Работа исследователей заключалась в изучении биоты, которая сохранилась в вечной мерзлоте. По словам Шмаковой, они собирали образцы почвы возле рек Колыма и Алазея в Якутии. Возле Колымы с глубины в 3-3,5 метра были извлечены нематоды из родов Panagrolaimus и Plectus, возле Алазеи – коловратки из рода Adineta. И те, и другие «проспали» в арктических почвах 24 тысячи лет, то есть со времен позднего плейстоцена.
– Это далеко не первый наш опыт нахождения и оживления древних организмов, – поясняет Любовь Шмакова. – В лаборатории, созданной геологом Давидом Гиличинским, мы знакомились с самыми древними существами – бактериями, которые выделялись из отложений, с одноклеточными эукариотами (амебами, жгутиконосцами, инфузориями). Их мы тоже успешно выделяли из отложений разного возраста, в несколько десятков тысяч лет.
Но нематоды и коловратки – первые многоклеточные, пролежавшие в почве 24 тысячи лет, которых нам удалось оживить. До них от анабиоза пробуждали только червей, пролежавших в мерзлоте в 10-летних отложениях.
– Расскажите, как вы выбирали место, где спали многотысячным сном черви?
– Возле вышеуказанных рек находится самая древняя мерзлота – те 3,5 метра, что мы прокопали, это еще не предел. Мы бурили скважины и поднимали из них образцы мерзлого грунта – керн. Прямо на поле загружали его в специальные холодильники и везли в таком виде в Пущино, где потом складывали в специальное кернохранилище.
– Как можно было найти микроскопическое, по сути, мертвое существо в грунте?
– Мы его и не искали: это практически невозможно. Мы брали кусочек почвы, ждали, когда он разморозится (делали так называемую накопительную культуру – кусочек грунта в жидкой среде), а затем наблюдали через микроскоп, не появился ли там кто живой. Сразу скажу, той самой нематоды или коловратки, которая пролежала в грунте десятки тысяч лет, мы не опознали и не можем сказать, сколько их было. Чтобы мы могли заметить, что они там вообще есть, они должны были размножиться в течение недели-двух, составить некую колонию. Коловратки, к примеру, имеют размер в 200-500 микрон (0,2 мм). Поэтому после размножения протоматери мы отлавливали их из накопительной культуры пипеткой по нескольку штук и откладывали в сторону (отсевали в отдельные клональные культуры) для последующего исследования.
Все организмы, которых мы привезли и которые размножились здесь после оттаивания, являются самками. Размножались они партеногенетическим путем, то есть клонируя самих себя.
– Что вы уже можете сказать о якутских долгожительницах?
– Как я уже говорила, вычленить древнюю родственницу размножившихся уже в лаборатории «дочерей» и «внучек» нам не удалось. Может быть, она и оставалась еще живой на момент размножения, но долго бы она не протянула, поскольку срок жизни, к примеру, коловраток – всего две недели. Но те, кто родились от нее, являются ее абсолютными клонами, так что по ним мы абсолютно уверенно можем говорить о том, что исследовали тех самых, которые жили 24 тысячи лет назад.
Итак, первым делом мы изучали их геном, определяли, к какому роду черви относятся. Коловратки оказались родственниками широко распространенных в природе червей Adineta, но новым его видом.
Мы также провели с ними дополнительный эксперимент, снова заморозив на две недели, а после – разморозив. Выяснилось, что они обладают удивительным механизмом, защищающим их клетки от гибели и делающих их способными к восстановлению.
Дальнейшая цель ученых – понять, благодаря каким веществам, каким чудесным белкам все это становится возможным с коловратками и нематодами. Конечно, перенести их способности к выживанию в экстремальных условиях на человека очень сложно. В любом случае, этот эксперимент, по мнению ученых, – первый важный шаг, позволяющий понять, что оживление через тысячи лет вообще возможно не только для бактерий, но и для многоклеточных существ.
