— Темой Вилькицкого и его экспедиции я заинтересовался еще в конце 1950-х, — рассказывает Борис Исаевич. — Собирал информацию из разных источников буквально «по зернышку». Посчастливилось даже поговорить с одним из участников той давней арктической эпопеи — помощником судового врача парохода «Вайгач» Василием Мизиным, встретиться с несколькими другими людьми, которые были знакомы с самим Вилькицким...
«Владелец» пролива
Первая часть биографии этого незаурядного человека — воистину фанфарная.
Сын известного военного гидрографа Андрея Ипполитовича Вилькицкого после окончания в 1903 году Морского корпуса был направлен служить на Дальний Восток — мичманом на броненосце «Цесаревич», вместе с эскадрой базировавшемся в Порт-Артуре. Так он оказался в числе участников начавшейся вскоре Русско-японской войны. И одним из ее героев.
— Как и многим другим морякам из экипажей кораблей порт-артурской эскадры, мичману Вилькицкому пришлось сражаться на берегу. Командуя ротой последнего резерва, Борис Андреевич был тяжело ранен во время контратаки сопки Высокой. Вслед за тем его ожидала госпитальная палата, долгий путь на перекладных во Владивосток, возвращение в Петербург... Прослужив непродолжительное время на гидрографических судах Балтийского флота, Вилькицкий поступил в Николаевскую морскую академию, по окончании которой был назначен флагманским штурманом Штаба военно-морских сил Балтики.
После тяжелых поражений, которые потерпел русский флот от японцев, внимание военного руководства страны привлекла уже давно высказываемая энтузиастами идея освоения Северного морского пути. Ведь если бы русские эскадры следовали на Дальний Восток не кружным путем через три океана, а коротким — через Арктику, исход противостояния с неприятелем на море, а значит, и результат войны мог оказаться совсем иным! Уже к концу 1905 года была создана специальная полярная комиссия, по рекомендации которой на Невском судостроительном заводе приступили к постройке первых в мире стальных судов ледокольного типа, «Таймыр» и «Вайгач», специально предназначенных для арктических исследований.
Летом 1910 года эти пароходы уже пришвартовались к причалам Владивостока, так начиналась первая российская Гидрографическая экспедиция, одним из участников, а позднее и руководителем которой стал Борис Вилькицкий.
Экспедиция работала на Севере долгих 5 лет, поэтапно продвигаясь с востока на запад вдоль побережья Ледовитого океана и проводя многочисленные исследования этих практически никому не ведомых краев, — измеряли глубину моря, определяли направление и скорость течений, наносили на карту контуры береговой черты...
Капитан 2 ранга Вилькицкий был включен в состав экспедиции в 1913 году. Летом пароход «Таймыр» отправился на очередной этап исследований уже под его командованием. А вскоре Борис Андреевич оказался и вовсе в ранге руководителя всего этого гидрографического проекта. Столь быстрое продвижение по службе случилось из-за неожиданного ЧП: 24 июля у прежнего начальника экспедиции И.С.Сергеева случился инсульт. Согласно радиотелеграфному распоряжению, переданному из Петербурга, исполнять начальствующие обязанности отныне было поручено Б.А.Вилькицкому. Именно под его руководством Гидрографическая экспедиция и сделала свои самые значимые открытия.
К северу от Таймырского полуострова был обнаружен целый архипелаг, получивший название Земля Императора Николая II (в советские времена это имя изменили на Северную Землю). И еще один важнейший «географический сюрприз» сезона 1913 года: найден пролив между Землей Императора Николая II и материком, который назвали в честь начальника экспедиции. Оба эти открытия не только прославили на весь мир плавание в Арктике ледокольных пароходов «Таймыр» и «Вайгач», но и сделали знаменитым имя Бориса Вилькицкого. В следующем, 1914 году удача поджидала экспедицию в районе Новосибирских островов, где был обнаружен еще один остров, впоследствии названный в честь офицера с «Таймыра» Алексея Жохова.
Наконец после трудной зимовки в районе Таймырского полуострова Гидрографическая экспедиция смогла завершить выполнение порученных ей заданий. 16 сентября 1915 года оба парохода отшвартовались в Архангельске, Северный морской путь был полностью обследован и «промаркирован». Мнение о значимости этой арктической эпопеи выразил легендарный Фритьоф Нансен: «...труды Б.А.Вилькицкого и его сподвижников вернули России право на почетное место в ряду стран — исследовательниц арктических морей».
Весь личный состав Гидрографической экспедиции наградили — орденами, медалями, а также специальными памятными знаками «В ознаменование плавания и трудов Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана по исследованию Великого Северного пути». Начальнику экспедиции Б.А.Вилькицкому, которого газеты часто называли Российским Колумбом, указом императора были пожалованы аксельбанты флигель-адъютанта, а Русское Географическое общество удостоило Бориса Андреевича своей Большой золотой медали. Ему также были вручены золотые медали географических обществ Швеции и Франция.
Вернувшегося на воюющую Балтику Вилькицкого назначили командовать новым эсминцем «Летун». С июня 1916-го этот корабль принимал активное участие в боевых операциях Балтийского флота, и вскоре его командир был произведен в чин капитана 1 ранга.
Казалось, прославившегося арктического исследователя и военного моряка ждет блестящая карьера. В дополнение к придворному званию его положение в высшем обществе укрепила еще и женитьба на одной из фрейлин двора его величества Надежде Тихменевой. Но, увы, все эти «веские аргументы» пошли прахом: в стране грянула революция.
Адмиральские табуретки
— Когда в 1917-м на Россия накатила волна беспорядков, Вилькицкий отправил — от греха подальше! — жену в Париж. Но сам остался служить в Гидрографическом управлении, не покинув его и после большевистского переворота. Весной 1918 года по решению молодого советского правительства была сформирована экспедиция Западно-Сибирского района Северного Ледовитого океана, которую Вилькицкому поручили возглавить. Главная цель — обеспечить возможность вывоза морским путем хлебных грузов из Сибири в голодающую европейскую часть России. Однако через некоторое время Архангельск, где базировались суда и научный состав этой первой советской полярной экспедиции, захватили войска белого генерала Миллера. Из 22 экспедиционных судов новые власти оставили Борису Андреевичу только «Таймыр» и «Вайгач», которые в течение августа и выполнили все-таки ряд гидрографических работ в Карском море.
Воистину все смешалось в государстве российском! Бывший царский офицер руководил советской экспедицией на территории, подконтрольной белогвардейской армии...
Однако вскоре «большевистский мандат» был окончательно отброшен: год спустя контрреволюционное Правительство РФ Верховного управления Северной области, произведя Вилькицкого в чин контр-адмирала, поручило ему возглавить теперь уже свою, белогвардейскую полярную экспедицию, конечным пунктом которой должно было стать устье Оби: эту водную артерию архангельские «борцы с большевизмом» планировали использовать для переброски военных сил и средств, предназначенных в качестве помощи сибирской контрреволюции. Впрочем, из арктической затеи ничего не вышло, — тяжелый рейс в полярных льдах оказался для судов Вилькицкого неудачным.
В начале 1920-го под угрозой наступления частей Красной армии «правительство» генерала Миллера бежало из Архангельска на ледокольном пароходе «Минин». А снаряжал его (отнюдь не добровольно) и выводил сквозь льды Белого моря не кто иной, как Борис Андреевич Вилькицкий.
В норвежском порту Тромсе, где «Минин» пополнял запасы угля и воды, адмирал незаметно покинул белогвардейское судно. «В Норвегии я получил первый урок, — вспоминал Вилькицкий в одной из статей в журнале «Морской сборник», издававшемся русскими эмигрантами. — Среди норвежских моряков раньше у меня было немало добрых знакомых. Теперь их отношение ко мне изменилось. Одни, симпатизировавшие большевикам, видя во мне белогвардейского адмирала, презирали меня, другие же, сочувствовавшие белым, считали меня красным и возненавидели. Как гидрограф я был достаточно известен в определенных кругах, был знаком с Нансеном, Отто Свердрупом. По их рекомендации мне предложили возглавить работы по корректировке карт норвежских шхер при условии, что я приму норвежское подданство. От этого я отказался. На меня и вовсе стали косо смотреть. Пришлось продать кое-какие ценности и ехать в Лондон, благо там у меня были знакомые...»
В английской столице Вилькицкий, объединившись с несколькими моряками-белоэмигрантами, открыл столярную мастерскую, благо один из его компаньонов умел пользоваться рубанком и варить столярный клей. Несколько месяцев спустя совершенно неожиданно посыпались заказы от лондонских высокопоставленных буржуа. Секрет такого успеха заключался вовсе не в том, что артель Вилькицкого делала какую-то особенную мебель. Все было гораздо проще: многие заказчики, а особо заказчицы, хотели иметь в своем доме табуретки, сработанные руками известного русского адмирала.
Однажды мастерскую навестил торгпред СССР в Лондоне Л.Б.Красин, который предложил Борису Андреевичу работу в советской внешнеторговой организации «Аркос». В результате Вилькицкий возглавил 3-ю и 4-ю Карские морские товарообменные экспедиции. Суда, которые он проводил по северным морям, везли из Англии в Россию трактора, моторы и другую, столь необходимую красным технику, а в обмен на нее загружались сибирским хлебом, пенькой, древесиной...
Эти сугубо утилитарные экспедиции были осуществлены в 1923 и 1924 годах, а упомянутая выше встреча с Красиным состоялась годом раньше, в 1922-м. Договорившись с советским полпредом, Борис Андреевич успел до начала «коммерческих» плаваний в Арктике перебраться в Париж, где и получил полную отставку от своей в прошлом великосветской жены. Новоиспеченный холостяк купил под Парижем маленький домик и небольшой участок земли. Там бывший адмирал занялся разведением какой-то самой престижной в те годы породы кур. «Сейчас у меня до двухсот гнезд кур, я развожу цветы, — рассказывал некоторое время спустя Борис Андреевич главному редактору журнала «Морской сборник» и своему бывшему коллеге по арктическим экспедициям Н.А. фон Транзе. — На жизнь хватает. Карская экспедиция дает мне дополнительный заработок. Сказать по правде, как гидролога Карская меня мало интересует. Я охотно поплавал бы в высоких широтах, там, где еще никто не плавал. Кто знает, может, мое желание когда-нибудь осуществится. А пока я — только куровод, цветовод и временно ледовый лоцман...»
Однако «высокоширотной» мечте Вилькицкого не суждено было сбыться. Вместо этого ему пришлось отправиться в прямо противоположную сторону — к экватору. В течение 1926–1928 гг. русский адмирал работал руководителем гидрографической бригады, проводившей исследования в нижнем течении африканской реки Конго.
Последние несколько десятилетий своей жизни знаменитый арктический исследователь оставался в ранге любителя-цветовода, подрабатывая еще преподавателем русского языка.
Н.А. фон Транзе вспоминал о последней своей встрече с Вилькицким, которая случилась в 1958 году на Всемирной Брюссельской выставке. Главреду «Морского сборника» запомнилось, что адмирал много времени провел в павильоне СССР. «...Борис Андреевич неоднократно возвращался к огромной карте Советской Арктики, которую подолгу и тщательно рассматривал в монокль...»
Там, в советском павильоне, у Вилькицкого состоялась встреча с его коллегой — советским адмиралом В.Ф.Бурхановым, который одно время был начальником Главного управления Северного морского пути и заместителем министра морского флота. В Брюссель Василий Федотович приехал в качестве руководителя советской делегации на Всемирной выставке.
— Мне довелось беседовать с Бурхановым, — уточнил Борис Лившиц. — И он поделился своими воспоминаниями о той встрече. По словам Василия Федотовича, в зале к нему подошел невысокий господин в старом, но тщательно отутюженном костюме, белоснежной рубашке и галстуке-бабочке. Ссылаясь на плохое зрение, он попросил Бурханова назвать наименование пролива, отделяющего материк от Земли Императора Николая II. «Теперь имя у архипелага другое: Северная Земля, но название пролива сохранилось с прежних времен, — ответил советский руководитель. — Его открыла Гидрографическая экспедиция, которой руководил Борис Андреевич Вилькицкий. Его имя и носит этот пролив». «Спасибо Родине, сохранившей мне такой памятник!» — сказал посетитель Бурханову и приложил к повлажневшим глазам белый носовой платок.
А еще несколько лет спустя в апрельском номере журнала «Морской сборник» за 1961 год, изданном в Канаде, был помещен некролог, который подписали несколько офицеров, служивших в свое время на ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач». Он извещал о том, что «...6 марта 1961 года в одной из престижных брюссельских богаделен, за несколько дней до своего 76-летия скончался известный русский адмирал Борис Андреевич Вилькицкий».
По словам тех, кто знал его в последние годы, знаменитый полярный исследователь не раз говорил, что очень хочет вернуться на родину. Однако этому суждено было осуществиться лишь много лет спустя после смерти Российского Колумба. В ноябре 1996 года прах Б.А.Вилькицкого перевезли в Петербург и торжественно захоронили на Смоленск кладбище.
