Всем сегодня известны самые драматические моменты того выхода Алексея Архиповича Леонова: подскочила температура, участилось дыхание, раздулся от возросшего давления скафандр, что очень мешало вернуться назад в шлюз. Но интересно окунуться и в документы, где отражен весь ход подготовки полета, в журнал, который заполняли космонавты, находясь в сотнях километрах от Земли.
«…летая в космосе, нельзя не выходить в космос, как, плавая, скажем в океане, нельзя бояться упасть за борт и не учиться плавать», - говорил Сергей Павлович Королев.
На самом деле эти романтические высказывания скрывали вполне практический смысл. Как следует из Постановления ЦК КПСС и Совета Министров от 3 декабря 1963 года, корабль «Восход-2», из которого следовало выйти в открытый космос Леонову, «готовился для отработки методик сборки на орбите космического комплекса «Союз»». Назначений у него могло быть несколько — от объекта военного назначения до системы для путешествия к планетам Солнечной системы. Главное, что и тот, и другой требовал умения космонавтов работать в открытом космосе.
Перед стартом Леонова и Беляева в космос было отправлено два корабля с манекенами. Согласно «Приказу Государственного комитета по оборонной технике СССР № 475 от 22.07.1964», главному конструктору Сергею Павловичу Королеву предписывалось «… в месячный срок обеспечить окончание выпуска технической документации по всем объектам и до 25 июля 1964 года (то есть через три дня после выхода Приказа!) представить в Госкомитет производственный график изготовления, сборки и испытаний объектов… "
Все было выполнено в срок. Для полета на «Восходе-2» были выбраны два опытных летчика - Павел Беляев и Алексей Леонов, которые должны были пробыть на орбите одни сутки с выходом в открытый космос в конце первого витка вокруг Земли на 10-15 минут.
В бортовом журнале, заполненном аккуратным почерком самими героями, мы читаем четкий график работ, обозначение возможных радиосигналов. Так плохое самочувствие они условились обозначать для Центра подготовки космонавтов «Тюльпан», рвоту закодировали «Розой», отказ продолжать полет в связи с сильнейшим недомоганием - «Ромашкой», а запредельный уровень радиации - «Табаком» и т.д.
Полетное задание экипажа дополнено рисунком, наверное, руки Алексея Леонова, где он находится в открытом космосе. Ну а после выхода в задании значатся пункты: «Доклад о результатах — наблюдение Европейских стран и пролива Ла-Манш — Завтрак — Связь с правительством — Оценка яркости звезд — Сон...
Как мы знаем, выход прошел не совсем по плану. Однако в отчете Леонова нет и следа того драматизма, о котором потом рассказывал сам космонавт, - на бумаге почти напротив каждого пункта плана выхода мы читаем: «Первый отход на 7 метров прошел без затруднений», «Усилие при отталкивании незначительное», «Рывка от фала нет», «На 5-й минуте нахождения в открытом космосе самочувствие отличное», «Подача кислорода отличная»... Разве что иногда совсем мелким почерком он объясняет некоторые незначительные проблемы: «Во время отходов и подходов (к шлюзу) очень уставали кисти рук», «Не фотографировал, - не нашел «грушу». Как потом выяснится, «грушу» - устройство на тросе, на которое следовало нажимать для того, чтобы сделать фотокадр, Алексей Архипович просто не мог нащупать из-за раздувшихся перчаток.
Зато есть очень интересные отчеты о неврологических исследованиях, во время которых космонавты должны были дотрагиваться друг до друга тупыми и острыми предметами (чтобы напарник, который сидел с закрытыми глазами мог определить болевое и тактильное раздражение), как Павел Беляев угадывал цифры «8,4,3», которые рисовал ему на руке ручкой Леонов, как Леонов, тоже с закрытыми глазами, должен был определить, что Беляев вложил ему в руку объектив и зажим. А вот - отчет о вестибулярных пробах, когда космонавты по-очереди рисовали спирали, закрученные влево и вправо, горизонтальные и вертикальные полоски.
