«Слово не воробей, вылетит — не застрелишь»
— Анатолий, вы считаете себя умным человеком?
— В общем, всегда считал, более того, имел множество поводов это проверить. Другое дело, чем умнее человек, тем больше глупостей, которые он в состоянии придумать. И это у меня тоже необыкновенно получалось.
— И какая ваша самая большая глупость, которую вы придумали?
— Обет целомудрия.
— Вы считаете это глупостью до сих пор?
— Да, конечно. Другое дело, слово не воробей, вылетит — не застрелишь. Вдобавок у меня накопилось слишком много привычек, с которыми легко жить разве что в одиночку. Но были и другие глупости. До сих пор мне очень стыдно за то, каким легковерным дураком я был примерно с года
— Ну, это вы о политике, да и бог с ней. А вот по поводу «удобнее жить в одиночку» — это интересно.
— У меня очень рваный ритм жизни: я сам не знаю, когда в очередной раз засну; в любой момент могу переиграть свои планы. В общем, именно то, что можно позволить себе в одиночку, но что совершенно недопустимо, если с кем-то постоянно живешь.
— Эх, не знаете вы жизни. Это абсолютно допустимо, послушайте меня. Люди только и делают, даже если живут с кем-то, что нарушают свои планы, и все в ущерб близких.
— Да, но не в таких дозах. Я себя довольно часто называю выражением, которое придумал мой друг школьных времен Сергей Александрович Осташко. Он называл меня ветераном броуновского движения.
— А когда вы дали обет целомудрия?
— В 17 лет, на первом курсе.
— Почему же вы жалеете об этом? Неужели с этим так тяжело жить?
— С этим всегда тяжело жить. Не говоря уж ни о чем прочем, это даже в физиологическом плане достаточно напряженно, а уж во многих психологических отношениях вообще крайне неприятно.
— А я-то думал, что вы стойкий оловянный солдатик и можете любому своему чувству приказать «смирно!».
— Даже солдаты подчиняются приказу с изрядными усилиями.
— Но общественность в вас верит, надеется, что вы ее никогда не подведете. Может, вам в рясу облачиться и показывать пример еще и служителям церкви, которые тоже дали такой обет, но далеко не всегда его выполняют?
— В церкви обет целомудрия входит в служебные обязанности некоторых должностей. Но там служебные обязанности исполняются еще и потому, что за это кормят. У меня же никакой корыстной заинтересованности нет, поэтому никто не сомневается, что я говорю правду — именно потому, что правда не доставляет мне никакой выгоды.
— И как вы побеждаете в себе эту физиологическую потребность?
— С трудом. Тема закрыта.
«С некоторыми женщинами общаюсь давно и помногу»
— Помните, покойный генерал Лебедь говорил: глупость — это такой ум. Вам никогда не говорили, что вы глупец?
— Естественно, и такое говорили. А фразу Лебедя лично я трактую так: глупец — это не человек, который вообще не думает, а человек, который пытается думать, но выводы делает неверные. Мне тоже не раз доводилось делать неверные выводы, но, как показывает опыт, верные я все-таки делал существенно чаще.
— Бывает, человек знает много фактов и принципов, которые складываются из этих фактов, но в обычной жизни он абсолютно непрактичен. И ему говорят: вот дурак, ничего не понимает. К вам это относится?
— Да, практичным я, в общем-то, никогда не был и не надеюсь быть. Другое дело, непрактичность тоже бывает разная. Я часто говорю, что всю жизнь страдаю двумя тяжелыми болезнями: недержанием языка и недержанием денег. Но в конце концов сумел сделать первую болезнь лекарством от второго.
— То есть вы стали политологом, публицистом, этим зарабатываете деньги, а потом опять тратите их на книги, получение информации. Круговорот знаний в природе.
— Не только. На самом деле все-таки я опираюсь в большей степени на размышления, а не на знания. Конкретные знания можно добыть достаточно быстро. А главное тут в другом. Мне уже два десятилетия платят в основном за то, что я говорю именно то, что думаю, а не то, что, как мне кажется, от меня хотят услышать.
— Такая востребованность позволяет вам считать себя человеком среднего класса?
— Понятие «средний класс» придумали социологи, когда им понадобилось заставить общественное мнение забыть о понятии «классовая борьба». Средний класс — не класс вообще, это средний слой, то есть люди с более-менее сходным материальным положением, вкусами. Если вас интересуют конкретно мои доходы, то они соответствовали одному критерию: я всегда зарабатывал столько, сколько мне хотелось. Если же чувствовал, что мне нужно зарабатывать больше, то довольно быстро находился способ это сделать. В этом смысле я действительно всегда ощущал себя средним слоем, поскольку не чувствовал ни чрезмерной бедности, ни чрезмерного богатства.
— Говорят, наличие денег дает определенную свободу. Вы согласны?
— Деньги дают некоторую свободу и отнимают некоторые другие свободы. Например, если вы очень хорошо зарабатываете на каком-то телеканале, то обретаете свободу выбирать себе курорт для отдыха, но теряете свободу говорить публично, не задумываясь о том, соответствуют ли ваши взгляды взглядам владельца канала.
— Вас, наверное, трудно обидеть?
— На сей счет еще в детстве я выработал формулировку: я лучше любого, кто попытается мне доказать противоположное, поскольку, если пытается доказать, значит, сам не уверен. Этим и руководствуюсь в тех случаях, когда спор переходит на личности.
— Но вас же в детстве обзывали? Обидно было?
— Обзывали, но прозвища были необидные. Хотя, когда при переходе из школы в школу мне пришлось выбирать между прозвищем Васька, которое было в предыдущей школе, и прозвищем Профессор, которое мне неизменно давали в пионерском лагере, я все-таки предпочел выбрать Ваську.
— И если над вами смеются, то вы это воспринимаете как должное?
— В оперетте «Проснись и пой» по мотивам одноименной венгерской пьесы были замечательные слова: «Пускай капризен успех, он выбирает из тех, кто может первым посмеяться над собой».
— А что в вас смешного, как вы думаете?
— Очень много всякого. В основном смешно, мягко говоря, нестандартное поведение. Очень многих смешит моя готовность рассуждать чуть ли не по любому вопросу. Хотя на самом деле есть довольно обширный спектр вопросов, о которых я не пытаюсь ничего говорить просто потому, что не в материале. А поводов для смеха всегда можно найти много. Если не ошибаюсь, Бомарше сказал: «Я стараюсь над всем посмеяться, потому что иначе мне пришлось бы над всем плакать».
— Вы же одинокий человек? Но в одиночестве есть много плюсов. К тому же любой человек одинок.
— Не любой. Одинок я исключительно в постельном смысле, а возможностей общения, причем общения на равных или даже снизу вверх, у меня всегда великое множество. В этом плане я себя никогда не чувствовал одиноким. Я, конечно, не философ, но с некоторыми философскими концепциями знаком в достаточной мере, чтобы отвергать их однозначно и безоговорочно. В том числе с концепцией неизбежного одиночества я тоже знаком достаточно, чтобы считать ее в лучшем случае отражением личных несчастий автора концепции. Так же, как, скажем, теория психоанализа на девять десятых состоит из личных проблем Фрейда.
— К красивым женщинам как относитесь?
— С радостью.
— И вам бы не хотелось познакомиться с какой-нибудь красоткой?
— Я знаком со многими женщинами. Просто знаком, не больше. Есть несколько знакомых женщин, с которыми общаюсь давно и помногу.
— И вам не хочется, чтобы кто-то был вместе с вами, ждал вас дома?
— Нет, вот чтобы кто-то ждал меня дома, я не хочу. Именно потому, что ждать придется неопределенно долго.
«А знаешь, пить совершенно не хочется»
— Анатолий, а кто вам сказал, что вы политолог?
— Я себя позиционирую не как политолог, а как политический консультант. Моя задача не столько в том, чтобы вычислить, что происходит, а в том, чтобы посоветовать, что в данных обстоятельствах делать. В политику полез в соответствии со словами Бисмарка: «Неучастие в политике не освобождает от ее последствий». Когда убедился, что последствия текущей политики нравятся мне все меньше, решил, что надо попытаться как-то на нее повлиять. В какой-то мере — хотя и в незначительной — мне это удалось. Считаю, желательно уже через пару лет восстановить Советский Союз, хотя бы для начала в качестве экономически единой структуры. А те или иные формы политического объединения последуют. И я знаю, что с неизбежностью восстановления смирились даже за океаном. У меня много публикаций на эту тему — и я рад, что к ним уже прислушиваются. По крайней мере Владимир Владимирович подписал документы об осуществлении ЕврАзЭС, и не он один. Ну, а полностью СССР, думаю, может возродиться через два-три года.
— Эти ваши воззрения, мягко говоря, очень наивны.
— Нет, мне так не кажется. Это результаты вполне точного чисто арифметического расчета.
— Вы никогда не думали, что вас зовут на различные ТВ-программы, чтобы все посмотрели на некоего интеллектуального чудака не от мира сего, оттеняющего серьезных дядечек, что вы — персонаж для развлечений?
— Да пожалуйста! Пусть так думают. А уже мое дело — сказать что-то такое, что послужило бы не развлечением, а вразумлением.
— Но, кажется, к вашим словам никто серьезно не относится.
— Может быть. Но смею заверить: вставить по ходу дела реплику, засовывающую оппонента ниже плинтуса, я научился еще в институтские годы. Так что если кто-то зовет меня на передачу только в качестве клоуна — пускай. Значит, человек в очередной раз ошибется.
— Может, в юности кроме обета безбрачия вы дали себе еще какой-нибудь зарок? Например, прочитать сто тысяч книг?
— Нет, ничего подобного. Тут я двигаюсь по пути, который разворачивается передо мной сам. Каждая прочитанная книга на какие-то вопросы отвечает и тем самым порождает новые. В поисках ответа читаю еще. Но, когда я в школьные годы от корки до корки прочел 15-томный энциклопедический справочник «Машиностроение», сделал это не потому, что решил прочесть его любой ценой, а потому, что мне было интересно.
— Ну а отдыхать вы любите?
— Смотря что считать отдыхом. Когда-то я очень любил путешествовать, теперь эту мою страсть вполне удовлетворяют поездки на турниры по интеллектуальным играм и публичные выступления. Иногда совмещаю и то и другое. А путешествовать по заграницам мне некогда: рад бы в рай, да дела не пускают.
— Вы влюблялись когда-нибудь?
— В последний раз — в пятом классе. Правда, безответно. Но в эту девочку весь класс был влюблен.
— А как вы себя обслуживаете — стираете, гладите, носки штопаете?
— Я не глажу. У меня и одежда, и постельное белье такие, что в глажке не нуждаются. Одежды мне хватает, у меня даже жилетов несколько. Ну, а чтобы постирать жилет, приходится тратить минут пятнадцать на то, чтобы все вещи аккуратно переложить из него в другой. Так что со стиркой проблем нет, если не создавать запасы грязного белья. Причем стираю я самым примитивным холостяцким способом: бросаю вещи на сутки в ведро с раствором моющего порошка, и потом остается только прополоскать. А, скажем, зашить распоротый шов или, например, заштопать носки меня учили еще в школе. Правда, носки начиная с 20 лет я ношу только синтетические: штопать их, естественно, невозможно, да и не нужно. Они и стоят-то сущие гроши.
— А что же будет, когда не хватит сил на самостоятельную жизнь?
— По этому поводу я вспомнил старый-старый анекдот. Некоему человеку, как и я, не желающему жениться, то и дело говорили: «Умирать будешь — никто даже стакан воды не подаст». В конце концов он женился исходя из таких чисто страховочных соображений. Семейная жизнь как-то сложилась, но без особого восторга. Ладно, думает, зато в старости кто-то поддержит. Уже умирая, он удивленно говорит жене: «А ты знаешь, пить совершенно не хочется».
— У вас квартира двухкомнатная?
— Да, и мне ее хватает. А вот моей библиотеке уже давно перестало хватать.
— Действительно, а что вам надо в этой жизни кроме книг?
— Особо я на эту тему не задумывался. Но у меня есть увлечения. Вот, например, разнообразных инструментов в моей квартире собралось уже гораздо больше, чем реально необходимо.
— То есть с руками дружите?
— В принципе-то, многое могу. Но предпочту вызвать мастера. По одной простой причине — он сделает быстрее и дешевле, чем я. Мое-то время тоже кое-чего стоит. Кстати, рассказывают: Биллу Гейтсу, если он уронит стодолларовую бумажку, невыгодно за ней наклоняться. У меня расклад примерно такой же. Максимум, что я делаю самостоятельно, — собираю икеевскую мебель, поскольку она сделана так, что ее можно собрать быстро.
— Вы сами готовите?
— Готовить я практически не умею. Сам делаю яичницу, салат. Одно время готовил себе мясо-овощные смеси довольно разнообразными способами, там все крошилось и перемешивалось. А сейчас в основном дома кормлюсь разогревом готовых замороженных мясо-овощных смесей. Могу в качестве лакомства съесть замороженные сливы. А чаще питаюсь в разных кормилищах — уж где придется. Иногда есть время посидеть в пристойном месте, иногда просто на бегу куда-то заскакиваю. К сожалению, из-за хаотического образа жизни довольно часто ем впрок, и это одна из причин моего ожирения.
— Вам можно задать вопрос о сексе?
— Задать можно. Получится ли ответ — не знаю.
— Для вас это грязь, бессмысленные механические действия?
— Нет, не грязь. Судя по всем доступным мне сведениям — это очень приятно и интересно. Но, к сожалению, я для себя закрыл дорогу туда, и остается только гадать, что там происходит.
— И вы не осуждаете других людей, которые этим занимаются?
— Довелось мне как-то участвовать в телевизионном ток-шоу, где присутствовал кто-то из адептов антисексуализма — по-моему, Юрий Нестеренко, который недавно осчастливил Россию своим отсутствием и перебрался в США. По ходу той передачи я ему сказал — и потом удивился, что мои слова были переданы в эфир: «Если кто-то когда-то попробует ссылаться на меня как на довод в пользу полезности отсутствия секса, не поленюсь, отыщу, приеду и лично набью морду».
