Он мог стать маститым журналистом, лучшим репортером России, рассказывающим нам о событиях в Чечне, Ираке, Сирии. И из его статей мы узнавали бы о происходящем ту самую неподкупную правду, которую сейчас порой приходится отшелушивать из потока идущей информации. Потому что Дима писал о войне, но не любил войну. В войне всегда кто-то на чьей-то стороне, а Дима был на стороне тех, кто страдает от боевых действий. Помню, как во время грузино-абхазской войны под пулями и бомбежками он писал о вторжении грузинской армии, и абхазы ему рукоплескали. А потом абхазская сторона сбила грузинский самолет с беженцами, и Дима, стоявший на берегу моря, к которому прибивало останки тел, написал об этом кошмаре. В редакцию прибежали абхазские женщины, они кричали, махали у Димкиного лица руками: как он посмел защищать этот грузинский самолет. Минут десять он пытался объяснить им, что в самолете были люди — женщины, старики. «Это были грузины!!!» — кричали ему в ответ. Димка закрыл глаза, сжал зубы так, что скулы свело, и сказал почти шепотом: «Уйдите немедленно. Я прошу вас».
Он мог бы стать одним из лучших журналистов в жанре расследования. Потому что обладал обостренным чувством справедливости и, главное, — желанием докопаться до сути... Он мог неделями, месяцами проверять информацию, искать источники, заходить то с одной, то с другой стороны. У него было столько связей, что следователи, которые изымали его записные книжки после гибели, пришли в ужас. Там были сотни и сотни телефонов людей: и их всех следователям предстояло опросить.
А может быть, в мирные двухтысячные Дима ушел бы в публицистику и занялся своей любимой темой — русской историей.
Дима пришел в редакцию «МК», когда ему было уже 25 лет. Он прошел армию — служил в морской пехоте. Служил хорошо, честно. Его сослуживцы, да и просто морпехи, помнят Диму до сих пор. На его могиле каждый год весной появляется новая бескозырка. Зоя Александровна — мама Димы — не знает, кто именно ее кладет. Но факт, что после зимы старую бескозырку меняют на новую, а в День ВМФ на Димкиной могиле появляется много цветов. Помимо армии за его плечами был институт — один из лучших технических вузов России — МИФИ. А потом — работа на радио в качестве корреспондента. И еще — много поездок по России. На велосипеде он объехал около 60 российских городов, фотографировал разрушенные церкви, изучал провинциальную жизнь, разговаривал с людьми. А общаться он умел. Мягкая улыбка, взгляд, в котором прыгали искорки, — ему рассказывали все, как врачу или психотерапевту. Он был чистым, но зрелым и состоявшимся, со своей четкой жизненной позицией. Иначе бы его не убили.
К своим 45 Дима много кем мог бы стать. Но стал первым журналистом независимой России, погибшим за свою профессиональную деятельность. Он открыл скорбный список сотен корреспондентов, павших в борьбе с коррупцией и произволом. И пока убийцы его не наказаны, Россию можно считать лишь условно цивилизованной страной.
