Башкирия. Уфа. Километра полтора от города — продуваемое всеми ветрами чистое поле, на котором несколько сотен горожан (включая женщин и детей) живут уже с середины лета, пять месяцев. Это лагерь протеста — не по аналогии с Киевом, так как уфимцы обосновались здесь раньше.
Костер для сугреву, наскоро построенные фанерные времянки, ровный ряд брезентовых, оставшихся еще с лета, палаток — отдельно палатка с консервами, чтобы в магазины не бегать. Около самодельного шлагбаума дежурят суровые мужчины в телогрейках. Полиция сюда не ходит. Чужие — тоже.
ОМОН устал
Люди протестуют против строительства недалеко от столицы вредного производства, иностранного предприятия повышенной опасности. В других странах, где оно стоит, не раз были ЧП и пожары. Из рек лился сплошной альдегид.
В Башкирии 2013 год — Год экологии.
Самое оно — строить Завод.
Я вообще не собиралась писать об этом. Меня, столичного репортера с совсем другой темой для командировки, привезли, чтобы я просто посмотрела на происходящее — дело было больше месяца назад, о киевском Майдане тогда еще и слыхом не слыхали. Хотя на сайте «Майдан РБ» (Республики Башкортостан) эта тема давно висит в «топе». Землю уже продали. Технику завезли. Охрану поставили. Премьер республики похвастался перед журналистами, что пил чай с выгодными западными инвесторами, чтобы зазвать их в республику.
Налоговые льготы иностранцам были выданы на десять лет вперед. Пониженная ставка налога на прибыль, полное освобождение от налога на имущество. Я не называю этот Завод, чтобы избежать обвинений в рекламе его или антирекламе. Да и не он главный в этой истории.
Это все не о нем...
А о наших людях, которые попытались стать украинцами...
Разбираю по буковкам записанные наскоро в айпад интервью с протестующими, мелкие бытовые зарисовки, гневные фразы...
«Это гражданская война, мы отсюда никуда не уйдем. Сначала были народные сходы и митинги. Четыре тысячи человек собирали сходы, — говорит один из героев, по имени Дмитрий. — Первый такой сход состоялся в конце июля, 17-го числа, 20-го, 27-го... После этого мы поняли: чтобы добиться хоть чего-нибудь, тут надо жить. Тогда мы здесь и поселились. Увольнялись с работы, уходили из семей — чтобы ночевать на улице. Потому что наши митинги, пусть и согласованные с властями, не дали ничего. 70 000 подписей послали Путину... Но пока мы тут лагерем не стали, не начали обустраиваться, о нас и знать никто не хотел. И только потом уже в лагерь приехал Сергей Миронов, передал наши документы в контрольное управление».
«Полиции мы боялись. Силового разгона боялись, крови... Полиция сперва действительно была против нас настроена, но потом, когда поняли, за что мы стоим стеной, — стали нейтральны. Даже советуют: уберите плакаты, и мы зарегистрируем у вас не митинг, а народный сход. Заплатите штраф в 100 рублей».
Лагерь уже несколько раз «минировали», звонили по 02 и сообщали о заложенных там бомбах. Подбрасывали протестантам по мелочи листовки экстремистского содержания. ОМОН устал их убирать.
«Мы не хотим умирать ради какого-то непонятного Завода», «Не дадим отравить родную Уфу!», «Мы готовы сражаться за будущее нашей экологии и наших детей!»
Детский горшок на земляном полу. Пахнет свежими щами и толченой картошкой. Портрет молодого, образца 2000 года Путина над оконцем на фанерной стенке. А напротив — рисованный Высоцкий с его коронной фразой: «Спасибо, что живой!»
Мы приехали в палаточный лагерь вместе с Альмирой Жуковой, известной правозащитницей, исполнительным директором организации «За права человека и гражданина в Республике Башкортостан» и заместителем председателя Общественно-наблюдательной комиссии по республике. Собственно, она меня туда и затащила... Я и не собиралась писать репортаж. Слишком уж не главная, второстепенная для нашей великой страны тема — но так вдруг стало жалко этих людей, живущих в чистом поле в ожидании «незнамо чего»... Да еще и вольный Киев где-то в придачу, так непохожий на незаметно протестующую Башкирию.
Тусовщики не за бабло
Мужики колют дрова, запасая их на зиму. Две женщины пенсионного возраста дежурят сегодня по кухне, готовят еду на всю ораву... Есть и такие, кто живет тут посменно. Сутки через трое. Павел Ксенофонтов и Дмитрий Николаев — отцы-основатели. Они почти всегда на месте.
— Мы останавливали стройку своими руками. Просто приходили и вставали под экскаваторы. Когда возник лагерь протеста, запросто могли бы собрать до тысячи человек протестующих всего за несколько часов. Уходить отсюда нельзя: это наша земля, и мы будем за нее бороться!
«Ни пяди назад», — слышу я в ответ робкое эхо.
«Нам говорят, что все будет экологично, они поставят очистительные фильтры. А на самом деле все это пойдет в реку Уфимку. Люди свыклись с тем, что их травят... Что с ними никто не считается... Мы выяснили, что на Завод завезли списанное оборудование, причем не просто старое, а со сгоревшего подобного же предприятия в Англии. Сколько раз нас обвиняли, что мы проплаченные, раз не уходим, — выходит, что «не все равно» в этой стране может быть только за деньги!»
Местные бабушки, которые могли бы стать первыми жертвами строительства, так как живут как раз неподалеку, притащили протестантам яблоки и соленые огурцы-помидоры со своих огородиков. Подозревали, вероятно, что скоро «революционерам» есть будет совсем нечего.
Отдельная песня — молодые и семейные новоселы, дома которых были построены на единственной в мире улице Счастья, как на грех расположенной почти рядом с Заводом. Эти люди кровно заинтересованы в том, чтобы их дети не дышали вредной пылью. «Я работал в банке, — рассказывает молодой, обеспеченный на вид мужчина. — Когда узнали, чем я в свободное время занимаюсь, с работы выгнали... Или затыкайся, или уходи! Я и ушел — сюда».
Лагерь протеста в чистом поле — место встречи таких разных и одинаковых «нас». Объединенных одной проблемой и поэтому, наверное, пока еще неравнодушных. Бессмысленных тусовщиков «за бабло» здесь нет. Креативят все помаленьку. Летом прошел Марш матерей; «похороны» Завода, и даже с настоящим гробом, состоялись глубокой осенью. 4 ноября, в общегосударственный День народного единства, провели, как называют его сами участники, «Марш народного ополчения». Подключилась и блогосфера — ролики про Завод и упрямых протестантов набрали десятки тысяч просмотров в Интернете...
Но скоро зима. И пара сотен активистов «башкирского майдана» — капля в море на фоне миллионного города. Протестанты сдают свои позиции, массово людей поднять не удалось: большинству уфимцев до недавнего времени вообще по фигу, что и где строят. Так что говорить за всю Россию?
И тут в Башкирию приехал Путин. Через Миронова удалось передать ему письмо с просьбой разобраться в ситуации.
«Согласен», — завизировал президент это послание.
Упрямство нежелающих расходиться по домам горожан наверху все же заметили. Народ повеселел и начал немедленно утепляться. Завезли пару «буржуек» с соплом наружу.
Протестанты требуют проведения открытых публичных слушаний, на которых точно будет озвучено: чем вредно это предприятие? И почему невозможно разместить Завод подальше от Уфы, а не на улице Счастья? Люди просто хотят, чтобы их мнение было услышано, чтобы их не считали той самой «заводской пылью», с которой можно не церемониться.
Более 100 митингующих написали об этом Генеральному прокурору РФ Юрию Чайке. Что чиновники правительства Башкирии, позволив строительство Завода иностранцам, превысили свои должностные полномочия. «Под строительство были выделены земли сельхозназначения. Если факты подтвердятся, мы просим возбудить уголовное дело по соответствующей статье (ч. 1 ст. 286 УК РФ)».
Подобное же обращение было направлено и полпреду Президента РФ в Поволжском федеральном округе Михаилу Бабичу, уже начала свою работу комиссия. Возбуждено уголовное дело по факту мошенничества с перепродажей сельхозземли. То есть можем — если приспичит?
В ответ Завод попытался через суд взыскать с протестантов 5,7 млн рублей убытка за полугодовой простой строительной техники, сваленной рядом с шлагбаумом. Эти иски пока не рассмотрены. Протестанты же обратились в Верховный суд республики с требованием в судебном порядке установить факты нарушения закона лично главой республики Рустемом Хамитовым. В этом иске суд им отказал.
Вечерами охранники территории, которых нанял Завод, братаются на «башкирском майдане» со своими земляками, протестантами, травят анекдоты, курят вместе.
А им-то что, собственно, делить?
Уфа—Москва.
