Путь к сердцу лежит... «через бедро»

Операция на сердце — минутное дело? Нет, секундное!

Встречаться с маэстро Акчуриным всегда приятно: вот и на этот раз минута в минуту назначенного времени он галантно приглашает к себе в кабинет на интервью, но сразу предупреждает: «Желательно поговорить быстро». «В темпе вальса?» — уточняю я. «Нет, в темпе мазурки», — улыбается Ренат Сулейманович. Известный на весь мир кардиохирург — на разрыв. Каким-то чудесным образом он успевает каждый день делать сложнейшие операции на сердце, искать деньги у благотворителей на те операции, которые еще не включены в список по госквотам, следить за мировыми новинками лечения с применением самых современных технологий, выступать на российских и международных конференциях, конгрессах, вести мастер-классы в других городах...

— На прошлой неделе мы провели выездное заседание московских врачей в Казани, — говорит Ренат Сулейманович. — Не только познакомились с клиниками в районах и крупных городах, но каждый из нас высказал свои пожелания, что можно сделать, чтобы улучшить их работу, прочитали лекции, провели мастер-классы по новым технологиям. Да и самим нам было чему поучиться у них, что мы и делали интенсивно в течение трех дней. В целом общее впечатление от клиник в Татарстане очень хорошее: высокий уровень работы кардиохирургов, хорошее оснащение, многие владеют английским, стажировались за границей. Все это и позволяет им держаться на уровне современных требований в кардиологии.

Кстати, десант московских врачей под предводительством Акчурина слетал и в город Альметьевск, чтобы там «вживую» показать применение новых малоинвазивных вмешательств в сердце по новейшей технологии, какую уже провели в Москве шестерым тяжелейшим пациентам. И здесь им подобрали трех больных с критическим стенозом аортальных клапанов. По новой методике двум сделали пластику клапанов через маленький разрез на груди. Третьему больному (у него была аневризма грудного отдела аорты) через бедро в место случившейся аневризмы ввели атравматично протез. «Все операции мы выполнили за один день, в пятницу, — пояснил Акчурин. — Пациенты через три дня уже ходили, а через 2–3 дня их выпишут». Вот такой мастер-класс!

А на следующей неделе Акчурин полетит в Хабаровск на научно-практическую конференцию «Проблемы развития кардиохирургии в Дальневосточном федеральном округе». И тоже будет проводить мастер-классы и рассказывать об опыте малоинвазивных вмешательств в сердце.

— Ренат Сулейманович, сколько времени длится операция по установке аортального бесшовного биологического клапана, который в своем центре вы уже установили шестерым больным? По телефону вы мне сказали, что на это уходит всего минут двенадцать...

— Я бы сказал секунд 20. Сама операция проводится очень быстро и должна проводиться быстро, так как на операционном столе — пожилые люди с букетом сопутствующих заболеваний. Для них губительны и лишнее время наркоза, и долгое время использования искусственного кровообращения. А при новой методике и новая скорость проведения операции, и меньшее кровотечение, меньшая травма и быстрое восстановление больного. Все это позволяет пациенту вечером проснуться после наркоза, а утром ходить. Эти малоинвазивные операции выполняются через 10-сантиметровый разрез на груди, очень быстро вставляется клапан. Но подготовка к такой операции может длиться час и полтора.

К счастью, появились новые виды клапанов, которые можно имплантировать при открытой операции на сердце: за 5–10 минут. Когда, например, надо делать коронарное шунтирование больному с тяжелой ишемической болезнью сердца, а у него еще и резкое сужение аортального клапана. Как правило, такое случается в немолодом возрасте. Поэтому мы выполняем стандартное коронарное шунтирование и одновременно заменяем аортальный клапан очень простым способом. Технология позволяет быстро удалить пораженные кальцием створки аортального клапана. У пожилых людей клапан в результате отложений кальция становится твердым и очень плохо пропускает кровь. Сосуды сердца растягиваются и начинают пробивать себе «патологическую дорогу». В результате может начаться отек легких. Эти больные часто погибают не от сердца, а из-за проблем с легкими. И таких пациентов сегодня немало.

«30% больных с аортальным стенозом так и не доходят до хирурга, погибают»

— Почему так происходит? У кардиологов в поликлиниках нет в руках инструмента, чтобы определить тяжесть заболевания? Или они вовремя не направляют больных в специализированные центры?

— Скорее кардиологи на местах понимают, что открытым путем такого больного оперировать нельзя: он старый, очень тяжелый и просто умрет на операции от наркоза. К тому же врачи плохо информированы о малоинвазивных технологиях, не знают о них или не знают, где их делают. Не всегда знают, что и при огромных аневризмах человека можно спасти. Статистика показывает: такие больные часто погибают от разрывов аневризмы. Хотя технология нами тоже отработана: спасительный клапан устанавливается в месте разрыва через бедро. Мы открываем на бедре артерию, делаем маленький прокол, заводим в эту артерию свернутый в жгут протез, доводим его до того места, где есть огромная аневризма и она грозит разрывом или уже разорвалась, и восстанавливаем нормальное кровообращение.

— Но ведь такие операции с аневризмами и установкой в месте разрыва аортального клапана начались не вчера...

— Удивительное дело, но эти операции еще в советское время, в 70–80-х годах, придумал харьковский хирург Николай Леонтьевич Володось. Это была гениальная задумка — вставлять клапан в место разрыва аорты через бедро. К сожалению, идея так и не дошла до промышленного воплощения. А сейчас весь мир такие операции делает. Разработаны другие, более совершенные технологии. Да и в России в хороших ведущих клиниках количество открытых операций резко сокращается. Только мы в своем центре уже сделали более 120 операций по замене аортальных клапанов малоинвазивным путем. При этом мы еще делаем гибридные операции. Результаты очень хорошие.

— Расскажите более подробно об операциях на сердце последнего времени. В чем их новизна?

— Называются они бесшовное протезирование аортального клапана. Это одна из новейших методик, выполняемых через маленький разрез на груди. Мы впервые в России сделали 6 таких операций. Очень важно, что при этом не делается ни одного шва, клапан подбирается по размерам аорты и благодаря металлу «с памятью» устанавливается в ней идеально. Самые тяжелые больные, кого мы оперируем через бедро и через маленький разрез на груди, это те, чьих сердец вообще нельзя касаться, чтобы не спровоцировать сердечную недостаточность. Это пациенты, как правило, высочайшего риска: их возраст от 80 до 90 лет. У них масса сопутствующих заболеваний: диабет, ожирение, одышка, легочная или сердечная недостаточность. Поэтому после операции мы быстренько «уносим ноги», чтобы больной не получил лишний наркоз. Хотя и такие больные в 97% случаев переносят эти операции хорошо. Но бывают гораздо более молодые пациенты, у кого есть необходимость делать сочетанные операции: коронарное шунтирование и установку клапана.

— Бывают ли осложнения после таких операций?

— Операций совсем без осложнений не бывает. Какой-то процент всегда нужно прогнозировать. Но с этими шестью больными пока все в порядке.

— А каковы возможности у России, чтобы операции для «неперспективных» больных встали на поток?

— Думаю, со временем при большом количестве таких операций они попадут в список выполняемых по госквотам. Государство сегодня выделяет немалые деньги на лечение тяжелых больных, в том числе и кардиологических.

— Их можно будет делать в массовом порядке?

— Для этого потребуется воля Минздрава. Нужны выступления специалистов в прессе, доказывающие, что эти операции могут встать в ряд высокотехнологичных и оплачиваемых государством. Ведь рядовому россиянину найти 5 тыс. евро на установку аортального бесшовного клапана практически нереально. Тем более в таком пожилом возрасте. Надо, чтобы государство обратило внимание на этот контингент россиян.

— Ренат Сулейманович, не так давно вы устанавливали клапаны, произведенные в Америке. Теперь — пришедшие в нашу страну из Италии. А что, в России совсем остановилась наука?

— Россия в этом смысле давно стоит. Насколько мне известно, в области создания катетерных методик есть отечественные группы энтузиастов, которые еще не представляют себе всех трудностей, ожидающих их на пути внедрения. 22 года страна живет после перестройки, но пока еще очень мало вложено в создание таких важных технологий. А, скажем, годовой бюджет исследовательских работ некоторых западных фирм превышает миллиард евро! Они и поставляют нам клапаны за 5 тысяч евро.

— Много раз в интервью «МК» вы говорили о том, что будете помогать людям, кому далеко за... Что и продолжаете делать. А по России эта программа может пойти?

— Сложный вопрос. На такие операции лично я нахожу деньги через различные благотворительные фонды. Добывать средства для пожилых нам помогает Общественная палата РФ. Пару раз сами собирали благотворительные вечера, посвященные проблемам здоровья престарелых людей. А вырученные деньги шли на покупку клапанов для них.

— Но вас хорошо знают в России. И живете вы в столице, где есть возможности для добывания благотворительных денег. А как обычному кардиологу в глубинке найти деньги для «своих» старичков?

— Можно вести речь только о крупных кардиоцентрах. Не уверен, что эту методику нужно давать в каждую клинику. А вот госучреждения федерального уровня (их порядка 35–40 в России), думаю, способны выполнять такие операции. Надо только снабдить их клапанами и обучить персонал, чтобы врачи могли имплантировать их своим больным. Во-первых, это облегчит работу самих кардиохирургов — такие операции выполняются гораздо быстрее. Во-вторых, результаты фантастические: больные, которые раньше были обречены умирать от генеративного изменения аортального клапана, будут жить. Считаю это главнейшей задачей российского здравоохранения.

«В нашем государстве пока не потрачено ни рубля на создание таких важных технологий»

— Ренат Сулейманович, насколько реально внедрить такие клапаны хотя бы в крупных центрах в России?

— Абсолютно реально. Хотя бы потому, что Минздрав должен понимать: главная задача, которую ставит сегодня перед ним наше правительство, — продление жизни россиян. Считаю, улучшение здоровья пожилых людей — важнейшая точка приложения потенциала Минздрава и российского общества. И это нельзя откладывать в долгий ящик. К счастью, многие сегодня это понимают. У меня за стеной в палате лежат больные, которым отказали в операции в десятках клиник. Типичная формулировка: не выживет на операции, сопутствующие заболевания... Но две женщины, 76 лет и 81 года, два дня назад благополучно перенесли тяжелейшие операции по установке аортального бесшовного клапана, а через 3 дня уйдут домой. И будут жить.

— С января этого года начал действовать новый закон об охране здоровья россиян. Что-то из того, о чем вы сейчас говорили, прописано в нем? Или от закона мало что зависит?

— Закон — это направление, а не решение конкретных задач. Я считаю целесообразным вернуться к старой традиции: в Минздраве был свой ученый медицинский совет. Он и мог бы решать вопросы оперативного направления сил и финансовых средств государства туда, куда это необходимо сегодня. Но в последние годы в Минздраве принимались лишь собственные решения, как известно, не всегда удачные. Увы, и сегодня я не вижу активных действий, которые бы позволили повсеместно на территории России внедрять малотравматичные технологии в кардиохирургии и, в частности, имплантировать спасительные бесшовные аортальные клапаны немолодым сердечникам. И чтобы это стало госпрограммой. К сожалению, в этом плане очень мало что сделано за последние годы.

— Министры приходят и уходят, а проблемы остаются...

— Есть надежда, что новый министр Вероника Игоревна Скворцова — врач по специальности (причем она энтузиаст, будучи неврологом, интересовалась сосудистыми проблемами), сможет что-то изменить в лучшую сторону относительно здравоохранения России. Одна из важнейших проблем, на мой взгляд, — оказание достойной медицинской помощи людям немолодым, для кого до сегодняшнего дня высокотехнологичные операции были абсолютно недоступны. Возможно, стоит создавать специальные кардиоцентры или даже геронтологические, консультировать немолодых людей, помогать им. Ведь таких пациентов сегодня очень много. Операции, которые мы делаем таким людям, — капля в море. Если таким образом удастся поднять продолжительность жизни немолодого населения нашей страны, то сделаем большое дело. И, может, даже появится возможность поднять работоспособный возраст россиян.

Но в нашем любимом здравоохранении происходят не очень прогрессивные вещи: страна, у которой в советское время было больше всего врачей на душу населения, сегодня испытывает огромный их недостаток: дефицит врачей в России порядка 30–40%. Врачебное служение — тяжелейший рабский труд. Но зарплаты у медработников остаются маленькими. Вернуть врачей в систему можно только тогда, когда с них будут не только требовать, но и заботиться о них. Одними требованиями в медицине никаких проблем не решить.