Истоки
Автор более 80 изобретений, более 400 научных трудов, включающих монографии, учебники, научные статьи, Николай Николаевич Евтихиев родился в 1922 году в семье работника канцелярии московской электросети (МОГЭСа) Николая Евтихиева. И отец, и мама будущего ученого — преподаватель музыки Лидия Григорьевна — были из торговых, купеческих семей. В 20-х годах, поженившись, они жили в Сокольниках, где и появился на свет их сын Коля.
Сейчас сложно себе представить, что Сокольниками в те времена назывался вековой сосновый бор, примыкавший к Москве с северо-восточной стороны. Однако здесь еще с 1905 года были выстроены первые столичные корты, а созданный позже «Сокольнический клуб спорта» стал местом притяжения всех любителей тенниса. Николай с Лидией были очень увлечены так называемым лаун-теннисом, как называли тогда этот вид спорта. Супруги играли в миксте и даже выигрывали первенство Москвы. Естественно, позже теннисом страстно увлекся и юный Николай Николаевич.
Как следует из его биографии, учился будущий академик средне, но без «двоек», много времени проводил во дворе, а также любил участвовать в общественной жизни школы, ходить в дальние походы.
Война застала его во время службы в армии в Хабаровске. Поскольку Николай был радистом, почти два года их батальон связи дислоцировался недалеко от Хабаровска для перехвата возможных вражеских сообщений со стороны Японии. Но в 1943-м его все-таки перебросили на фронт, и сразу на Курскую дугу. Николай Евтихиев воевал на Центральном, 1-м и 2-м Белорусских фронтах, был награжден боевыми наградами.
— После Победы мой отец целый год провел в Германии, где создавалась наша база, — рассказывает его сын и полный тезка Николай Николаевич Евтихиев (российский ученый-физик, экс-префект Восточного административного округа Москвы, лауреат Государственной премии РФ, заслуженный деятель науки, специалист по теоретической оптике). — Поскольку отец показал себя хорошим организатором, руководство уговаривало его поступить в офицерское училище, но он мечтал о другом — стать физиком. Вопрос стоял лишь — каким? Теоретиком или больше связанным с конкретными вещами? Второе в конце концов перетянуло — он пошел в Московский энергетический институт, на кафедру информатики и измерительной техники.
Электрические измерения, любовь и теннис
В 1952 году, закончив обучение с красным дипломом, Николай Николаевич поступает в аспирантуру МЭИ и остается преподавать на родной кафедре. Его научные исследования были связаны тогда с приданием новых возможностей измерительной технике.
— На кафедре он читал курс «Электрические измерения неэлектрических величин», — поясняет его сын Николай Евтихиев. — Что значит неэлектрические величины? Это температура, давление и прочие физические параметры. Отцу нравилось расширять диапазон своих знаний, комбинировать научные дисциплины. Поэтому впоследствии он постепенно перейдет от просто измерительных приборов к управлению сложными системами.
Тут надо отметить, что в начале 50-х годов Николай Николаевич уже успел обзавестись семьей. Будучи первой ракеткой МЭИ, он, как и его отец, познакомился со своей будущей супругой Валерией именно на корте. Валерия, студентка МЭИ, искала учителя по теннису, а встретила свою судьбу.
— Свадьбу играли дома, в Сокольниках, — рассказывает сын Евтихиева. — А поскольку летом в квартире был ремонт, к свадьбе закончить его не успели. Гости гуляли, поздравляли молодых, а посреди комнаты стояла бочка с известью... В свадебное путешествие отправились на Кавказ, в поход по Военно-Осетинской дороге.
В 1956 году Евтихиев защищает кандидатскую работу, затем становится заместителем декана одного из факультетов. Энергии молодого доцента хватало не только для занятий научной работой, но и для активной общественной деятельности. В 1962 году Николая Евтихиева избирают секретарем парткома Московского энергетического института. Одновременно он становится депутатом районного Совета народных депутатов.
Головной вуз
Судьбоносный поворот в жизни Евтихиева происходит в 1964 году, когда его назначают ректором Всесоюзного заочного энергетического института. Это был головной вуз страны в системе заочного образования по энергетическим и радиотехническим специальностям, да еще и с филиалами в шести регионах СССР. Но Николай Николаевич был не очень рад этому предложению, поскольку не хотел терять связь с родным МЭИ. Однако то, во что был преобразован ВЗЭИ через три года его руководства, говорит о том, что выбор сделавших ставку на опытнейшего организатора с нестандартным мышлением был правильным. Дело в том, что перемены, происходившие в стране в 60-х годах, потребовали увеличения специалистов по электронике и радиотехнике. В результате Николай Евтихиев ставит для себя сверхзадачу — модернизировать институт и готовить в нем специалистов для предприятий оборонного комплекса по дневной форме обучения.
Так в 1967 году на базе ВЗЭИ появился Московский институт радиотехники, электроники и автоматики. Это было учебное заведение нового типа, в котором осуществлялась подготовка инженеров по системе «вуз — базовое предприятие», предусматривающая активное участие в учебном процессе крупнейших ученых, непосредственно работающих на базовых предприятиях. Подготовка специалистов велась по индивидуальным учебным планам, учитывались нужды конкретного предприятия.
— На 2–3-м курсах проводилась общая подготовка студентов в стенах МИРЭА, а после студенты расходились по кафедрам, которые были организованы на предприятиях, — поясняет сын Николая Николаевича. — С введением обучения старшекурсников на базовых кафедрах, то есть на месте будущей работы выпускников, отец, по сути, реализовал модель московского Физтеха для обучения представителей инженерных специальностей. За все время работы было создано 50 (!) базовых кафедр.
Для того чтобы выстроить работу нового вуза, понадобилось заручиться поддержкой оборонных министерств: радиопромышленности, электронной, судостроительной, оборонной, авиационной промышленности, связи, среднего и общего машиностроения и др. Николая Николаевича поддерживали в его начинании председатель Совмина Николай Воронов, заместитель министра радиопромышленности, а впоследствии генеральный конструктор НИИ автоматической аппаратуры Владимир Семинихин. Но, даже несмотря на поддержку многих профильных министров (восемь из девяти были за создание новой образовательной структуры), столкнулись создатели вуза и с противодействием. Евтихиев и его единомышленники боролись, писали письма в правительство... Под ними подписывались почти все «оборонные» министры. В итоге вопрос был решен в пользу создания нового учебного заведения.
Одной из проблем была нехватка достаточных площадей для обучения и науки. И ее удалось решить — на деньги минвуза РСФСР институт, который до этого базировался в единственном корпусе МЭИ, сначала обрел собственное четырехэтажное здание (это был жилой дом, который предварительно был расселен) и вскоре развернул строительство собственного общежития для студентов. А в 1967 году вышло постановление Совета министров о строительстве комплекса зданий института на проспекте Вернадского.
«Сверхпроводник взлетел над магнитом»
Сложно представить, что при таком объеме работы по организации и развитию нового института Евтихиев умудрялся выкраивать время для работы на кафедре информационно-измерительной техники, общения со студентами. Он стремился оснащать новые лаборатории института самым современным оборудованием для научно-исследовательских работ.
К концу 70-х годов в институте были запущены уникальная технологическая и исследовательская база по получению и изучению свойств материалов, лаборатории магнитоакустики и сверхпроводимости. Сотрудников новых лабораторий Евтихиев набирал только из выпускников ведущих московских вузов. Он придерживался мнения, что преподавать естественные и технические науки может только человек, сам активно занимающийся наукой.
По словам сына Николая Евтихиева, у отца было правило: при любой загруженности рабочей недели субботу посвящать только научной работе в своей лаборатории. А если появлялось свободное время среди недели, он мог засесть за тетради и записи в любой день. В итоге в 1973 году он защитил докторскую диссертацию по теме на грани оптики, оптоэлектроники и радиотехники, а в 1978 году был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР от отделения механики и процессов управления.
Николай Николаевич был одним из первых в СССР, кто начал заниматься сверхпроводимостью высоких температур, и создал в 1980 году для изучения проблемы сильный коллектив — институт информатики МИРЭА, ставший головной организацией России по прикладным проблемам высокотемпературной сверхпроводимости.
Напомним читателям, в чем заключается основной смысл сверхпроводимости. Если перевести нашу традиционную электрическую сеть на высокотемпературные сверхпроводники (к примеру, такие как металлическая ртуть), ток по ней будет течь без потерь на электросопротивление. Получается большая экономия. Это в теории. Однако на практике перед учеными стояла преграда — сверхпроводящими материалы становились только при крайне низких температурах. Впоследствии ее удалось поднять, но ненамного — с 4,2 до 23,2 градуса Кельвина (то есть с -268 до -250 градусов Цельсия). Сотрудники лаборатории материаловедения и сверхпроводимости МИРЭА в середине 80-х включились в мировую гонку по поиску способов получения сверхпроводника при более высоких температурах. Некоторые работали по 24 часа в сутки. Евтихиев каждый день присутствовал на семинарах этой лаборатории. В итоге 25 февраля 1987 года был получен сверхпроводник с критической температурой выше температуры жидкого азота — 78,5К. О результате было доложено в Академии наук, которой руководил тогда Гурий Марчук.
Из воспоминаний сотрудников МИРЭА Александра Евдокимова и Юрия Фетисова о демонстрации способа получения сверхпроводника в Президиуме АН СССР: «Мы с В.Ф.Мещеряковым поставили на стол президиума пенопластовую кювету (0,5х5 м, высотой 15 см), положили на дно магнит, ВТСП-диск (высокотемпературный сверхпроводник) и налили из дьюара жидкий азот. В зале установилась тишина. Все замерли в ожидании, воспарит ли диск (это означало бы, что он является сверхпроводником). Двухкилограммовый диск охлаждался долго. Минут через 5 диск поднялся над кюветой (магнитом). Это был триумф МИРЭА!»
— Сегодня сверхпроводимость постепенно переходит в практическое поле, — поясняет сын Николая Николаевича. — К примеру, сверхпроводящими являются обмотки Большого адронного коллайдера в ЦЕРНе. Благодаря им частицы, несмотря на большие энергии, не вылетают из ускорителя, а заворачиваются по кругу.
Сложная задача — управление
Как мы уже отмечали, Николая Евтихиева очень интересовала теория оптимального управления сложными системами. То есть системами со множеством входящих, переменных данных — от автоматического управления космическим кораблем до атомной электростанции. И теория должна была ответить на вопрос: как в такой системе получить на выходе тот результат, который необходим.
— Как вы думаете, почему взорвалась Чернобыльская АЭС? — спрашивает меня Николай Евтихиев-младший. — В первую очередь — из-за ошибки в расчете оптимального управления этой сложной системой. Когда началась неуправляемая реакция, каждый из параметров не выходил за рамки предельно допустимого. Но в какой-то момент сложилась ситуация, когда вместе они создали взрывоопасную ситуацию. Или, например, как просчитать прочностные характеристики купольной крыши в расчете на хаотичное распределение снега на ней? Вот подобными вопросами и занимались ученые-кибернетики на кафедре отца.
Однако одной из самых сложных систем всегда было и останется человеческое сообщество, «просчитать» которое и управлять им — дорогого стоит.
Например, собрать коллектив единомышленников, четко поставить перед каждым правильную задачу, чтобы в кратчайшие сроки повторить открытие нобелевских лауреатов. А ведь это было сделано именно в институте Евтихиева. Первый сканирующий туннельный микроскоп, под которым можно было управлять атомами, был создан швейцарцами Биннингом и Рорером. Они получили «Нобеля» за свою работу в 1986 году. И в этом же году директор НИИ «Дельта» (он располагался в высоком здании, которое можно было наблюдать на подъезде к рынку «Черкизон») предлагает Евтихиеву собрать такую команду из лучших ученых и путем мозгового штурма создать подобный микроскоп в СССР. Николай Николаевич выдвинул встречное предложение: на базе «Дельты» организовать лабораторию из студентов-дипломников с разных факультетов МИРЭА, а также специалистов самой «Дельты». «Пусть за полгода диплома попробуют воспроизвести результат, оцененный Нобелевской премией!» — сказал он. Были отобраны четверо самых талантливых и увлеченных студентов, которые работали по 15 часов в сутки! И в 1987 году они сделали это! Это было поистине всесоюзное достижение. Для закрепления успеха по инициативе Евтихиева в СССР была проведена первая Всесоюзная конференция по туннельной микроскопии.
Высокие люди и 90-е годы
— Мой отец, безусловно, входил в когорту людей, способных управлять огромными коллективами специалистов, — говорит мой собеседник. — В отделении механики и процессов управления АН СССР, в которое с 1987 года он входил уже в качестве академика, собрались выдающиеся физики и организаторы, по-настоящему высокие люди. Это упомянутый выше Владимир Семинихин, Юрий Гуляев, Владислав Пустовойт, Евгений Велихов, примкнувший к ним потом более молодой Геннадий Красников (он был избран в этом году президентом РАН).
По словам Николая Евтихиева, на начало 90-х кремниевая промышленность работала в нашей стране почти вровень с аналогичной системой США. Однако из-за реформы Гайдара, из-за того, что цены на электроэнергию были отпущены в свободное плавание, производство многих материалов, в том числе кремния, сразу стало нерентабельным. Это слово — «рентабельность» — было поставлено во главу угла. Хотя всем было понятно, что для спасения нашей электронной промышленности переход к рынку должен был быть более плавным, сдерживаться госрегулированием.
— С приходом новых политиков, когда многие системы рухнули в одночасье и молодые талантливые ученые пошли торговать в ларьки, надо было удерживать систему, сохранять преподавателей и держать высокий уровень подготовки студентов, — вспоминает сын ректора МИРЭА. — В итоге у отца это получилось, он сохранил свое детище, тем самым сохранив в «лихие 90-е» кусочек целой страны. Также удерживали свой участок научного фронта и многие его коллеги, благодаря чему сейчас у нас, несмотря на мощную разрушительную силу перестройки, еще сохранены отечественные технологии в области радиотехники и электроники. Отец рассуждал так: «Сейчас я сохраню МИРЭА, другие на своем месте удержат свои организации — так мы и сохраним страну».
В 1997 году в «Зарядье» был организован большой банкет по случаю 30-летия со дня основания МИРЭА и 50-летия со дня основания ВЗЭИ. Вернувшись с мероприятия домой, Николай Николаевич сообщил родным, что оставляет пост ректора: «Я хочу уйти. Ректор должен работать целый день, а я уже так не могу».
Ему было тогда 75. Поставив руководить университетом одного из лучших учеников Мстислава Келдыша — Александра Сигова, он перешел на почетную должность президента организации.
Николай Николаевич ушел от нас в 2010-м. Но потомки, молодые ученые будут помнить о нем очень долго, ведь в Российском технологическом университете (так с 1993 года называется МИРЭА) учреждена именная стипендия им. Н.Н.Евтихиева. К тому же 20 октября, к 100-летию академика, будет открыта памятная доска в его честь.
«Мне никогда не бывает скучно в жизни, — говорил Николай Евтихиев. — Меня всегда окружают интересные люди. Оглядываясь на пройденный путь, я с удовлетворением отмечаю успехи, достигнутые в становлении и развитии МИРЭА, людей, оказавших мне помощь в различные годы...» Это ли не квинтэссенция настоящего человеческого счастья?
