Чтобы лучше понять, почему мозг одних людей реагирует на «тени» сильнее, чем других, группа исследователей во главе с психиатрами из Йельского университета Правином Сутахараном и Саммер Томпсон проанализировала результаты простого теста, проведенного на группе самцов макак-резусов и людях-добровольцах.
Тест заключался в выборе символа, дающего шанс на получение награды – еды для обезьян и баллов для людей. Разные символы давали разные шансы на успех, поэтому испытуемому предоставлялась возможность выбрать один из трех символов на экране и узнать, какой из них с наибольшей вероятностью принесет награду.
Как раз в тот момент, когда испытуемым казалось, что они нашли закономерность после прохождения половины теста, результаты испытаний менялись местами: самый удачливый символ выплачивал вознаграждение реже, а самый неудачливый становился оптимальным выбором.
«Таким образом, участники должны выяснить, какая цель является наилучшей, и когда в окружающей среде происходят ощутимые изменения, участник должен найти новую наилучшую цель», — объяснил психолог Стив Чанг.
Шесть из 20 макак ранее подвергались неврологическим процедурам в рамках отдельных исследований, которые затрагивали либо их дорсальные ядра таламуса – область, которая, как считается, играет важную роль в планировании, абстрактном мышлении и организации, – либо область префронтальной коры, участвующую в принятии решений. А добровольцы-люди должны были заполнить анкету по шкале мышления, чтобы оценить уровень своей паранойи, и провести повторный опрос, чтобы определить признаки какой-либо депрессии.
Проанализировав поведение обезьян и людей и сравнив результаты с данными опросов, команда смогла определить, какие из поврежденных областей мозга могут повлиять на способность обезьян хладнокровно ориентироваться в изменчивой игровой среде.
«Мы не только использовали данные, в которых обезьяны и люди выполняли одну и ту же задачу, но и применили один и тот же вычислительный анализ к обоим наборам данных», — заявляет психиатр Филип Корлетт.
Полученные данные показали, что как крупноклеточный медиодорзальный таламус (MDmc) в дорсальном таламическом ядре, так и участки орбитофронтальной коры (известные как зоны 11, 13 и 14 Уокера) по-разному влияли на поведение обезьяны после переключения теста.
У тех, у кого были проблемы с передвижением, внезапная потеря вознаграждения практически не повлияла на их решения. Обезьяны продолжали с безрассудной энергией нажимать кнопки с «выигрышным» билетом.
Те, у кого был поврежден MDmc, демонстрировали прямо противоположное поведение, переключаясь туда-сюда даже после того, как обнаружили, что новый символ выплачивает вознаграждение, как будто они подозревали, что система была настроена против них лично.
Это было похоже на поведение, наблюдаемое у людей, чьи ответы на опросы указывали на более высокий уровень паранойи.
Хотя бредовые идеи и паранойяльные проявления, несомненно, представляют собой сложное поведение, включающее в себя различное мышление, выявление связи между одной конкретной областью и непостоянным принятием решений может послужить основой для будущих исследований, которые могут привести к разработке новых методов лечения или помочь лучше понять, как некоторые действия увеличивают риск психоза.
«Возможно, в будущем мы сможем использовать это для поиска новых способов борьбы с паранойей у людей», — заключает Чанг.
