В прошлую пятницу Польша начала свое председательство в Евросоюзе, и в стране был небольшой, но праздник.
Вроде бы что здесь праздновать? Это функция и работа символическая. Может быть, это и прибыльно, и лестно некоторым чиновникам — они пойдут работать в Брюссель, получат хорошие деньги. Для них здесь есть еще и элемент понтов — ты становишься чиновником европейского класса, работаешь на Евросоюз, на всю Европу. Но эти понты и выгода для очень немногих.
Возможности у председательствующего, или, как мы говорим, президентствующего в Евросоюзе, тоже очень небольшие: уж точно польский хвост не будет вертеть европейской собакой. К тому же это никому и не нужно, чтобы вертел.
Но все-таки праздник был, и был, что называется, общенародным. Были концерты, народные гулянья, и настроение у празднующих, несмотря на плохую погоду, было приподнятое.
А почему, если ни выгод, ни почестей от этого особенных нет?
В глазах польской молодежи наше председательство — это символ, еще раз подтверждающий, что Европа для них стала если не домом (дом — это слишком большое и высокое слово), то их родным пространством. Домом осталась Польша вопреки всем опасениям евроскептиков, что вступающие в Евросоюз теряют свою идентичность. Этого, как мы убедились на своем опыте, не произошло.
Европа стала для своих жителей, включая поляков, тем пространством, в котором удобно, комфортно, выгодно и безопасно жить.
Для таких людей, как мои дочки, которым по 20 с хвостиком и 30 лет, их жизненное пространство, где они совсем свободно могут перемещаться, учиться, жить и работать, начинается где-то в Финляндии и заканчивается с одной стороны в Португалии, с другой — в Греции. Это все — их.
И это не только свобода перемещения, с чем мы уже давно свыклись, но и свобода выбора места работы.
Старые страхи, что если молодые люди будут уезжать за границу учиться или работать, то потеряют связь с родиной, а их родина потеряет все, что затратила на их воспитание и образование, не оправдались.
Мы, поляки, еще во времена Советского Союза и Восточного блока, были в более “привилегированных” условиях — нам было разрешено уезжать на Запад. Конечно, под предлогом туристических виз, вызовов к родственникам, к знакомым и т. д. Но всем было понятно, что это возможность выехать на заработки. Практически все мои друзья, мое поколение, работали на Западе на стройках, на фермах, лесорубами и т. д.
Я и сам в 80-х годах прошел эту школу. И очень ценю тот опыт, поскольку он мне очень много дал. Но я работал нелегально. Помню, как трудился на заводе “Скания” в Швеции, и на нас, нелегалов, постоянно “охотилась” шведская полиция. И если бы я попался, последовал бы запрет на въезд, все заработанные деньги пропали бы и т. д. Это было очень опасно. Мы там были чужие, пришельцы, и никаких прав у нас не было.
А сейчас мои дочки спокойно могут выбирать, где работать.
Младшая, к примеру, все позапрошлые летние каникулы работала чиновником в магистрате города Малага в Испании. Там она отвечала за работу с русскоязычными нелегалами, которые попадали в какие-то конфликты с испанским законом. Эту работу она получила, выиграв соответствующий конкурс, так как в совершенстве владеет испанским и неплохо русским языком. И никому не мешало то, что она не испанка, а гражданка Польши. У нее были все права, как и у ее испанских коллег.
По себе знаю, что такое общение, соприкосновение с чужой культурой и законами очень полезно. Оно только помогает человеку развиваться и дает ему больше шансов на интересные перспективы в жизни.
Но важно даже не это. Мне представляется куда более важным то, что наша молодежь уже привыкла: ее жизнь идет не по каким-то понятиям — криминальным, партийным, корпоративным. Они знают, что на их жизнь влияют прежде всего общественные и государственные институты.
К примеру, мои дочки никак не могут понять всего того, что я описываю, рассказывая о “приключениях” с ЕГЭ в России: как вообще это возможно? У нас тоже есть такой экзамен. И с ним тоже иногда бывают скандалы, но не в таких масштабах, как в России.
Механизм этого экзамена отлажен, и он работает очень хорошо: запечатанные конверты с заданиями директор школы получает в 4 утра. Когда начинается экзамен, тот на глазах наблюдателей и всех учеников открывает конверты. За сдающими тесты наблюдают не менее 9 человек. Наблюдатели рассажены по периметру зала — это учителя из других школ и представители администрации области. Если сдающий выходит в туалет, его сопровождает наблюдатель, который ждет под дверью. Звучит, может, смешно, но так есть.
Ответы запечатывают в конверты, за которыми снова приезжает курьер и отвозит их в другой регион. Ответы — под номером и со штрихкодом, их проверяют чужие учителя, поэтому возможностей для злоупотреблений нет. Лазейки, наверное, найти можно. Но это такой риск для администраций школ, чиновников, что вряд ли кто-то из них будет нарываться на уголовную ответственность ради интересов чьего-то там “сынка”.
И очень важно, что наши молодые люди верят: по-другому просто не может быть. Они верят в то, что жить, учиться, строить карьеру можно не по блату, не за взятки, а по закону.
Я это вижу и по себе. Я веду довольно активный образ жизни, у меня есть бизнес в Польше. Но все мои встречи с чиновниками за последние годы случаются только по двум причинам — когда мне приходится отдавать какие-то документы или какие-то документы получать. Все довольно формально, но другого в моих отношениях с государством в этой части и не надо.
И наши молодые люди надеются, что их жизнь будет такая же. Что ни блат, ни знакомства, ни взятки не будут играть в ней какую-то роль. Они знают, что им нужно иметь хорошие резюме, диплом, опыт работы, в том числе и за границей. Тогда ты будешь идти вперед, как и твои коллеги из других европейских стран.
Поэтому для нашей молодежи Европа если не дом, то уж точно двор, улица с двухсторонним движением, гостеприимное пространство для учебы, работы и жизни, вне зависимости от того, какая страна в это время президентствует в Евросоюзе.
