шоссе. А в Коломне нашли в схроне огромный схрон оружия.
— Кто-нибудь из них вел себя дерзко? Как потом, при побеге из суда?
— Нет, абсолютно.
— Как попадают в ваш отряд?
— Исключительно по рекомендации других бойцов отряда. Если человек претендует на работу у нас, мы узнаём о нем все. Берем бойцов только до 28 лет. И только если претендент является хорошим специалистом, то на усмотрение командира, возраст может быть повышен до 35 лет, если речь не идет о должности инструктора.
— Как выясняется пригодность кандидата?
— Он проходит специальное тестирование. Большой упор мы делаем на знание предметов обучения — военной топографии, медицины, инженерной подготовки, огневой подготовки.
— Но еще важнее, наверное, психологическая совместимость. Я знаю, что в отрядах спецназа Росгвардии, в частности, в «Пересвете», где служат срочники, абсолютно отсутствует даже намек на дедовщину. Потому что люди понимают: им, возможно, завтра плечом к плечу идти на спецоперацию...
— Вот мы как раз вместе с Кочевником и служили в дивизии Дзержинского. Кочевник был у меня в подразделении, а я был его командиром. Представляете, какое у нас взаимопонимание?
— И все же может человек не влиться в ваш коллектив?
— Те нестандартные тесты, которые дает психолог нашего отряда, показывают полностью, что человек из себя представляет. Но главная задача тестирования — это выявить задачи, в которых конкретный человек лучше всего будет действовать. Вот недавно у нас пришли двое молодых мальчишек после института. Здоровые, крепкие, мускулистые. Вроде по комплекции — два хороших пулеметчика. Дали им попробовать пулемет. У одного идет. У другого — никак. А дали ему автомат — другое дело. Или еще случай был — невысокий, крепкий мальчишка пришел и сразу же со щитом пошел. И отлично в первой же командировке отработал. Но оружие закрепляется за новичком только через три месяца. На это время он сам закрепляется за тем, кто его привел. Этот человек полностью отвечает за своего протеже, является его наставником. Проводит с ним занятия, ведет дневник и за три месяца должен полностью ввести его в коллектив, со всеми нюансами.
— И у вас, я знаю, совсем нет текучки. Это очень важно для взаимодействия. Но как это достигается?
— В первую очередь это отношение командиров к личному составу. У нас есть боевые отделы — снайперский, водолазный и другие. И в каждом есть начальник, который знает своих людей от и до. Они все дружат семьями, и это реально одна большая дружная семья. Здесь каждый чувствует себя на равных.
Читайте материал: "Кровавое дело банды GTA: навели ужас на всю Россию"
