Между тем 90% коммунального мусора в столице до сих пор свозится для захоронения на полигоны. И только 10% сортируется и сжигается. В то время как в европейских странах все с точностью до наоборот.
Вот и московские власти решили “зажечь”, взять курс на мусоропереработку, для чего предложили внедрить новаторский метод: сортировать отходы на фракции при помощи воды.
Спецкор “МК” побывала на мусоросжигательном заводе №4, на базе которого в скором времени, возможно, применят в первую очередь метод гидросепарации. Отработав смену на конвейере, она на собственной шкуре проверила, каково сортировать городской мусор, загрязненный пищевыми отходами, “сухим” способом.
Собираясь в промзону “Руднево” работать на сортировке на мусоросжигательном заводе, принадлежащем государственному унитарному предприятию “Экотехпром”, я на всякий случай не завтракаю и откладываю в сторону шерстяную кофту, которая моментально впитывает запахи.
Спецзавод №4 думаю определить издалека по зловонным горам мусора, коптящей трубе, бредущим бомжам и стаям воронья. Когда подкатываем к ярко-малиновому зданию с английским газоном и розарием, отказываюсь верить, что это и есть комплекс по обезвреживанию и переработке твердых бытовых и биологических отходов.
Из овального строения, как перископ из подводной лодки, торчит полосатая труба, которая, по идее, должна “выдыхать” выхлопные газы, но кажется неживой. Может, завод на профилактике?
— Работаем на полную мощность! — говорит генеральный директор комплекса Валерий Романов. — Высокую степень очистки дымовых газов обеспечивают дорогущие фильтры и качественные сорбенты.
Это в Токио мусоросжигательные заводы построены в каждом районе. Всего — 22, они же являются главными поставщиками электроэнергии. Над дизайном комплексов работают лучшие архитекторы, в холлах устраивают выставки известные художники, а на цветущее чудо — растения в прилегающих зимних садах — ходят любоваться семьями.
Это в Лондоне спецзавод мощностью 420 тысяч тонн ТБО в год расположен в двух километрах от исторического центра города. А в центре города Вены, жители которого к экологии и собственному здоровью относятся весьма серьезно, на трубе нового построенного мусоросжигательного завода разместили ресторан. Все дело в технологии!
Экспериментальный завод МСЗ №4 в “Руднево” был спроектирован в 1996 году и запущен в эксплуатацию также с учетом передовых технологий. Проанализировав результаты очистки дымовых газов, санитарно-защитную зону с километра сократили до 500 метров.
Теперь над входом в административный комплекс установлено табло, которое в режиме реального времени отображает информацию о концентрации вредных веществ в выбросах. Бегущей строкой проносится: NO2 — 2,57 грамма в секунду, при предельно допустимой концентрации 12. NO — 0,18 при ПДК 1,95. Пыль — 0,08 при ПДК 0,74… Ничего сверхординарного в очищенных дымовых газах не фиксируется. Все данные автоматически передаются независимой организации — Мосэкомониторингу.
Табло — ответ тем, кто называл прилегающие территории Косино-Ухтомского “отхожим местом для всей Москвы”, трубил о “газовых атаках”, устраивал митинги в противогазах и требовал перенести спецзавод на Рублевку.
Мимо нас потоком идет спецтехника с отходами: мусоровозы “ЗиЛы”, “КамАЗы”, “МАЗы”... Водители при въезде, как в театре, предъявляют входной билет — специальный талон со штрихкодом. Диспетчеру не составляет труда определить, с какого именно участка Восточного округа машина забрала мусор.
После взвешивания и радиационного контроля техника катит на разгрузку в приемное отделение. В огромную яму-бездну, как в преисподнюю, летят спрессованные пакеты, набитые мусором.
— Завод ведет ежедневный прием, будь то праздники или выходные. В среднем к нам поступает 680 тонн твердых бытовых отходов в сутки, — говорит Валерий Романов.
Тяну носом воздух. В подъездах многих домов запашок стоит, пожалуй, покрепче. Здесь же работают мощные вытяжки. Два грейдерных крана огромными лапами-клешнями перегружают отходы на ленточные транспортеры. Разноцветными змеями мусор течет в цех ручной сортировки, где мне уже определено рабочее место.
Мусорные реки, консервные берега
Натягивая зеленую глухую спецовку, тяжелые ботинки, каску, я признаюсь начальнику цеха подготовки и сортировки, что больше всего боюсь, разгребая отходы, наткнуться на дохлую крысу.
Флегматичная и немногословная Татьяна Горбач не торопится меня успокаивать и разубеждать. Впереди — 12-часовая рабочая смена.
Прохожу инструктаж, расписываюсь в книге по технике безопасности: осколки бутылок не отбирать, только целые. Обращать внимание на инфицированный материал. Отдельно складировать то, что нельзя сжигать: энергосберегающие лампы, горюче-смазочные материалы, промасленную ветошь, аккумуляторы.
В сортировочном павильоне работают три конвейерные ленты, четвертая — в резерве. Всего — 48 человек.
Под уклон, вверх, текут мусорные реки. Запах стоит настолько ядреный, что я начинаю дышать только ртом. Глубоко, чтобы не стошнило. Не спасает и натянутый под самые глаза респиратор.
Из проплывающих мимо отходов нам надлежит выбирать то, что можно будет пустить в дело вторично. Мне доверяют вылавливать пластиковые бутылки.
Первые минуты, запустив руку в месиво из картофельных очисток, протухшего холодца и грязных тряпок, я машинально ее отдергиваю.
Стоящий напротив Фаррух понимающе улыбается. Он невозмутимо выгребает из вонючей массы бумагу и картон.
Это для нас мусор — одна из досадных издержек цивилизации, экологическая угроза. Помогающая мне на первых порах Диля не испытывает отвращения к отходам, производимым полчищами москвичей. Для нее, как и для Зеры, Бахрулло, мусор — сродни полезным ископаемым, источник благосостояния.
Рабочих для сортировки на мусоросжигательный завод предоставляет подрядная организация. Работая ранее на стройке, мои напарники получали 300 рублей в день. На сортировке можно заработать от 15 до 18 тысяч в месяц, для них — большие деньги! Опять же есть крыша над головой, работа в дневную смену и официально подписанный договор.
Самая ответственная позиция — у начала конвейерной ленты. Там стоят, как правило, мужчины, на нашей ленте — Зубаир и Кубод, которые потрошат завязанные узлами пластиковые пакеты, а также отбирают крупногабаритные материалы — доски, камни, железные детали, которые сжигать нельзя.
Одним молниеносным движением руки напарники вспарывают сразу три мешка. Прямо Х-мены Росомахи с железными когтями!
Чуть выше на ленте Рузи и Ситора выуживают стеклянные бутылки, причем только зеленого цвета. Парвиз “шефствует” над коричневым стеклом, Зубаир — маленький — над белым. Акрам отбирает пластик.
Лом цветных и черных металлов будет отделяться автоматически с помощью магнитов в специальных многоступенчатых камерах.
Около каждого из нас стоят урны-рукава, уходящие на нижний этаж, которые здесь называют течками. С лязгом и грохотом летит отобранное нами вторсырье. Внизу, под павильоном, его тут же подхватывают движущиеся ленты и несут в накопители, где прессуют в брикеты.
…Хвосты селедок, тюбики из-под зубной пасты, банки из-под кабачковой икры, чайные пакеты, заляпанные тетради, разбитый будильник, все это залито протухшим компотом… Мусорные завалы разгребаю уже не морщась.
Это в европейских странах жители тщательно сортируют домашний мусор. Израсходованный в кофеварке порошок выбрасывают в ведро для биоотходов, фильтр, предварительно помыв, — в ведро с бумагой, а целлофановую упаковку из-под кофе — в ведро для перерабатываемого мусора.
У нас эксперимент по раздельному сбору мусора успешно провалился. А потому через полчаса мои перчатки становятся липкими и черными. Через час нос теряет чувствительность. Через два часа, не отставая от своих бригадных, с ловкостью фокусника я выхватываю бутылки с ленты сразу двумя руками. К обеду — неведомым образом угадываю очертания пластиковой тары сквозь “терриконы” отходов.
Отправляя вторсырье в течку, расспрашиваю Сафара о необычных находках.
— Мины находили, гранаты. Специалисты приезжали из ФСБ — все оказались не боевыми, а учебными, муляжами. Попадаются, конечно, и денежные заначки, и золотые украшения. Но кто об этом будет рассказывать? Вдруг хозяева объявятся…
— А если в одной из коробок окажется труп кошки? — допытываюсь я у пробегающего мимо начальника цеха Татьяны Горбач.
— Ну и что? Ножницы его измельчат — и в печь!
От работников ДЕЗов вообще-то требуют отделять столь специфические отходы. Для утилизации трупов животных есть расположенный рядом ветеринарно-санитарный завод “Эколог”.
За год спецзавод №4 перерабатывает около 250 тысяч тонн твердых бытовых отходов. Каждый месяц он сдает для повторного использования до 80 тонн прессованного картона, более 200 тонн металлолома, около 100 тонн стекла и 80 тонн пластиковой тары.
После сортировки пэт-бутылки и пластик покупают специализированные частные предприятия, где их превращают в синтепон, щетки, лопатки, коврики для ванных. Картон перерабатывают в рубероид, стекло идет на новую стеклотару.
Оставшийся мусор, который на заводе называют чистым, проходит через барабанные грохота, дробится, просеивается через своеобразное сито с ячейками 25 сантиметров и поступает в большой бункер на сжигание.
Гори, гори ясно!
Сжигающие печи похожи на домны. Мусор кипит, подобно металлу.
— Изначально, чтобы он закипел, засыпаем около ста тонн кварцевого песка определенной жесткости, — рассказывает Валерий Романов. — Как только он разогревается до температуры 600 градусов, на эту раскаленную “подушку” подаем мусор. Под давлением воздуха горячие слои песка начинают движение, в этом вихревом кипящем слое и сжигаем отходы. Низкотемпературный метод горения позволяет снизить выбросы и увеличить КПД. Процесс горения непрерывный, полностью автоматизированный. Оборудованием управляют операторы дистанционно — из застекленных кабинетов.
— Из 46 человек персонала у нас 28 инженеров и 16 — со средним специальным образованием, — говорит начальник цеха сжигания Игорь Полин.
Ничего не скажешь, завод чистенький, с прекрасным зимним садом, каждый час в корпусах проходит влажная уборка. Но стоит нам подняться на площадку над бункерами, как мы оказываемся в завесе пыли. Идет выгрузка золы, отсев ее от песка, который возвращается в топку. На этом уровне работают слесаря-наладчики, автоматчики, киповцы. Раньше работникам завода давали молоко, потом, согласно утвержденным регламентам, оставили такую привилегию только химикам-технологам и сварщикам.
Дымовые газы проходят на заводе шестиступенчатую систему очистки, соответствующую европейским стандартам экологической безопасности. Фильтрующее оборудование занимает более 60% площади предприятия, поэтому трубу специалисты завода шутя называют самым чистым местом на заводе.
За каждой печью установлен котел-утилизатор.
— Пар от сжигания мусора поступает в котлотурбинный цех, — рассказывает его начальник Юрий Шадрин. — В работе две турбины мощностью по 6 МВт. Вырабатываемая электроэнергия используется для собственных нужд, а ее избыток отпускается во внешние сети.
Мусоросжигательный завод можно назвать мини-теплоэлектростанцией, которая работает не на природном газе, а на мусоре.
МСЗ №4, как подводная лодка, способен существовать автономно. Когда в Москве было веерное отключение электричества, спецзавод продолжал работать.
На территории завода есть дотационная столовая, стадион с тартановым покрытием, тренажерный зал, бассейн и сауна. Пользоваться ими может любой из 250 работников завода.
Средняя зарплата по предприятию — 33 тыс. руб. Текучести кадров на заводе практически нет. Оно и понятно. Когда пускали комплекс, его работникам давали служебное жилье от правительства Москвы, которое через 10 лет обещали передать в собственность. Теперь это решение из-за юридических тонкостей отменили. Руководство предприятия продолжает добиваться решения вопроса о выделении обещанных квартир.
Тем временем работы специалистам в скором времени прибавится. На базе второй очереди МСЗ №4 планируется разместить установку по гидросепарации мощностью 350 тыс. тонн отходов в год. Отходы при помощи воды будут полностью разделяться на фракции: бумагу, металл, стекло — и затем перерабатываться во вторсырье, удобрения или энергию.
Стоимость проекта — от 5,8 до 6,4 млрд. руб. в зависимости от способа организации производства. Деньги на внедрение передовой технологии, по планам властей, должны дать инвесторы, которых отберут на конкурсной основе в 2011 году.
Ныне метод гидросепарации используется в Китае, Австралии, Израиле и других странах.
Московские аналоги заводов будут функционировать на переработанных сточных водах, то есть чистая питьевая вода использоваться не будет. Предприятие при этом оборудуют очистными сооружениями, которые будут удерживать токсичные примеси и тяжелые металлы.
