Тема: те самые круглые 40 лет со дня выхода «А зори здесь тихие...». Понятно, День Победы, и нужно было что-то такое сотворить. А тут как раз он, юбилей. Можно было сделать просто для галочки. Само собой, приглашаются главные героини и герой, кинокритик, сторонний кинорежиссер, понимающий толк в профессии, кто-то из местных жителей, присутствовавших на съемках... Вот и готов сценарий. Они, конечно, придут, поговорят, вспомнят, как полагается, ведущий задаст написанные редакторами вопросы. Встретились, да и разошлись по-хорошему. Передача сделана, можно идти в пресс-бар пить боржоми.
Вроде все так и вышло. Но тут случилось нечто крайне редко присущее нашим ток-шоу. Судьба, отношения. Душа. Это ощущалось физически, на чисто вербальном уровне. Ведь фильм Станислава Ростоцкого беспримерен, на все времена. Давно нет в живых уже самого режиссера, только и его дух витал в студии.
Показывали кадры фильма — плакали все, и по ту сторону экрана, и по эту. А девочки все как новенькие. Именно девочки, хотя 40 лет прошло. Молоденькие, будто только что с экрана. Все на месте, слава Богу. Ведь Лиза Бричкина не умерла, не утонула в болоте, но превратилась в замечательную депутатшу Елену Драпеко. И никто не погиб. Вот они сидят все рядком: Женя Комелькова, Соня Гурвич, Галя Четвертак, Рита Осянина. Ну и, конечно же, старшина Васков Федор Евграфович, и он здесь был. И еще Людмила Зайцева, такая вся из себя красивая. И опять кадры. «Пять девочек, пять девчат всего было, и не прошли вы... Лично каждого убью, лично каждого убью...» — это Васков — Андрей Мартынов. И опять — чистые слезы у всех.
Там был кинокритик Шнейдеров. «В Германии «Список Шиндлера» обязали посмотреть всех школьников до единого. Надо, чтобы и у нас так пошли на «Зори...». Он очень романтичный, этот кинокритик, хотя прав, конечно. Но не будет такого уже никогда. Да и зачем смотреть по принуждению.
Там был кинорежиссер Грымов. Когда вышли «Зори...», ему только шесть лет исполнилось. «А мы с пацанами смотрели фильм из-за сцены в бане», — сказал он. Он очень честный, этот режиссер, слов нет. Хотя на самом деле ту сцену никак не могли пропустить мужчины всего СССР от 6 до 80. И смаковали, по многу раз глядели. Тупые цензоры баню вырезали, а зря. Не понимали, что для Ростоцкого показать обнаженное женское тело во время страшной войны стало делом принципа. Как художественный и смысловой прием, как несовместимость ужаса и красоты.
И ведущий Михаил Зеленский оказался на высоте. Интонация его была искренняя, неподдельная. Вот поэтому все сошлось, и получился катарсис накануне 9 Мая. Но кончится праздник со слезами на глазах, и опять в моде будут другие темы. Совсем другие. Опять мама убьет ребенка, отец изнасилует дочь. А люди в студии будут это очень активно, заинтересованно обсуждать.
Только это будет потом. А пока — и жизнь, и слезы, и любовь. И профессиональная удача в День Победы. Которую стоит отметить.
По просьбам телезрителей
«Завтра вы увидите, то, что никогда не видели, это будет завтра...» — пел когда-то Александр Барыкин на «Голубом огоньке». Это был тонкий намек на толстую советскую цензуру. Но времена меняются, а наша жизнь — никогда. Что было, то и будет. То и есть.
7 мая, накануне великого праздника, на НТВ в программе стоял фильм «4 дня в мае». Однако прямо перед выходом в эфир выяснилось, что по многочисленным просьбам ветеранов войны «кина не будет». И это правильно, ведь зритель, как известно, всегда прав.
Правда, «4 дня в мае» до сих пор идет в одном из центральных кинотеатров Москвы. Как ни в чем не бывало. В лучшее время, да еще и по льготным ценам. Запретный плод сладок, поэтому я пошел и посмотрел. 50 рублей — все удовольствие.
Только удовольствия никакого не было. Это очень тяжелый фильм, неоднозначный. Последние дни войны. Наша разведрота, состоящая из восьми бойцов, на окраине Берлина натыкается на детский дом. Там девочки тринадцатилетние, а заправляет всем местная баронесса. И еще есть немецкий мальчик. Для обитателей этого дома советские воины — захватчики, враги. Но по ходу дела противные стороны начинают понимать друг друга. Даже дружить. И еще любить, потому что среди разведчиков есть молодой парень, пианист, который влюбляется в девушку, помощницу баронессы.
И еще там есть немцы, много немцев. Они пришли на побережье, чтобы переправиться в Данию и сдаться англичанам. Наш немногочисленный отряд не имеет права их отпустить. Но наших восемь, а фрицев больше ста. Силы неравны, только никто воевать уже не хочет. И не может, не считает нужным, ведь война практически кончилась. Так и остаются они: одни в немецком детском доме, другие — на берегу, и друг против друга никаких действий не предпринимают.
Но тут Победа, 9 Мая! В детский дом заезжает машина, там полупьяный от радости советский майор и еще несколько солдат с ним. Он видит этих девочек... Он требует у командира разведки впустить всех вновь прибывших. Понятно зачем? По праву победителя. Вот и командиру разведки тоже понятно. И он принимает решение даже близко не подпускать сюда этих братков своих. Да братки больно уж буйные, и много их, очень много. Между своими завязывается бой, а девочки укрываются в подвале. Командир просит мальчика бежать за подмогой к немцам. И немцы приходят, помогают хорошим русским. Против плохих русских. Погибают и те, и другие, и третьи.
Фильм заканчивается так: спасенные девочки вместе с остатками благородных немцев отправляются-таки на катере по морю в Данию, чтобы сдаться англичанам...
Нам говорят, что сценарий написан на основе реальных событий. И мы знаем, что подобные события в оккупированном Берлине имели место быть. В советское время это скрывали, потому что армия-победитель не могла иметь на своей репутации черные пятна.
Нас воспитывали, просвещали как идеальных правоверных. И мы верили. И гордились. Но жизнь оказалась сложнее. И страшнее. Там было все — и великие подвиги, и преступления, которые не скрыть. Потому что война, какой бы справедливой и освободительной она не была, — это страх и грязь. Это ненормально.
Кто может упрекнуть нашего солдата, у которого дома уничтожили всю семью, всех до единого. И нет возможности всех простить. Месть, благородная или животная — обычная реакция обычного человека. Слабого по природе своей, который вынужден был стать сильным. И победил, конечно. Но какой ценой!
Мы уже не в СССР, так зачем упрощать, делить все на белое и черное? Только такое современное понимание не может отменить нашу величайшую во всех смыслах Победу и беспримерный подвиг советского солдата.
Отменили по просьбам телезрителей. Не просто телезрителей, а ветеранов войны, а это святое. Правда, ветераны тоже бывают разные. Вот Виктор Астафьев, уверен, такой фильм бы одобрил. И Солженицын одобрил, и Александр Зиновьев. Но этих славных бойцов-писателей уже нет с нами. Тогда спросили бы, к примеру, Петра Тодоровского, слава Богу, живого.
Зато скандальную «Анатомию протеста» повторили на НТВ, и тоже по просьбам телезрителей. Интересно, что это были за зрители? Наверное, очень хорошие и правильные. Но всегда же есть и другие. И почему было бы тогда не сказать: по просьбам телезрителей (других) «Анатомия протеста» отменяется. Навсегда. И всякая любая заказуха сверху отменяется. Ведь зритель очень просит. А он всегда прав.
Один из нас
Ах, какая была инаугурация. В самом прямом эфире. Москва с птичьего полета — какая радость! Колокола, соборы, набережная, Кремль. Да, это лучший город Земли. Особенно когда там нет людей. Кроме одного человека. Ну и еще мотоциклистов сопровождения и личной охраны.
Так может снять только Первый канал. Потом эту картинку распространили на другие каналы, на весь мир. Чтобы все видели его Высокоодиночество.
Еще все увидели, как бьют часы на Спасской башне. Как крутятся механизмы, шарики, ролики, как бьют молоточки. Так происходит ход времени, если кто не понял. И влияет на этот ход только один человек.
Может, предварительно на Москву сбросили нейтронную бомбу? Чтобы зачистить ее от ненужного в данный момент электората, только мешающегося под ногами. Еще недавно этот электорат понадобился, конечно. Его призывали на разные поклонные митинги, стимулировали рублем и увольнениями с работы. Электорат оказался правильный, проверенный. Пролетариат, нет слов. Хороших и разных. И еще бюджетник, у которого тоже слов не было. Народ, понятно, безмолвствовал. И проголосовал как надо. За того самого одного человека.
Путин идет по коридору. По какому коридору? По нашему коридору. Он идет по ковру. Его приветствует приглашенная по такому случаю элита. Народу тут делать нечего.
Элита улыбается, поздравляет, довольно кисло и неискренне. Путин благодарит, потупив взор. Кого только тут мы не увидели по телевизору. Футболист Жирков, доверенное лицо, кажется, вообще не понимал, где он находится. Другой наш «сборник» — Билялетдинов — увидел себя на экране и прямо во время инаугурационной речи избранного президента, стал показывать пальцем: гы-ы, а вот и я. Затем все дружно пели гимн, особенно Надежда Бабкина.
На выходе, уже в последнем зале, элита из толстых теток, очень похожая на народ, вдруг потянулась к комиссарскому телу, чтобы приобщиться, так сказать. В этот день президент был совсем не против подобных тактильных контактов и решил чуть-чуть снизойти до фамильярности.
Эти кадры недвусмысленно давали понять дорогому телезрителю: вы здесь никто, сидите у своих «ящиков», когда понадобитесь, вас позовут. И жизнь сразу стала ясной, прозрачной, как слеза ребенка.
А вечером на НТВ наконец-то показали документальное кино «Я, Путин. Портрет» немецких кинематографистов. Его должны были продемонстрировать еще накануне президентских выборов, но почему-то тогда отменили. Опять по просьбам трудящихся? Нет, просто еще было не время.
А теперь в самый раз! Отрывок из «Путина». Съезд «Единой России». Тот самый, где президент Медведев сказал всему честному народу (вернее, элите, народ тут ни при чем), что он уже больше не президент. В зал входят Путин с Медведевым. Все встают и громко аплодируют. И тут же комментарий путинского сподвижника: «Приветствовали именно Путина, только его и больше никого». Немецкий голос за кадром с синхронным переводом: «Ну да, что тут удивляться, так уж Россия устроена».
Правильно, есть монарх, царь, немного сподвижников, а остальные все — подданные. В смысле, холопы. Немцы это хорошо усвоили, молодцы. Да и в нашей программе «Время» тоже заметили: «Инаугурация проходит в Кремле, где короновали всех русских царей».
«Царь, очень приятно, царь» — это Иван Васильевич, который меняет профессию. Но и Владимир Владимирович, который эту профессию не меняет. Даже не надейтесь!
Немцы в фильме «Я, Путин. Портрет» как бы говорят нам: Россия — страна контрастов. В Москве миллиардеры, рестораны, небоскребы, а дальше — тишина. Россия — непонятная страна, дикая. Здесь воруют все. Но править ею можно только так, как это делает Путин.
Молодцы германцы, поняли нашу неповторимую русскую душу! Спасибо им за это. А некоторые еще спрашивают: как такое могли показать на российском канале? А вот так и могли, ведь не дураки же у нас управляют телевизором.
Он ведь такой же, как мы, один из нас. Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин.
