Вадим Церковников — сразу видно — человек дела. Прежде разговоров кладет передо мной толстенную стопку бумаг (более 200 страниц), из которых несколько первых заполнено именами и регалиями почтенных академиков и профессоров, участвовавших в осмотре скульптуры на Мамаевом кургане, на остальных же — бесконечный список «болячек» бетонного пациента. Это заключение о «состоянии здоровья» монумента с рекомендациями его скорейшей реанимации, которое в начале июня 2013 года отправлено министру культуры Владимиру Мединскому.
В «Рабочем и колхознице» был труп
— Не знаю, утвердит министр или нет, — листая страницы заключения, говорит реставратор. — Еще в 2009-м я написал министру культуры Александру Авдееву жесткое письмо о том, что необходимо заниматься этим объектом. Был выпущен приказ в связи с обращением академика В.Церковникова и ряда других специалистов страны о назначении госкомиссии по комплексному обследованию монумента. Я за свой счет вывез экспертов, и мы провели исследование. Александр Авдеев, как и полагается у чиновников, заключение передал зам. министра Павлу Хорошилову. В итоге назначили еще одну комиссию, состоящую из десяти чиновников и одного ученого, специалиста по фундаментам, которого потом благополучно сняли с должности. Она дала заключение, что монумент не находится в остро-аварийном состоянии. И все. Тишина. Потом, правда, с Авдеевым я встретился и договорился. Но действий никаких не было. Новому министру я неоднократно писал письма — и в 2011-м, и в 2012 годах. Но мне или не отвечали вовсе, или отвечали, что все хорошо. Но это, к сожалению, не так.
— Волгоградский пациент в более тяжелом состоянии, нежели была московская пара на ВВЦ?
— Определенно. «Рабочий и колхозница» разбирается на сорок отдельных элементов, они из нержавейки, а «Родина-мать» из железобетона, она монолитная. «Рабочего…» разобрали, и конструкция могла еще хоть 20 лет лежать так в цехе, и можно было не беспокоиться за ее сохранность. А «Родину-мать» не разберешь, и чем дольше продолжается процесс коррозии, тем меньше ей остается жить… А знаете, кстати, как я встретился с «Рабочим и колхозницей»?
— Как же?
— Еду как-то по проспекту Мира и замечаю, что монумента-то с трассы не видно. Думаю, сняли его, что ли? Оказалось, нет, стоит, просто деревья подросли и закрыли обзор. А скульптура тогда стояла у самого северного входа ВВЦ, вокруг нее была автомобильная стоянка. Смотрю, металлические входные двери в постамент поломаны, забрался внутрь. И тут же попал в милицию! Потому что обнаружил там труп. Полностью разложившийся. Полусгнившая одежда и косточки. Получается, что, кроме ребят, которые пишут «здесь был Вася» и таких несчастных, как тот, которого я нашел, никто туда не заходил.
— Да уж, жутковато... И много в России монументов, которые находятся в таком же плачевном состоянии, в каком тогда была скульптура «Рабочий и колхозница» или сейчас «Родина-мать»?
— Если говорить о монументах, которые сделаны из недолговечных материалов на основе бетона, то их десятки тысяч по всей России. Особенно много памятников Ленину. Много монументов, которые ставили в память о событиях Великой Отечественной войны в каждом городе, селе, погосте, и сейчас все они разваливаются. Речь не только о скульптурах из бетона, но и из других материалов. А все потому, что никто не занимается мероприятиями по эксплуатации всерьез, ну, может быть, помоют, почистят, не более того. Ни органы Министерства культуры, ни местные власти. В законодательстве РФ даже не предусматривается, что в состав проектной документации должен входить проект эксплуатации. А ведь особенно это важно, если речь идет о памятниках истории, культуры и архитектуры.
— А сейчас «Рабочего и колхозницу» эксплуатируют как необходимо?
— Проект эксплуатации сделан, передан в администрацию Департамента культуры Москвы.
Родина без защиты и опоры
— Вернемся в Волгоград. Итак, вы с группой экспертов осмотрели «Родину-мать». Сейчас в каком состоянии памятник?
— Разрушается... «Родина-мать» — одна из самых высоких статуй мире. Статуя «Свобода, озаряющая мир» почти вровень с ней, но обшивка американки сделана из выколоченной трехмиллиметровой меди, кстати, из металла российского производства, а это совсем иной материал и требует другой эксплуатации. «Родина-мать» — бетон, статуя Свободы — медь. Есть в Рио-де-Жайнеро 30-метровый Иисус Христос, который стоит на семиметровом постаменте. Он из железобетона и стоит на высоком месте, как и «Родина-мать». Но в Бразилии другие климатические условия, там морозов нет. У нас самое страшное для бетона — это процесс морозостойкости, изменяющий физико-механические свойства материала.
Выпал дождь, и только влага попала в бетон, начинается его химическое разрушение, вызванное взаимодействием компонентов с присутствующими в воде веществами, что значительно ослабляет механическую прочность бетона. Зимой, и особенно весной, в Волгограде может быть два-три цикла по морозостойкости в течение суток. То есть как только вода насыщает монумент в зимнее время, при изменении температур идет процесс размораживания и замораживания. Вода при замораживании создает дополнительные напряжения в поверхностном слое, тем самым постепенно разрушает его и отслаивает от несущей арматуры. А что такое произведение скульптуры? Это и есть поверхностный слой! Защитная пленка бетона «Родины-матери» практически уничтожена. И вы бы видели, как латают ее поверхность: отвалился кусок, раз-два, штукатурным раствором замазали, и все. То есть серьезных эксплуатационных и реставрационных мероприятий поверхностного слоя и самой скульптуры не производилось и не проводится.
— То есть с тех пор, как вы забили тревогу, проблемы не пытались решать?
— Похоже, что так. Но главное, сейчас вскрылась страшная вещь. Выяснилось, что Николай Никитин (который участвовал в проектировании главного здания МГУ и Останкинской башни. — М.М.), будучи выдающимся, как считали, конструктором, оказалось, разработал посредственный проект фундамента.
— Как так?
— А как можно было поставить такую мощную скульптуру, весом около 8000 тонн, на основание из сплошного слоя глины?! 16-метровый фундамент, без свайного поля и ростверка. Поэтому она и двигается.
— Можно поподробнее: по какой технологии ставили скульптуру и что сделали не так?
— Раскопали котлован на кургане на глубину двух метров, на глину шлепнули фундаментную плиту, забетонировали 16-метровый стакан фундамента и накрыли его насыпным грунтом с кирпичом да всяким мусором. Сверху насыпного грунта положили глинистый слой, покрыли черноземом, посадили травку, и считают, что все хорошо. Нет, не хорошо. Нужно было сваи забить. Сделать ростверк. Хорошую плиту. Фундамент. И анкерное защемление с фигурой. Почему все это не было сделано, мне непонятно. Скульптура стоит свободно. И теперь она имеет крен. Наклоняется по двум причинам: движение фундамента плюс деформации самой фигуры. Усугубляют ситуацию колебания меча от ветровых нагрузок. Никто это комплексно не исследовал. Она трещит не только в руке, которая держит 33-метровый меч. А по всей поверхности скульптуры. Все это задокументировано в заключении.
— А сам меч, считаете, нужно заменить? Его ведь реконструировали в 1972 году?
— Тогда как раз только с мечом и работали. Изначально меч был облицован титаном. Обшивка в результате его собственных колебаний не выдерживала напряжения в сварных швах, начала трескаться и издавать навязчивый шум. Потому меч изготовили из листового металла, а на поверхность нанесли антикоррозийный состав. В результате он стал на 4 тонны тяжелее — был 12, стал 16. Естественно с увеличением массы он стал давать меньше колебаний. Перестал болтаться. Но я считаю, если реставрировать, то нужно менять и меч. Он должен быть из нержавейки или титана — здесь важен материал. Чтобы альпинисты могли осуществлять только внешний осмотр, а не обрабатывать ее антикоррозийным покрытием, тем более на такой высоте.
— А что происходит с фундаментом? Из-за чего он затоплен?
— Это даже смешно, что на высоком месте подтопляет фундамент через глинистые грунты. Странно, но факт, его нужно исследовать. Кто-то говорит, что все то ли из-за полива газонов, то ли из-за осадков. Но это вряд ли. В опасном соседстве со статуей находится станция с тремя резервуарами и напорными трубопроводами питьевой воды, их емкость по десять тысяч кубов в каждом. Все под напором. Резервуары и трубопроводы довоенные, с тех пор их не ремонтировали, и они пропускают воду. Грозят «Родине-матери» еще большим подтоплением. Сейчас на Мамаевом кургане сделали 11 дополнительных скважин, с помощью которых можно выяснить степень подтопления фундамента и уровни колебаний подземных вод.
— Но больше всего опасений вызывает крен скульптуры. Насколько сейчас показатель близок к критическому?
— 277 мм — критический показатель, 222 — последний. Но «Родину-мать» качает, показатель ползет то туда, то сюда. В зависимости от климатических и гидрогеологических условий ситуация меняется.
— Получается, «Родина-мать» в любой момент может упасть?
— Запросто! Она непредсказуема. И неустойчива из-за глинистого основания, которое нельзя укрепить современными технологиями, нужно укреплять фундамент... Можно укрепить песчаный и суглинистый грунты, как это делают сейчас на объектах Московского Кремля. В таком грунте есть поры, куда можно закачать препарат. А в глину ничего не накачаешь. Конечно, она может и разрушаться, и в конечном итоге упасть. И все при помощи современных горе-чиновников…
— Кого именно?
— И бывших, и нынешних чиновников. Они грубо нарушают 73-й ФЗ, который регламентирует порядок проведения работ на объектах культурного наследия. А монумент «Родина-мать», между прочим, указом Дмитрия Медведева в декабре 2011 года был отнесен к объектам особо важного федерального значения. Но каждый чиновник, приходящий на работу, думает, вот я пять лет отсижу, а потом после меня — хоть трава не расти. Вот в чем беда. Так нельзя. Чтобы создать великое государство, нужно знать свою историю. А это исторический памятник, связанный с таким великим событием, как победа советского народа над фашистской Германией. Живы еще ветераны, их обижать нельзя. Столько миллиардеров, а сюда деньги не могут найти!
Павшие на Мамаевом кургане
— Но все-таки что делать? Не поздно ли лечить скульптуру?
— Никогда не поздно. Нужно создать при Министерстве культуры РФ постоянно действующую комиссию и сформировать авторский коллектив. Сначала нужно определить объем и стоимость работ. Плюс предпроектные работы и смета должны пройти государственную экспертизу. Я могу все что угодно говорить, но пока на стол не будут положены документы, разрешающие проведение всех видов реставрационных, восстановительных, научно-исследовательских работ, ничего не начнется.
— В 2009 году озвучивалась сумма 220 миллионов рублей — это только на проектные работы. Сколько сейчас может стоить реставрация волгоградского монумента?
— Сейчас потребуется большая сумма, и мы ее знаем ориентировочно. Зависит от объема работ, а его тоже предстоит точно определить. Важно выбрать оптимальную последовательность восстановления и реставрации монумента. Но думаю, ничего страшного, если он немного постоит в лесах. В конце концов, ансамбль «Героям Сталинградской битвы» — огромный комплекс с множеством объектов.
— А они, кстати, в каком состоянии?
— Их тоже нужно реставрировать. Кстати говоря, в 1954 году, за 14 лет до строительства основного монумента, его скульптор Евгений Вучетич со своей командой поставили 16-метровый памятник «Соединение фронтов». Из такого же бетона. Верхняя часть скульптуры уже разрушена, арматура торчит. Критический момент — пять-семь лет, и все может развалиться вовсе.
— Большинство объектов скульптурного ансамбля выполнены из недолговечного бетона. Выходит, весь комплекс «Героям Сталинградской битвы» рано или поздно исчезнет, даже если его отреставрируют. Насколько можно продлить его жизнь?
— На самом деле бетон в монументах больше 50 лет в экстерьере сохранить трудно. Сегодня мы можем только приостановить процесс разрушения бетона на некоторое время. Но не нужно забывать, что речь идет о произведении искусства, и с ним никто не имеет права ничего делать без специального разрешения. В конце концов, жива вдова Вучетича Вера Владимировна, и у нее есть авторские права. Нельзя снести это произведение, она этого не разрешит. Кстати, по словам вдовы, ЦК КПСС разрешил выполнить монумент в бетоне как временный вариант, а затем предполагалось перевести его в более долговечный материал.
— Я и не призываю его снести, и, надеюсь, никто не додумается. Но хотелось бы понять, как часто нужно будет устраивать профилактику «Родине-матери», если сделать грамотную реставрацию?
— На самом деле нужно один раз сделать настоящую научную реставрацию, а потом постоянно заниматься эксплуатацией и исследованиями. Это важно для любого большого монумента — будь то «Рабочий и колхозница», «Родина-мать», или Гагарин на Ленинском проспекте в Москве, которым уже тоже пора заниматься. Вообще всеми памятниками нужно заниматься. Без исключения. Взять хотя бы бронзовый монумент. Там часто каркас металлический, а он со временем начинает ржаветь, возникает коррозия. Она может быть поверхностная, щелевая, контактная, а вовнутрь никто не может заглянуть и никто не видит этого. Потому что внутреннее пространство среднестатистического памятника замкнуто в бронзовую оболочку и, как правило, недоступно для обозрения. Чтобы проверить, нужно монумент поднять и опустить, а это недешевое развлечение. Я вообще думаю, что пора учиться проектировать памятники таким образом, чтобы можно было болтики открутить, крышечку открыть, все проверить, обработать, а если нужно, и каркас заменить, и на 10—15 лет закрыть и спать спокойно. Вот это была бы грамотная эксплуатация.
— Вадим Михайлович, а вы почему так яро за «Родину-мать» болеете?
— Мне неинтересно заниматься легкими объектами. Я много таких отреставрировал. После работы со скульптурой «Рабочий и колхозница» не вижу равного ей объекта, кроме как главного монумента «Родина-мать зовет!». Это сложнейший объект реставрации с инженерной точки зрения. Кроме того, мой отец и еще тринадцать родственников погибли на фронтах Великой Отечественной войны. Считаю, что это мой долг перед ветеранами, моими близкими, моей страной под названием Россия, наконец.
