Давайте не будем друг друга обманывать. Сегодня, когда «Новая газета» заявляет, будто ей 20 лет (первый номер вышел 1 апреля 1993 года), она, на самом-то деле, празднует всего лишь 19 лет и 7 месяцев.
Эта газета, из-за того, что у нее кончились деньги, в 1995-м году не выходила 5 месяцев. Но лично мне повезло, что тогда она не выходила. Ровно поэтому, как ни парадоксально, я в «Новой газете» и напечаталась.
А все началось с того, что однажды я приперла в «Огонек», где тогда работала, заметку про стриптиз в Амстердаме. Ну, представляете, первый раз в Голландии, море впечатлений – красные фонари, зеленые огоньки, стриптиз-автоматы… И уж в самое сердце поразил порно-театр. А именно - удивительное сочетание механизации процесса (артисты откровенно скучали, выполняя на сцене сложнейшие «любовные» упражнения) с последующим поведением этих же артистов в момент, когда их никто не видит. Парочку, которая только что весьма постно отработала смену в театре, я встретила потом на улице – в обнимку и в поцелуях.
«Мир - конечно же, театр, но актеры в нем тоже люди. Им дороже чувства, чем их демонстрация», - поставила я в своей заметке духоподъемную точку и потащила ее в редакцию.
Однако моего редактора в кабинете не оказалось. Кажется, он тогда ушел в отпуск. За его столом сидел новенький. Он прочитал заметку и сказал: «А зачем это публиковать в «Огоньке»? Все ж таки журнал для семейного чтения. Мы тут «Новую газету» опять открываем. Для нее это самое то».
Это был Акрам Муртазаев, один из отцов-основателей «Новой». Он пересиживал в «Огоньке» трудные времена – те пять месяцев, которые газета не выходила. Как только горн протрубил, что пора (а это был август 1995 года), он патриотично вернулся в «Новую» вместе с портфелем заметок, которые, как партизан, копил в «Огоньке».
Он честно опубликовал в «Новой газете» мой текст, сопроводив его замысловатым подзаголовком: «В сексуальной революции роль баррикад исполняют подушки».
…Сегодня, конечно, уже трудно представить, чтобы «Новая газета» взяла такую заметку. Ну, разве что, если бы речь в ней шла о том, как губернатор Н-ской области в тот же «квартал красных фонарей» отвез весь свой аппарат за бюджетный счет.
У них там вечный бой. И максимум «внеклассного», что они мне позволяют у себя напечатать - это скорбный рассказ о сложностях перевозки собак самолетами. Да и то – по огромному дружескому блату, и подспудно, может быть, в память о том, как главный редактор «Новой» Дмитрий Муратов когда-то пытался «переформатировать» Аню Политковскую. Он годами причитал над ее чуть ли не единственной заметкой, не связанной с войной и с политикой в целом. Это была заметка про ее собаку.
«Может ведь, когда захочет!» - восклицал Муратов. Но она хотела другого.
При этом в жизни – это в праздник ее газеты я хочу сказать тем, кто знает Анну только по публикациям – была легкой и веселой; ничто женское ей было не чуждо.
Мне вообще везло на то, что с самыми боевыми журналистами «Новой» я общалась в каких-то очень мирных условиях. Например, с Юрием Щекочихиным мы познакомились в одном журналистском круизе, который организовал наш общий приятель Сева. На Кипре, где пароход стоял считанные часы, Щекочихин оказал мне и моей подружке неоценимую помощь: научил, как быстро добраться из глухого портового поселка до города. Останавливаешь любую машину и начинаешь выспрашивать: как доехать до центра? А каким автобусом? А где остановка? В конце концов, по мысли Щекочихина, местный житель должен плюнуть и посадить нас в свою машину.
Этот план удался на двести процентов. Добрые киприоты мало того, что показали нам центр Лимасола и угостили кофе в шикарном кафе, так еще и доставили обратно на пароход.
Куда меньшую любезность Щекочихин выказал нашему другу Севе, который, соответственно, был директором круиза. Он подговорил администратора из бюро информации торжественно, на весь пароход зачитать радиограмму о том, что жена директора круиза подарила ему двойню. Что тут началось! Руководители групп выстраивались в очередь под каютой директора для поздравлений. Рядовые пассажиры сбрасывались по мелочи, чтобы в ближайшем порту накупить сосок и бутылочек. Команда принялась печь именинный пирог. Телевизионщики кинулись брать интервью. А директор глотал таблетки и отбивался сомнительным аргументом: «Это не я! Не я!».
Даже в самых мирных обстоятельствах журналисты «Новой газеты» умудрялись найти приключения на свою и чужую голову. Однажды, когда я работала на радио, ко мне в эфир пришел журналист из отдела расследований этой газеты по имени Роман. Он был высокий, молодой и красивый. Только прошу не путать с другим Романом, который тоже работал в этом отделе, и тоже был высоким, молодым и красивым. Мне кажется, они специально набирают в этот отдел сотрудников с одинаковыми именами и внешними данными, чтобы запутать следы.
Так вот. Закончился эфир. Роман ушел. И через пять минут мне позвонила наша охрана: вашего гостя задержала милиция! Оказалось, что Роман, выйдя из лифта, почему-то направился не к центральному выходу, а к служебному. И оказался в закрытом дворике, окруженном забором. Роман, недолго думая, решил через этот забор перемахнуть. А там, как выяснилось, была «режимная территория». Вот их охрана и вызвала милицию, чтобы оформить «незаконное вторжение». Ну, слава богу, удалось с ними договориться. Кстати, о существовании внутреннего дворика, благодаря расследователю Роману, я узнала впервые, хотя в здании до этого проработала несколько лет.
Прошло два года. И вот представьте мое удивление, когда, забежав на днях в «Новую газету», я встретила в коридоре красавца Романа… на костылях. «Это еще с тех пор?! - не совсем тактично пошутила я. - Или это производственная травма? - спросила уже более серьезно (с их работой всего можно ожидать). «В футбол сыграл неудачно», - вздохнул Роман.
Это такая газета – сплошной сюрприз. Хорошо, что я ни минуты не работала у них в штате. Потому что по этой причине по праздникам я получаю от них корпоративные подарки, которые своим сотрудникам не положены. Однажды - это был год победы Аркадия Мамонтова над английскими шпионами – мне прислали камень с углублением и секретной крышечкой. В другой раз я получила скатерть-скан «Новой газеты», завернувшись в которую, пользуюсь неизменным успехом на тех пляжах, где встречаются состоятельные русские туристы (напомню, что согласно официальным опросам, проведенным на Рублевке, «Новая» - самое популярное тамошнее издание).
Наконец, под прошлый 2012-й год от них пришел календарик почему-то на 2024 год. На этом календарике переливались изображения Путина и Медведева: одно переходило в другое. Мол, oба forever.
И вот теперь, кстати, о Путине. Да, бывает, что «Новая газета» не слишком хвалит не только его, но, страшно сказать, даже его окружение. Но они все зря обижаются (а если судить по тем бесконечным приключениям, которые случаются с бизнесом совладельца «Новой» Александра Лебедева – они обижаются). Ведь они – не первая власть, против которой «Новая». Она, может быть, даже вообще против любой власти. К примеру, я храню номер за 1 апреля 1996 года. Тогда – вдруг кто забыл? – шла избирательная кампания Бориса Ельцина. Этот номер был битком забит материалами, согласно которым Ельцин был последним кандидатом в президенты, за которого следовало бы голосовать. Особенно впечатляло письмо челябинской пенсионерки Галины Кичигиной: «К приезду Ельцина гастроном на углу улиц Володарского и проспекта Ленина был вылизан до блеска. Продавцам, которые работали, были выданы ослепительные белые халаты, а кто не работал – играли роль посетителей. Ценники в витринах поменяли – и все «подешевело» аж на 30-40 процентов. И как вы думаете, стоит ли голосовать за одураченного Ельцина? Он жалок!».
…Единственное, чего я сегодня от себя (и, смею надеяться, от многочисленных коллег) желаю «Новой газете» в день ее 20-летнего юбилея - это дожить до того, чтобы ругать следующего президента. И чтобы для этого им не пришлось сначала прожить еще 20 лет.
