Света: Чтобы лучше войти в роль, я зарегистрировалась на нескольких сайтах знакомств для лесбиянок. Мол, ищу подругу жизни, такую же, как я. Письма посыпались быстро — но все только от мужчин. Некоторые в первом же сообщении подробно расписывали, чего и в какой позе хотят, другие же присылали безобидные комплименты. Но я все равно возмутилась: “Почему вы мне пишете?! Ведь я же четко указала, что хочу общаться только с девушкой!”. Смысл всех мужских ответов сводился к тому, что на самом деле лесбиянок не бывает. А есть только барышни, с которыми никто из мужиков не спит. А они, вот такие молодцы, на это согласны и готовы осчастливить заблудших дам. Тогда эти дуры, считающие себя лесбиянками, станут на путь истинный и поймут, что личное счастье немыслимо без мужчины. Теперь я поняла, почему на этих сайтах огромное количество зарегистрировавшихся — более 10 миллионов. А я-то, наивная, удивлялась: неужели столько женщин подумывают о том, чтобы найти себе не друга, а подругу жизни?
В общем, из лесби мне написали лишь две юные девы лет 20–23, которые предлагали услуги не безвозмездно, да полногрудая особа средних лет, сфотографировавшая только свой торс. Наверное, сторонниц однополой любви все-таки не так много…
Но тогда им тем более тяжело! И мы с коллегой решились примерить на себя образы подружек-любовниц, живущих в большом городе. Посмотрим, как на нас будут реагировать окружающие, и выясним — легко ли быть лесбиянкой?
Выход в люди
Страсти разгорелись еще до выхода на московские улицы — пока мы распечатывали в родной редакции плакат с призывом: “Помогите однополой паре на усыновление”.
Решили начать эксперимент днем — потому что под покровом темноты в городе творится всякое, и многие граждане предпочитают в это “всякое” не вникать — от греха подальше. Нас же интересовала открытая реакция добропорядочных горожан на парочку лесби. Пройдут ли мимо, не обратив внимания? Или одернут, пристыдят? А если сделают замечание, то какое?
Жанна: Посовещавшись, ответственную роль “буча” (так в лесбийской паре называется “он”) мы решили отвести Свете — в день репортажа она оказалась в белых штанах, что и определило ее мужскую роль. Впрочем, как уверяет моя знакомая настоящая лесбиянка, нынче образ “буча” изменился. Если еще несколько лет назад под “бучом” однозначно понималась мужеподобная дама в бесформенных одеждах, тяжелых ботинках и с брутальными манерами, то сегодня в моде “мягкий буч”. Новый “буч” не боится быть привлекательным и не косит под мужика — он (или все-таки она?) ведет себя естественно и искренне заботится о своей партнерше — у лесби она называется “фэм”. Иконой стиля в этом смысле стала обаятельная американская телеведущая Рейчел Мэддоу. По жизни она — самый настоящий “буч”, но в любви ей признаются не только лесбиянки, но и геи, и гетеросексуальные мужчины и женщины.
В роли “фэм” я ощущала себя вполне комфортно: знай себе кокетничай как обычно. Можно даже капризничать, потому что мой “буч” — человек заведомо добрый и терпеливый, плюс редакционное задание обязывало Свету меня терпеть. Мне даже удалось выклянчить у “кавалера” розы, что, признаться, не с каждым мужчиной получается.
Света: В роль кавалера я тоже к середине нашего репортажа втянулась — недаром психологи считают, что внутри каждого человека живет и женская (Анима), и мужская (Анимус) части души. Я своего Анимуса подавлять не стала, а предоставила ему полную свободу. Сначала он долго стеснялся, не хотел приставать к Жанне на людях и вообще робел, как мальчишка. Но постепенно, ощущая поддержку моей “фэм” и мужчин на улице (видела я это по их завистливым взглядам), я освоилась, и эта роль мне даже понравилась. Вот только не понравилось, что меня тут же принялись раскручивать, как богатого папика. Нет, я, конечно, человек не жадный, и для любимой мне ничего не жалко. Но я же еще даже не успела определиться, хочу продолжения романа или нет, а Жанна тут же принялась счета выставлять: хочу новое эротическое белье, хочу на слет гомосексуалок в Испанию…
“Письма лично на почту ношу”
Первым мы испытываем на гомофобию пресненское почтовое отделение. Сразу после обеденного перерыва там многолюдно. Заняв очередь, мы страстно прижимаемся друг к другу, целуемся и принимаемся ворковать на тему отправки телеграммы. Мужчина средних лет из очереди явно косит на нас “лиловым глазом”. Наконец он не выдерживает и встревает в наше воркование без приглашения:
— Здесь телеграммы не отправляют, девочки!
— Ах, что же делать? — жеманно спрашиваем мы хором.
Жанна: Мужчина подробнейшим образом объясняет, куда нам следует пройти, нескромно пожирая нас глазами. Все это время мой “буч”, как настоящий мужчина, держит меня за талию и прижимает к себе, показывая постороннему самцу, что дама прочно занята. Поблагодарив за помощь, мы отходим в сторону и усаживаемся за столик, усеянный каталогами подписки. Размещаемся, как и подобает влюбленным: я на коленях у Светы, обняв ее за шею. Она поглаживает мои коленки — идиллия, да и только! Полистав каталог и страстно прильнув к “кавалеру”, я кокетливо спрашиваю:
— Светик, а не выписать ли нам журнал для молодых родителей? Ведь мы скоро усыновим маленького!
Света: После этой реплики женщина с объемной сумкой на колесиках, сидящая возле нас, поспешно встает и укатывает со своей котомкой в другой конец почтового зала. Мы обе выжидательно наблюдаем за ней в надежде, что она как-нибудь прокомментирует свое нежелание сидеть рядом с нами. Но тетя хранит гордое молчание, только смотрит сурово и презрительно. Из почтового отделения мы выходим, крепко обнявшись. Вслед нам хихикают две девчонки-подростка. Какой-то пенсионер с палочкой изумленно смотрит на нас. Для верности он даже снимает и протирает очки. Но в глаза нам так никто ничего и не говорит.
Секс-шоп — магазин мечты
Вот уж где нам по-настоящему рады! Хотя мы и попадаем впросак, задав “некорректный”, с точки зрения секс-меньшинств, вопрос:
— Что у вас есть для однополой пары?
Доброжелательная продавщица улыбается:
— Пары разные бывают… Для двух девочек у нас появилась симпатичная новиночка. Сейчас я вам покажу.
Жанна: Не успеваем мы и толком поцеловаться, как в руках у нас оказываются некие замысловатые приспособления для занятий лесбийской любовью. Продавщица принимается любезно объяснять, что куда вставляется:
— Посмотрите, вот эту часть держит девочка-девочка, — вещает эта профи секса, размахивая ярко-зеленым латексным пенисом, оборудованным чем-то наподобие хвоста. — А вот этот конец — для девочки-мальчика.
— Милая, купим этот прелестный пенис с хвостом? — игриво вопрошает мой “буч” Светик. — Он такого приятного травянистого цвета!
— Мне больше нравится вон тот, черный! — капризничаю я, как и положено даме на шопинге. — Подари мне его…
— Но он стоит больше 4 тысяч! — как и любой мужчина, пытается отбрехаться Света. Надо же! Даже самые щедрые и добрые девушки становятся жадинами и занудами, стоит им только перевоплотиться в мужчину! Даже если этот мужчина — всего лишь импровизированный лесби-буч…
Мы еще долго тискаем всякие секс-игрушки, примеряя их друг к другу и хихикая. Все это происходит под благосклонным взглядом продавщицы. Она явно благоволит к нам и ради наших бесконечных просьб показать то одно, то другое даже оставляет без внимания одинокого посетителя мужского пола. Покинутый продавщицей мужчинка копается в резиновых вагинах на батарейках и косится на нас недобро.
Света: Опять раскрутка на деньги! Какие эти барышни все меркантильные. Нет, конечно, можно купить эту маленькую хрень на батарейках — но ведь сломается через три дня. Продавщица обижается: “Что вы, у нас вся продукция сертифицирована и сделана не в Китае, а в Германии, Канаде”. Я почти готова совершить безрассудный поступок и подарить любимой ядовито-зеленый пенис с глазками за 4 тысячи, но тут вспоминаю, что хотела новые колеса покупать и вообще скоро отпуск… И какого черта к нашей беседе прислушивается этот дяденька? Другие мужики, которые за это время заходили в секс-шоп, завидев нашу парочку, так тут же выскакивали — стесняются. А этот, наоборот, завис и, по-моему, хочет вмешаться в наш игривый диалог. Нет, надо быстрее уводить отсюда Жанну — пока не поздно. А то кто его знает…
О воспитательной роли префектуры
Возле этого важного учреждения в районе Таганки мы разворачиваем заготовленный плакат с призывом: “Помогите однополой паре на усыновление”. “Буч” садится на мраморный парапет, “фэм” — к любимой на колени. Плакат держим вдвоем. Несколько прохожих проходят мимо молча, поджав губы. Возле здания префектуры курят “окостюмленные” государственные мужи. На них вся надежда. Вдруг кто-нибудь из отдела, например культуры или нравственности, наконец проявит гомофобию? Или хотя бы любопытство?
Не сразу, но наши чаяния воплощаются в жизнь. От группы важных товарищей отделяется один — правда, без пиджака, в одной рубашке. Может, это вовсе не государственный муж, а чей-нибудь персональный водитель. Но это уже не важно, ведь он идет к нам! А в его руках — целых 4 сотенных бумажки! В наше непростое время посочувствовать на 400 руб. — это значит очень сильно посочувствовать.
Жанна: Но мужчина не торопится класть подношение в нашу специальную тару. Занеся дающую руку над нашим скромным пакетиком для подаяний, он заявляет:
— Девчонки, а вы чо… того… правда, что ль, друг с другом?
— Да, мы любим друг друга! — с пафосом отвечает Светик.
— Очень! — поддакиваю я. — А что?
— Ну, я думал… вы того… — мужчина слегка теряется. — Я вот тут… денег… А вы…
— Что? Что мы? — подбадриваем мы смущенного собеседника.
— Да вы просто нормального мужика не пробовали, вот что! — наконец решается наш “сочувствующий”. — Я вас обеих приглашаю вечером к себе домой. Если честно, давно мечтал попробовать с двумя… ну, такими, как вы. А вы узнаете, что такое настоящий мужик! И перестанете фигней страдать!
Мы гордо встаем и отказываемся от его жалкой подачки. Как можно оценить нашу честь и верность друг другу в 400 рублей?! Нет, все-таки правильно, что мы стали лесбиянками. Эти мужики такие циничные!
“Если женщина просит”
Света: В цветочном магазине на Чистопрудном бульваре прошу продавщиц:
— Помогите, пожалуйста, подобрать цветы для моей девушки!
Пока Жанна наклоняется над напольной вазой, чтобы понюхать цветы, я довольно откровенно глажу ее по попе. Но две продавщицы и бровью не ведут, а предлагают нам букет из каких-то цветочков.
— Нет, розовенькие — это пошло! — капризничает моя “фэм”. — Я хочу розы! Белые!
— Но розы такие дорогие! — снова во мне “включается” мужик. Даже не думала, что могу быть такой занудой… И почему только какие-то полузасохшие подкрашенные колючки столько стоят! Совершенно нелепая трата денег, какой-то рудимент в отношениях между влюбленными. Однако “если женщина просит”, надо ее побаловать — во всяком случае, цветы мне нравятся куда больше, чем фаллоимитатор (и по цене тоже).
Жанна: “Знаешь, пусть будет всего один цветок, но роза! “— твердо заявляю я. Я — “фэм” с чувством собственного достоинства. Мне важно не количество, а качество.
“Буч” торжественно приобретает для меня роскошную желтую розу на длинном стебле и вручает с поцелуем и прилюдным признанием в любви. Выглядит трогательно, продавщицы умиляются между собой: “Верно, что женщина всегда лучше знает, что нужно другой женщине”. Но выразит ли хоть кто-нибудь, в конце концов, к нам презрение? Говорят, на Чистопрудном водятся непримиримые гопники.
На бульваре мы замечаем стайку шумных футбольных фанатов. Вот уж кто не терпит всяких “извращенцев”! Покрепче обнимаемся и храбро шествуем в самую гущу возбужденных болельщиков. Но при виде нас они смеются и тоже начинают демонстративно активно обниматься друг с другом. Дурной пример заразителен, ничего не скажешь! Хотя в данном случае, может, и не очень дурной?
Под сенью Есенина
На Тверском бульваре, устроив себе трибуну из уличных ограждений, выступает “самодельный” политик. Громко крича в микрофон, он призывает молодежь учиться, а потом жениться и размножаться, улучшая демографическую ситуацию в родной стране. Наш клиент, в общем. Мы начинаем старательно обжиматься прямо перед его носом. Кроме нас оратору внимает только одинокий негр. Понимает ли он по-русски, неизвестно, но преданно смотрит в рот выступающему.
Казалось бы, для оратора мы — живая иллюстрация к его речам, он мог бы указать на нас и выкрикнуть что-то вроде: “Российские мужчины пьют и бездельничают, а российские женщины извращаются и развращают своим видом других! “Но он не обращает на нас ни малейшего внимания…
Разочарованные, отходим к памятнику Есенину. Благо это культовое место для лесбийских свиданий. Садимся на скамейку рядом с другой парой “девочка-девочка”. У одной из них в руках нарядный букет. Другая (или другой?) любовно фотографирует подругу в разных позах — на фоне великого поэта, “Макдоналдса”, московской пробки и гуляющих прохожих.
Жанна: Я кладу ноги в короткой юбке на колени “бучу” и разваливаюсь на скамейке. Мимо идут люди. Ни одного нелицеприятного комментария в наш адрес я не слышу. И отчетливо вижу: мужчины смотрят на нас с явным интересом. И интерес этот гораздо больше, чем если бы я в своей короткой юбке сидела бы на лавочке одна!
Света: Смело глажу Жаннины ножки, уверенно, по-хозяйски поправляю оборочки декольте — моя роль мне нравится все больше и больше. Я просто ощущаю себя каким-то Казановой, покорителем женских сердец, и даже с интересом рассматриваю наших соседок по скамейке. Мимо идут мужики, которые не спешат, с любопытством и завистью рассматривают нас. “Вы тут лишние, господа!“ — злорадно думаю я и с еще большим удовольствием ухаживаю за своей “фэм”.
Швабра на страже нравственности
Свою пусть ма-а-а-аленькую, но все же порцию осуждения мы получаем в городском общепите. Пока мы милуемся за столиком, поочередно потягивая молочный коктейль из одной трубочки, за нашими спинами угрожающе вырастает уборщица со шваброй наперевес.
— Совсем ох…ли! — шипит она. Но едва слышно. Должно быть, статус сотрудника американской сети фастфуда не позволяет ей оскорблять посетителей, какой бы ориентации они ни были. Но лесбиянки вызывают у нее отвращение, это факт. В какой-то момент мы всерьез опасаемся, как бы она не отходила нас шваброй, но мы стойко продолжаем эксперимент. Через какое-то время к нам подсаживаются пожилая женщина и девочка-тинейджер. Судя по их разговору, это бабушка и внучка. Мы с минуту сомневаемся, стоит ли нам своими выходками развращать сидящую напротив школьницу? Но потом решаем, что нынешние школьницы в делах любовных куда более просвещенные, чем мы сами, — и продолжаем целоваться. Какое-то время обе наши визави делают вид, что ничего не замечают. Но в конце концов бабушка не выдерживает:
— Бедные девочки! Когда все мужики вокруг — такие козлы, ничего не остается, как влюбиться в женщину! В наше время, правда, этого не поняли бы… Но сейчас времена другие, свободные…
Ее внучка улыбается нам сочувственно и ободряюще. Потом спрашивает:
— А вы группу “Тату” любите? А Леди Гагу?
Мы охотно подтверждаем свою приверженность к специфической субкультуре. Девочка радостно улыбается, и мы слышим, как спустя несколько минут они с бабушкой вполголоса обсуждают нас:
— Хорошие женщины…
* * *
Резюмируя наш лесби-тур, ответственно утверждаем: москвичи к “нетрадиционалам” женского пола относятся очень и очень толерантно. Лесбиянок в нашем городе не только не шпыняют, но даже где-то понимают и жалеют. Конечно, для чистоты эксперимента нам следовало бы выпустить на улицы мегаполиса и парочку подставных геев. Но никакие уговоры и посулы не помогли уломать хоть кого-то из коллег мужского пола хоть на минуту, хоть возле родной редакции изобразить из себя голубых:
— Ни за что! Это такое позорище, что потом не отмоешься! Да и морду набьют…
Да уж, подозреваем, что к парочке милующихся мужчин на московской улице отношение было бы менее теплым, чем к нам… А нас что за радость гонять? Красивая женщина — она и есть красивая женщина, даже если она лесбийский “буч” или “фэм”.
