Старообрядческий скит, где до отъезда обратно в Уругвай коротало дни семейство Зайцевых, затерялся в переулках Таганки. Здесь, в обители в центре российской столицы, староверы денно и нощно молились только об одном: как бы поскорее вернуться в такую далекую от России, но близкую сердцу Латинскую Америку. Родные корни уругвайских мигрантов больше не тянут. Лучше лелеять свои традиции и культуру на чужбине — решили они.
В ожидании возвращения Зайцевы ввосьмером ютились в двадцатиметровой комнате — трапезной храма. На столе и по углам лежал нехитрый скарб — одежда, фотографии и множество швейных принадлежностей. Шитье и вышивка — главное занятие женщин в семействе Зайцевых, а с недавних пор и мужчин. Шили не покладая рук, ведь в последний месяц это было для них единственным средством к существованию: жили на то, что выручат от рукоделия. За длинным столом кипит работа: каждый занят своим делом — и взрослые, и дети, с ранних лет приученные к труду. Привычный ритм жизни старообрядцев нарушает мой визит. От мала до велика Зайцевы рассаживаются вокруг меня. То, что пережили они за без малого два года жизни в России и как вообще рискнули отправиться по ту сторону Атлантики, двумя словами не передать.
На зов далекой родины
— Я и мой супруг Данила родились в Бразилии, — начинает рассказ 48-летняя Марфа, мать одиннадцати детей, в отсутствие мужа исполняющая обязанности главы семейства. — Наши деды во время революции оказались в Китае, а потом обосновались в Латинской Америке. Мои родители, как и родители Данилы, из Бразилии перебрались в Уругвай. Там мы с ним познакомились много лет назад и поженились. Жили не на широкую ногу, но и не бедствовали. Делали все, как и наши предки: женщины занимались домашним хозяйством и рукоделием, мужчины обрабатывали землю. О том, что когда-нибудь переедем в Россию, даже не думали. Пока российские чиновники сами нас не позвали…
А позвали Зайцевых не кто иные, как российские дипломаты, уже шесть лет активно продвигающие программу по переселению соотечественников из Латинской Америки. Дескать, велика Россия-матушка, а сельским хозяйством заниматься некому. Предлагали и помощь оказать сразу: подписать все программные документы. Но смекалистый Данила Зайцев ставить на бумажках подписи не спешил, хотел все выяснить в деталях и первым отправился в Россию “на разведку”.
— Тесть мой поехал, все разузнал, поговорил с чиновниками и подготовил почву к переезду семьи. Но вступать в программу по переселению соотечественников так и не стал: очень непростые в ней были условия. За что мы все ему сейчас благодарны: если б стали участниками программы, вообще бы отсюда не смогли уехать. Программа, конечно, дает определенные гарантии. Но если ее участник и члены его семьи раньше чем через два года решат выехать с места поселения, они должны будут возместить затраты, вернуть “подъемные” деньги. К тому же с документами выйдет целая история. Поэтому тесть и побоялся идти на такой шаг, — вступает в разговор зять Марфы Георгий. — Из России Данила вернулся довольный и окрыленный. Мы с женой тогда жили в Боливии — я родом оттуда. Собрались мы все в Уругвае и решили переезжать. Продали дома, хозяйство. Данила с Марфой забрали пятерых несовершеннолетних детей — Сафоню, Иллариона, Ирину, Мастрию и Ваню, их старший сын Андриян взял свою семью, я с женой Еленой и нашей дочкой Ираидой и родители Марфы — таким составом отправились обживать новое место.
Мытарства начались с Белгородской области. Однако ничто в первое время не предвещало беды.
— Нам дали на семьи три дома, землю, сеялку, два трактора. Все остальное, что было нужно, мы купили сами на деньги, которые одолжили у московских партнеров, друзей-староверов Данилы. Они нам помогали, смотрели, чтоб никто не обманул. И мы стали работать, засеяли много гектаров, дело пошло. Данила подготовил для правительства области целый сельскохозяйственный проект. Губернатор относился к нам очень хорошо, но вот его помощникам мы мешали. Не понравилось им, что мы все вместе с московскими партнерами делаем. Дело было вот в чем. Белгородская область не входила в программу по переселению, а губернатор вроде как захотел оформить заявку, после того как мы там стали работать. Его окружение знало, что Данила общается со многими семьями и может позвать сюда многих из Латинской Америки, чтобы обживать новое место. Тогда стали они составлять программу под свои бизнес-интересы, ведь если бы область вошла в число регионов для переселенцев, пошли бы и федеральные деньги. А Данила с московскими друзьями предлагали свой вариант программы, хотели создать поселение для староверов, чтобы жили они там на самообеспечении. Вот чиновники и поставили нас перед выбором: или работаем с партнерами, или с государством. Данила как старший подумал и решил, что трудиться станем под началом областного правительства, — продолжает Георгий. — Но жить на маленькие деньги, которые мы получали за работу от государства, с такими большими семьями мы, конечно, не могли. И чиновники это понимали. Как-то раз нам сказали составить список продуктов, которые нужны для жизни. Через несколько дней привезли мешки с мукой, растительное масло. Поварили мы, поели, а на следующий день у всех сначала поднялась температура, а потом тело стало покрываться коростой. То, что нас отравили, предположил только Андриян, все остальные в это никак не могли поверить. Когда очухались с божьей помощью, привезенные продукты больше не трогали. А Даниил взял муку и масло и повез в Москву к друзьям-партнерам. В лаборатории провели экспертизу. Оказалось, что в растительном масле было в 600 раз больше грибков, чем допустимо человеческому организму! Выходит, хотели нас со свету сжить…
Скорей всего, местные чиновники не имели злого умысла. Просто, по российской традиции, решили облагодетельствовать нуждающихся лежалым товаром с истекшим сроком годности. Но староверам такая чиновничья “забота” не понравилась.
Вернувшись в Белгород, старший Зайцев сказал, что жить переселенцы там больше не будут. Родители Марфы сразу уехали к родственникам в Приморье. Куда податься без гроша за душой остальным, уругвайцы не знали совершенно: ведь родичи, бросившие якорь на Дальнем Востоке, предупредили, что и там жизнь не сахар, сами с горем пополам перебиваются. И тут Данила вспомнил про одного “доброго” человека, который звал семейство к себе, трудиться в заповедных угодьях. О том, что настоящие злоключения только начинаются, они и не догадывались…
Траву разрешили собирать одну — коноплю
С Александром Рассоловым, директором Шушенского заповедника, что в Красноярском крае, Данилу Зайцева познакомили, когда он в первый раз приехал в Россию, еще без родных. Услышав от главы семейства о готовящемся глобальном переезде, г-н Рассолов немедля предложил свои услуги: коли не приживетесь на новом месте, приезжайте, мол, в заповедник, здесь работа есть всегда — будете собирать ягоды, орехи, травы, продавать пушнину. Собрав с миру по нитке на билеты, Зайцевы отправились в Красноярский край. Путь на перекладных был не близок. Новое пристанище, предложенное знакомцем Рассоловым, староверы нашли в тайге, в 200 километрах вверх по Енисею от Саяно-Шушенской ГЭС. Добраться туда можно было только по реке. Но уругвайцев такая удаленность от цивилизации нисколько не пугала — наоборот, чем дальше от всего мирского, тем лучше. “Заживем своей общиной, как привыкли”, — мечтали они.
— Мы завели пасеку, кур, гусей. Стали строиться. Сначала построили дом для семьи Андрияна, потом своими руками возвели избу и баню для мамки с тятей, моих братьев и сестер и нас с Георгием и маленькой Ираидой, — вспоминает дочка Марфы Елена. — Время шло, денег и продуктов стало не хватать, жили впроголодь. Ведь орехи и ягоды нам Рассолов собирать запретил, как и заниматься пушниной. И мы стали спрашивать директора: что же нам делать, чтобы заработать? Тогда он дал задание: сплести на продажу много березовых веников для бани, купить их у нас пообещал по 100 рублей за штуку. И сделали мы за две недели 600 березовых веников. Но брать их Рассолов отказался. “Зачем они мне? Продавайте кому хотите”. А вывезти эти веники мы никуда не могли — сплавляться по реке было не на чем. Когда попросили собирать и настаивать травы, тоже запретил. Одно нельзя, другое нельзя, третье невозможно… С того момента поняли, что директор заповедника просто издевается над нами. Мы стали практически его рабами — за то, что трудились на него, строили, давал какие-то деньги, но не больше 3000 рублей в месяц на всех. Разве на эти деньги прокормишь нашу большую семью?..
То и дело Георгий с Андрияном заводили с Данилой разговор, что жить так дальше нельзя, можно и с голоду помереть. Но старший Зайцев все еще надеялся, что “хозяин тайги” Рассолов изменит свое отношение, и староверы заживут как у Христа за пазухой.
— Но вскоре мы окончательно поняли, что нормальной жизни нам там не будет никогда. В один день приехали к директору какие-то люди. Пришли они к нам и предложили за хорошие деньги собирать коноплю. А конопля в заповеднике была высотой с человеческий рост. За охапку собранной дурман-травы сулили по 1000 рублей. Мы — люди верующие, потому отказались этим заниматься. И шибко тогда испугались, что примажут нас к незаконному делу, а потом сломят головы. Тесть Данила уехал в Аргентину, надеялся там заработать деньги, чтобы мы все потом улетели, да и вообще разведать обстановку. Вместе с ним Россию покинул и Андриян с семьей, — рассказывает мне Георгий, показывая фотографии, на которых запечатлено их житье-бытье в тайге. — А я взял Елену с Ираидой и направился к родне в Приморье. В заповеднике осталась только Марфа с детьми. Была осень 2009 года. Жена моя была тогда беременна. Приехали мы в Приморье, работы там не оказалось. Встретился один добрый человек: я по лютому холоду возил на санях дрова, а он мне платил за это продуктами, денег наличных у него не было. И на том спасибо, так бы вообще пропали. Жили во времянке, топили буржуйку. Кое-как зиму перекантовались. А по весне Елена родила Василису, и когда дочке было пять недель, мы вернулись в Красноярский край. Приехали — и не узнали своих родных: все исхудали, дети стали сухие, бледные, фруктов в глаза не видели несколько месяцев. Рассолов, пока все взрослые мужчины отсутствовали, держал Марфу с детьми в черном теле, хотя Данилу, когда тот звонил из Аргентины, уверял, что его семья ни в чем нужды не испытывает.
Побег из Шушенского
Через некоторое время из Латинской Америки вернулся и сам Данила. С радостной вестью: нашел для семьи дом в Аргентине. Теперь нужно было только уехать… Услышав о том, что Зайцевы намерены покинуть тайгу, Александр Рассолов пришел в бешенство. Хотя староверы решили оставить ему все — и свою технику, и хозяйство, и построенные дома, лишь бы поскорее унести ноги из заповедника. Но уезжать им директор запретил и баржу, на которой можно было добраться до ближайшего населенного пункта, не дал. А потом, подумав несколько дней, предложил: оставляйте в тайге работником 16-летнего сына Марфы и Данилы Сафоню — и можете уезжать. Бросить мальчика на верную гибель родные, конечно, не смогли.
Старообрядцы уже было смирились со своей участью, когда помощь пришла откуда не ждали. О бедственном положении Зайцевых узнал один генерал, который часто приезжал в заповедник. Он-то и решил спасти несчастных переселенцев. Дальше события развивались точно как в блокбастере. Вещи собрали за полдня — времени было в обрез: если бы кто-то из помощников директора увидел, что бесплатная рабочая сила уплывает, уругвайцы на всю оставшуюся жизнь могли остаться таежными пленниками. Тайком вместе с генералом на барже Зайцевы доплыли до Жойки, а там спаситель нанял два микроавтобуса, и семейство довезли до райцентра Ужур, где у Данилы жили дальние родственники. От владений Рассолова до Ужура было добрых 450 километров, и Зайцевы успокоились: едва ли настигнет их там “лесной царек”.
— В Ужуре заказали билеты на проходящий поезд до Москвы, чтобы уехать вместе, ждали неделю. Всем достались верхние полки. Спасибо добрым людям, что уступили нам в вагоне несколько нижних для детей, — вздыхает Марфа. — В одном московском монастыре у Данилы были знакомые, они и помогли нам приютиться в храме Николы. С начала августа мы живем тут. Прихожане приносят продукты, кто-то даже деньги жертвует. Сыновья Илларион и Сафоня, до того как не решится вопрос с отъездом, живут у родичей в Калужской области. Мы же из обители практически никуда не выходим, все время шьем. Уже продали несколько вышитых рубашек — деньги небольшие, но хоть что-то. В церковной лавке договорились выставить на продажу вышитые картины. Даже Георгий стал заниматься вышиванием — деваться нам некуда.
Чужие среди своих
Приехав в Москву, Зайцевы обратились в посольство Уругвая, ведь все они граждане Латинской Америки — Уругвая и Боливии. Но за счет Уругвая десять человек вывезти не могли, разве что обещали помочь оформить документы. Шутка ли, на перелет в один конец требуется около 350 тысяч рублей…
“Кровь у нас истинно русская, мы никогда ее не смешивали и сохраняли всегда свою культуру. Даже дети у нас до 13—14 лет не учат испанский язык, чтобы не забыть родной. Но в Россию мы возвращаться больше не хотим ни за что, хотя на все воля Божья. Вплоть до сегодняшнего дня мы горько жалеем, что решили сюда переселиться. В Латинской Америке мы чужие, потому что русские, но здесь тем более никому не нужны. На земле в России рай, природа красивая, дух захватывает, но вот чиновники и богатые люди — это кошмар”, — печалятся старообрядцы.
К делу подключились общественные организации. 30 августа первым из России улетел глава семьи Данила. 21 сентября 2010 года в Уругвай возвратились остальные Зайцевы. Правда, не все. В заложниках Россия-матушка все же оставила троих — 23-летнюю Елену с пятимесячной дочерью Василисой и 11-летнего сына Марфы и Данилы Иллариона. Веселая, улыбающаяся Елена, какой я видела ее еще несколько недель назад, за день после отъезда родных выплакала все глаза. “Меня с Василисой и брата Ларьку не выпустили из-за проблем с документами. А все остальные ведь не могли остаться — когда еще мы найдем столько денег на перелет? Сказали, что нам придется прожить здесь еще какое-то время, чтобы сделать необходимые документы, а потом выехать. Но сколько именно, пока непонятно. Бог даст — не пропадем, надежда у меня только на Него…” — говорить Елена больше не могла. Только закрыла руками лицо и стала тихо плакать…
