Открытое письмо отца Сергия (Сергея Баранова) Патриарху Кириллу вызвало бурю эмоций и в самой РПЦ. В среду 12 сентября Тамбовская Епархия, где он служил когда-то, провела церковный суд, на котором опального диакона реально предали анафеме.
Отцу Сергию — 37. Худой. Очень высокий, с маленькой бородкой, в цивильной толстовке. Просит называть его Сергеем, в крайнем случае — Сергеем Викторовичем. Хотя до 13 сентября он официально еще отец Сергий. Его первое место служения звонарем в 15 лет на колокольне Покровского собора, единственного на тот момент действующего храма в городе. Это интервью мы записали за день до церковного суда. И поскольку событие такого рода — отлучение от церкви — происходит крайне редко, не верилось до последнего, что такое возможно.
«Отделите меня от РПЦ!»
— Сергей Викторович, мне кажется, анафема это все-таки слишком круто — вы да граф Толстой... Неужели же такое может быть в 21 веке — просто за высказанное вслух личное мнение?
— Единственный такой случай анафемы, как я вспоминаю, за всю постсоветскую историю был связан с митрополитом Филаретом (Денисенко). Двадцать с лишним лет назад. Вначале его лишили всех степеней священства, в том числе и архиерейского. За то, что он отделился из Московского Патриархата и увел за собой украинцев. Создал автокефальную украинскую церковь. Это действительно мощная фигура. Он назвал себя Патриархом. Сейчас вся Украина в расколах. Я и сравниться с ним не могу.
Но при этом состоялось уже два заседания церковного суда Тамбовской Епархии (кстати, эта организация, церковный суд, была создана РПЦ всего пару лет назад). Я на эти заседания не ходил. Мне рассказывали, какие методики могут применять на подобных процессах.
Во-первых, суд этот полностью закрытый, присутствуют только я и противоположная сторона, никаких адвокатов, перекрестный допрос ведут архиерей и несколько его подручных, исповедник и благочинный. Так что на нем может произойти все, что угодно. Это исключительно мое мнение, но в церкви подчас беспредела и беззакония побольше даже, чем в нашем государстве.
Мне уже прислали телеграмму, где я заранее назван обвиняемым, подписи под этой телеграммой нет. Только печать. Зато на официальном бланке. Что я должен был думать? Обычная телеграмма! Посланная с обычного почтамта! Но председатель церковного суда отец Петр (Лукин) по телефону подтвердил, что посылали ее они. «Не бойся, наезжать не будем», — пообещал он мне. Да, так и сказал — «наезжать».
— Так вы пойдете на последнее заседание, где вам будет «объявлен» приговор? Кстати, который тоже известен заранее, как я понимаю.
— Нет, не пойду.
— А зачем вы, священнослужитель, все-таки так яростно и открыто бросились их защищать, Пусси Райот? Только вы да Кураев...
— Лично меня возмутила даже не сама история — хотя я также, как Кураев, считаю, что стоило напоить дурочек чаем с баранками или отхлестать ремнем за их выступление, меня возмутила мотивировочная часть приговора. Сейчас я заканчиваю юридический институт, иду на красный диплом. И я прихожу в ужас, когда осознаю, что светский суд судит Пусси, исходя из внутрицерковных законов! У нас пока еще светское государство! Российская Федерация! Это даже не общехристианские законы, по которым их судили! Внутрицерковные положения, которые принимались на разных, даже не на одном, Соборах. Кстати, сам Кураев последнее время умно отошел от этой темы, видно, была на то причина, я его в чем-то теперь даже понимаю. Последней каплей, которая заставила написать меня это письмо, был именно приговор. А не отношение к Пусси. Я не просил отлучить меня от церкви, но я очень прошу отделить меня от РПЦ — куда подальше.
— Вы боитесь за свою жизнь?
— Я боюсь провокаций. Опасаюсь выходить на улицу. Иногда звонят всякие странные личности (со мной Сергей по телефону тоже сперва говорил крайне строго и подозрительно- авт.) У меня мама пожилая.
«Меня дразнили Попиком»
Он действительно существует, отец Сергий ( Баранов). Ведь долгое время из церкви шла такая информация, что его вообще нет. Что он — совершенно другой человек и служит в Воронеже. Или что он — чуть ли не расстрига, болезный и пьяница... Так что из написанного правда?
По словам Сергия, в церковь он пришел случайно, в тринадцать лет. Это был обычный осенний день, когда семиклассник Сережа шел вместе с другом по улице, и из любопытства или на спор они заглянули в тот самый единственный в городе собор. Вдруг перед храмом остановилась скромная серая «Волга», и из нее вышел священник в строгой черной рясе. Именно тогда Сергей понял, что это — его. Так он в церкви и остался. В школе его задразнили «Попиком».
Причем привлекала его даже не будущность и не карьера, не архиерейство или высокопоставленное черное монашество, а почему-то служение простым диаконом. «Я поверил в Церковь как в обитель Божию, а не как в государственный институт».
Его научили перезвонам. Архиерейскому, пасхальному... Лет до девятнадцати Сергей исполнял послушание звонаря.
Когда в Тамбове восстанавливали старые храмы, они весь день вместе с бабушками-прихожанками таскали кирпичи. «А сейчас я не знаю, что у нас финасируется, кем финасируется, на какие такие,
деньги — храмов море, каждый год строят новые, все выше и краше, но осталась ли в них душа?»
— Муж работал в облисполкоме. Занимал должность. Для нас это был шок — решение сына придти к Богу, ведь это могло сказаться на карьере мужа, а он ходил и продолжал ходить в церковь, - говорит Ольга Валерьевна Баранова, мать Сергея. — Мой дедушка, Сережин прадедушка, служил когда-то в Санкт-Петербурге, но это было так давно, неужели гены сказались через столько десятилетий? После девятого класса мы буквально заставили поступить Сережу в училище культуры, на режиссерское отделение, но через год он ушел оттуда сам, сам принял такое решение, а затем уже поступил в духовную семинарию.
— Когда меня начали обвинять во всех грехах, я мысленно поблагодарил отца, который, к сожалению, уже умер, — продолжает Сергей Баранов. — Он всегда говорил мне: «Не теряй, Сергей, ни одной бумажки, ни одного документа» — и вот теперь они пригодились. Как только я высказал позицию, противоположную позиции церкви, они начали тут же заявлять, что я давно не служил, что меня вывели за штат, что я негативная и опасная личность. Или что я вообще выдуманная фигура. Просто они не ожидали, что я действительно реален. Нашли даже какого-то священника в Воронежской области, у которого совпадали имя, отчество и фамилия с моими. Он сказал, что ничего не писал. На этом и успокоились. Не стали задним числом совершать какие-то подлоги. Пока сохранялась эта легенда, я мог быть спокоен. Но зато затем им пришлось постараться, чтобы выставить меня в негативном свете и быстренько очернить. Получилось так себе, я считаю. Сказали, что за проступки я выведен за штат и давно не служу. Еще бы написали, что я уволен... В церкви я с
Безвыходная ситуация
— Из церкви уходят обычно от безвыходных ситуаций. Разве у вас она уже безвыходная?
— Я хотел быть услышанным. Но не так, разумеется. Не спал четверо суток. Звонили из Австралии, Финляндии, Лондона... Затем выяснилось, что звонок из Лондона — это вообще какая-то подстава. Потом прошла информация, достоверная достаточно, что мной занимается «отдел Э» — отдел по борьбе с экстремизмом. Я начал курить, хотя до этого не курил много лет...
Я понимаю теперь, почему люди уходят из церкви и молятся у себя в душе, молятся дома. Церковь, сращенная с государством, — это воистину страшно. Церковь не может больше быть нравственным ориентиром, не может собрать страну воедино, она посеяла раскол в человеческих душах. Сама того не сознавая. И самой церкви, я думаю, от этого больно и страшно. Но сделать здесь уже ничего нельзя...Вообще среди нас ходили слухи такие, что это сами церковники, что это им было выгодно, концерт Пусси, об этом, к примеру, писал протоиерей Винников. Но я больше не верю в эту «красивую» версию. Зачем, спрашивается, в храме города Москвы, где служит Святейший патриарх, настоятели зачитывали обращение к прокурору? Не стали бы такого делать, если бы это был замысел церкви... Просто Пусси настолько задели самолюбие высокопоставленных лиц, нашли их самую болевую точку. Вот все главные внутрицерковные проблемы и вылезли. Не квартира, не часы — поющие девчонки.
— Так все-таки как вы относитесь к Пусси?
— Сперва я думал, что девчонки просто глупые, забежали в храм и похулиганили, но теперь, после всего случившегося, у меня другое мнение — так же, как меня пытаются сейчас сделать церковным диссидентом, церковь зачем-то сделала их великомученицами, и теперь вся Россия это расхлебывает. А девчонки сами, может быть, и не осознавая того, все сделали правильно — давно надо было разворошить это осиное гнездо...
— А к своему поступку с письмом Святейшему с просьбой лишить вас сана, приведшему к вашей анафеме, относитесь теперь как?
- Они могут отлучить меня от церкви, но сан — это дар Божий, а не собственность Московского Патриархата. А Бога в душе у меня вообще никто не отнимет.
