– Во всех ключевых странах мира к этому году приняты меры стратегии или другие документы по развитию искусственного интеллекта, – рассказывает один из участников конференции EMERTECH 2019, заведующий отделом науки и инноваций ИМЭМО РАН Иван ДАНИЛИН. – Не говоря о Китае, который стал одним из первых государств, разработавших программные документы на национальном уровне, это Германия, США и, само собой, Россия.
Для ученых очень важным моментом является то, что наблюдается некоторая «секьюритизация» дискуссии об искусственном интеллекте, тогда как необходимо вернуть ее в социальное и экономическое русло. Это касается как возможностей, так и вызовов, связанных с искусственным интеллектом.
– Что, например, имеется в виду?
– Дело в том, что ведущиеся последние время дискуссии о конфиденциальности сосредоточены на очень узком спектре задач, связанных с правами человека, с правом на анонимность и т. д. В нашем понимании проблема тут более сложная. Есть как минимум три уровня этого вопроса, одним из которых является «общественное благо». Например, если некая компания собирает с рынков большие данные, чтобы разработать, скажем, новое лекарство, применимо ли здесь в строгой версии правило конфиденциальности? Не нужно ли нам предусмотреть какие-либо новые условия для этого процесса?
В недавнем докладе ЮНКТАД о цифровой экономике был отмечен феномен деления стран на поставщиков «сырых данных» и те страны, которые максимально извлекают из них добавленную стоимость. В полумарксистском смысле можно было бы говорить о «цифровом колониализме». Или о цифровом неравенстве между глобальным Севером и глобальным Югом.
Наконец, есть классические вопросы, связанные с искусственным интеллектом и цифровой экономикой – как регулировать их развитие, должны ли это быть прежние нормы или надо их пересмотреть? Чтобы регулировать эти сферы, государственные органы власти должны обладать очень мощными IT-возможностями. И возникает где-то опасный, где-то интересный момент борьбы крупных цифровых корпораций с регулирующими органами.
– С другой стороны, есть вопросы социального развития...
– Да, например, опасения, что будет новая технологически мотивированная безработица. Ее масштабы представляются сильно преувеличенными, но, конечно, некие подвижки безусловно будут. Перед государством и обществом стоит вопрос как гуманизировать этот процесс. Иными словами, каким образом обеспечить переучивание в течение всей жизни для переквалификации людей, выбывающих из активной занятости? Каким образом адаптировать к новым условиям старые трудовые нормы? Потому что целые профессии и группы трудовой деятельности либо с трудом подпадают под старые определения труда, либо отказываются незащищенными.
Возникает вопрос: какова роль глобальных институтов управления в мире, где вместо нефти, металлов, станков, телефонов все больше начинают циркулировать данные как самостоятельный товар?
Вопросов перед нами стоит больше, чем готовых ответов. Потому что и экономика в целом, и мировые процессы находятся в стадии трансформации.
– Стоит ли бояться искусственного интеллекта?
– Мы наблюдаем несколько опасных феноменов. Например, алармистская переоцененность искусственного интеллекта даже в тех функциях, которые он выполнить не может. Например, часто политики говорят об ИИ как о волшебной палочке, которая способна решить все проблемы за очень короткое время. Это не так. Искусственный интеллект – это технология, она не подменяет ни социальных, ни экономических институтов. С другой стороны, есть жуткие страхи, что все люди окажутся без работы.
Нам нужно понять, как правильно развивать искусственный интеллект, чтобы не получилось, что мы готовимся к будущемиу развитию, применяя архаичные подходы.
– Есть точка зрения, что через пару-тройку десятилетий миллионы людей могут стать ненужными для экономики из-за развития искусственного интеллекта. Другая точка зрения появление новых профессий.
– Надо различать то, что мы видим в ближайшем будущем, и то, что возникнет, когда искусственный интеллект войдет в полную силу. Сейчас, с одной стороны, какие-то профессии начинают снижать свою актуальность – в банковском секторе, в других секторах. Но с другой стороны, возникает новая занятость. Гигантское число людей заняты разметкой данных для искусственного интеллекта – по фотографиям, другим данным делаются специальные отметки, чтобы ИИ мог распознать какие-то ключевые части изображений и т. д. Более важный вопрос – не то, какой будет итоговая сумма исчезнувших и появившихся профессий, а кто потеряет работу. Тут и возникает социальный вызов. Например, китайские коллеги рассматривают возможность, что большое количество курьеров служб доставки в скором времени будут заменены роботизированными системами с искусственным интеллектом. Уровень образования курьеров в основном не позволяет найти им быстро новую профессию, если не брать другой низкоквалифицированный труд. Если не предусмотреть мер, стимулирующий повышение их образования, переподготовки, то через какое-то время могут возникнуть проблемы.
То же самое можно видеть на примере таксистов и транспортных услуг – только ленивый не говорит о создании автопилотов и подобных средств. Что будет с этими людьми? Поспеет ли экономика создать новые рабочие места для них?
Особенно острый вопрос для лиц старшего, предпенсионного возраста, которым тяжелее переобучаться, но которые по некоторым профессиям находятся в зоне риска. К сожалению, пока работа с этим идет не слишком активно. Важны упреждающие действия.
– В мае этого года президент Владимир Путин говорил, что тот, кто сможет обеспечить монополию в развитии искусственного интеллекта, станет властелином мира. Насколько Россия конкурентоспособна в сфере развития ИИ?
– Россия конкурентоспособна по целому ряду направлений – начиная от распознования лиц до определенных финансовых решений, что видно на примере целого ряда отечественных компаний онлайн-торговли. На внутреннем рынке у России достаточно прочные позиции. Вопрос в том, насколько мы готовы покорить глобальный рынок – в силу существующих внешнеэкономических ограничений и, чего греха таить, некоторых проблем с развитием бизнеса, науки, возникает не всегда благоприятная ситуация. Например, мы готовы поставлять продвинутые продукты на мировой рынок. Но вот только что прозвучало заявление американской стороны, что любое российский программное обеспечение потенциально несет в себе угрозу. Явно это не способствует развитию бизнеса и экспансии российских компаний на мировых рынках. Риск проиграть глобальную гонку существует – и тут надо что-то решать.
