С Егором мы встретились в офисе фонда в Екатеринбурге буквально через пару дней после его освобождения из зала суда. Вид у него был задумчивый.
— Я сейчас заниматься реабилитацией не буду, — сразу сказал он. — Здесь, в Екатеринбурге, есть центр. Я к нему не имею никакого отношения. А центра в Тагиле нет и не будет.
— Почему?
— Потому что я не хочу им заниматься. Там будет работать фонд: проводить совместные операции с правоохранительными органами против наркоторговцев. Это то, чем изначально мы занимались.
— Вы разочарованы, что так все кончилось, — поэтому не хотите больше заниматься реабилитацией?
— Нет. Просто я считаю, что от меня будет больше пользы, если я буду на свободе, а не в тюрьме. А реабцентры — это наше, можно сказать, слабое место.
— А если как-то так выстроить работу центра, чтобы вы больше не попадали в тюрьму?
— Наркоман — подлое существо. К нам человек приходит добровольно, а потом милиция его обрабатывает пять часов, и он потом в прокуратуре пишет, что недобровольно. И вот это — слабое место у нас. Поэтому я не буду этим заниматься.
С такой позицией согласна и адвокат Егора Анастасия Удеревская. На мой вопрос, какие организация сделала выводы из этой ситуации, она ответила:
— Выводы мы сделали еще два года назад, когда в екатеринбургском центре мы отказались от наручников и сделали систему видеонаблюдения. Мы подумали, что незачем себя подставлять из-за формальных вещей. И на сегодня самое главное то, что мы опасаемся провокаций со стороны правоохранительных органов в Нижнем Тагиле. А по нашим сведениям, они будут. И мы думаем, как обезопасить свою работу.
А реабилитации в Нижнем Тагиле — да, не будет. Егор просто в силу своего возраста не может просчитывать все шаги. И его горячность, его порывы могут сыграть против него.
Сегодня акцент будет делаться на пресечение наркоторговли в Нижнем Тагиле, которую крышуют многие милиционеры. Фамилии их известны. И именно от них мы сейчас и получаем угрозы.
Нижний Тагил действительно ждет возвращения Егора Бычкова. Но вот с радостью ли?
— Странно, что осужденный человек будет заниматься борьбой с наркоторговлей, — сказал мне знакомый, живущий в Нижнем Тагиле, который имел опыт употребления наркотиков. — Кто его уполномочивал? Есть милиция — не будем говорить, какие они специалисты, — но это ее обязанность. А что это такое — общественная организация ловит наркоманов? Ку-клукс-клан какой-то.
— Я так понимаю, вас не радует возвращение Егора в Тагил?
— Я не знаю его интересов, почему он этим занимается: это алчность или жажда власти? Но ни один человек не имеет права этим заниматься по своим причинам, если он на это не уполномочен.
Конечно, меня эта ситуация не радует. Это не должно рассматриваться как решение проблемы. Люди, которые общались с Егором и до его работы в фонде, и вот недавно, дают о нем отзывы самые нелестные. Обычно его называют фашистом, потому что к людям, и к наркозависимым отдельно, он относится очень мерзко, как к быдлу.
Я очень не хочу, чтобы он продолжал свою работу в Нижнем Тагиле. Пусть этим занимаются профессионалы. И это прекрасно, что реабилитации у нас не будет: там творились жуткие вещи. Про людей говорили, что они сбежали оттуда. А их больше никто не видел. Они просто оттуда не вернулись…
